Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

• Название: Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач
• Автор: Боб Шоу
• Издательство: «Флокс»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-87198-009-0

В сборник вошли произведения известных зарубежных писателей-фантастов, в которых представлено три облика будущего. Общество внешнего благополучия, в недрах которого происходит глубокий нравственный кризис, изображено в произведении английского фантаста Боба Шоу «Миллион завтра». В романе английского писателя Нэвила Шюта «На последнем берегу» перед читателем предстают трагические моменты жизни последних людей, оставшихся в живых после атомной катастрофы. В увлекательном романе «Космический врач» популярнейший американский фантаст Гарри Гаррисон описывает неожиданности, подстерегающие человека в космосе.

СОДЕРЖАНИЕ:

Боб Шоу МИЛЛИОН ЗАВТРА (пер. с англ. И. Невструева)

Нэвил Шют НА ПОСЛЕДНЕМ БЕРЕГУ (пер. с англ. И. Невструева)

Гарри Гаррисон КОСМИЧЕСКИЙ ВРАЧ (пер. с англ. Л. Дейч)

Художник: Л. Колосов

Нижний Новгород издательство «Флокс» 1992.

---

— Коньяк, — попробовал он.

— Нет. Коньяк я ношу в себе. Он задумался.

— Нож. Хочешь вырезать из рамы какую-нибудь религиозную картину на этой выставке, забрать с собой и повесить в ванной.

— Нет. Давай еще раз. Это твой последний шанс.

— Вязание.

— Я этим не занимаюсь. Я вообще не делаю ничего, что успокаивает нервы. Тебе пора бы это знать.

Официант подал напитки.

— Ну, хорошо, — сказал Дуайт. — Ты выиграла, так что там у тебя?

Она открыла портфель, там лежал блокнот, карандаш и учебник по стенографии. Капитан удивленно уставился на них.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Ты учишься стенографии?

— Думаешь, это просто? Сам же говорил, что стоит.

Он смутно припомнил, что однажды действительно сказал об этом.

— Ходишь на курсы или как?

— Каждое утро, — ответила она. — Я должна быть на улице Рассел в половине девятого. В половине девятого… Я встаю около семи.

— Ужасно. А зачем?

— Нужно же чем-то заняться. Мне жутко надоело бороновать навоз.

— И давно?

— Три дня. Уже начинаю преуспевать. Могу с кем угодно вести корреспонденцию этими загогулинами.

— А знаешь, что они означают?

— Пока нет, — призналась она и отхлебнула коньяку. — Для этого нужно учиться долго.

— Печатать на машинке тоже учишься?

— Да. И бухгалтерии. Словом, всему помаленьку. Он с уважением взглянул на нее.

— Значит, будешь секретаршей?

— Да, в будущем году. Постараюсь получить хорошее место.

— И много людей туда ходит? Ведь это какая-то школа, правда? Она кивнула.

— Больше, чем я ожидала. Кажется, половина обычной численности. Но после войны не хватало желающих, и большинство преподавателей уволили, а сейчас набрали полные группы и приняли их обратно.

— Полные группы?

— В основном это подростки, — объяснила она. — Среди них я чувствую себя старухой. Видимо, они так надоели родителям, что те отправили их работать. — Она помолчала. — То же самое сейчас и в университете. Запись сейчас больше, чем два месяца назад.

— Вот не думал, что это так подействует, — заметил Дуайт.

— Дома скучно, — сказала девушка. — А там всегда можно встретить кого-нибудь из знакомых.

Дуайт предложил ей еще коньяку, она отказалась, и они перешли в обеденный зал.

— Ты слышал а машине Джона Осборна? — спросила Мойра. Он рассмеялся.

— О ней трудно не слышать. Он показал мне ее и, наверное, показывает каждому, кому не лень пойти и посмотреть. Роскошная машина.

— Он просто помешался, — заявила девушка. — Когда-нибудь он убьется.

Дуайт отпил бульона.

— Ну и что? Лишь бы не убился перед походом. Видимо, это доставляет ему удовольствие.

— Когда вы выходите? — спросила она.

— Думаю, через неделю.

— Это будет очень опасно? Несколько секунд было тихо.

— Не думаю, — сказал наконец Дуайт. — С чего ты взяла?

— Вчера я говорила по телефону с Мэри. Она была чем-то расстроена. Кажется, Питер что-то сказал ей.

— О нашем рейсе?

— Не совсем, — возразила она. — Во всяком случае, я думаю, что нет. Скорее, что-то о своем завещании.

— Завещание никогда не помешает, — заявил он. — Каждый должен написать завещание, то есть каждый женатый человек.

Подали мясо.

— Скажи, это опасно? — снова спросила девушка. Он покачал головой.

— Это довольно долгий поход. Продлится он почти два месяца, из них около месяца — под водой. Но он не более опасен, чем, другие операции в северных морях. — Он помолчал и принялся ей объяснять. — Всегда трудно двигаться и искать дорогу там, где был ядерный взрыв, особенно под водой. Никогда не знаешь, на что наскочишь. Морское дно сильно изменилось: можно, например, налететь на затонувший корабль. И все же я не сказал бы, что это опасно.

— Вернись, пожалуйста, Дуайт, — тихо попросила она. Он улыбнулся.

— Конечно, мы вернемся, ведь у нас такой приказ. Адмирал хочет получить свою подводную лодку обратно.

Она прыснула.

Ты невозможен! Как только я становлюсь сентиментальной, ты… ты прокалываешь мою сентиментальность, как воздушный шарик.

— Наверное, потому, что я не сентиментален, — ответил он. — По крайней мере, так говорит Шарон.

— Правда?

— Да. Иногда это даже злит ее.

— Ничего странного, — заметила она. — Я ей сочувствую.

После обеда они вышли из ресторана и отправились в Национальную Галерею, где в одном из залов открылась выставка религиозной живописи. Картины были написаны маслом, в основном, в современном стиле. Они долго ходили среди этих сорока полотен, девушка с интересом, а капитан — искренне потрясенный. Ни один из них ничего не говорил о зеленых «Распятиях» и розовых «Воскресениях», и только пять или шесть полотен, отражавших религиозный взгляд на последнюю войну, так их потрясли, что они начали спорить, остановившись перед картиной, получившей первую премию — Христос на фоне бомбардировки крупного города.

— Думаю, в этом что-то есть, — сказала Мойра. — Впервые я согласна с мнением жюри.

Дуайт сказал:

— У меня мурашки бегают, когда я на это смортрю.

— Что тебе здесь не нравится? Он вгляделся в картину.

— Все. Для меня это попросту неправдоподобно. Ни один нормальный пилот не летал бы так среди термоядерных взрывов. Он бы тут же сгорел.

Девушка заметила:

— Зато очень хороши композиция и палитра.

— Может быть, — сказал он, — но правды в этом нет.

— В каком смысле?

— Если вот это здание «Рэйдио Корпорейшн», то выходит, что автор поместил Бруклинский Мост со стороны Нью-Джерси, а Эмпайр Стейт Билдинг — в самой середине Сентрал-Парка.

Она заглянула в каталог.

— Здесь не написано, что это Нью-Йорк.

— Что бы это ни было, оно неверно, — повторил он. — Ни один город не мог так выглядеть. — Он задумался. — Слишком драматично. — Отвернувшись, он с отвращением осмотрелся. — Вообще, мне все это не нравится.

— Ты смотришь на это с точки зрения религии? — спросила она.

Ее смешил его протест — раньше она думала, что раз он так часто ходит в церковь, значит, живопись такого рода ему понравится.

Он взял ее за руку и сказал:

— Я не религиозен. Это моя вина, а не художников. Они видели все не так, как я. Они вышли из зала.

— Тебя интересует живопись? — спросила Мойра. — Или же раздражает?

— Вовсе нет, — ответил он. — Я люблю, когда картины приятны, разноцветны и написаны не для того, чтобы учить человека. Был такой художник Ренуар, правда?

— Да. И здесь есть несколько его картин. Хочешь их увидеть? Они перешли в зал французского искусства и остановились перед пейзажем: река, затененная деревьями улица, белые дома и магазины — картина была очень французской и многоцветной.

— Вот такие картины я люблю, — сказал он, — и могу смотреть на них часами.

Довольно долго они расхаживали по Галерее, разглядывая картины и разговаривая. Потом Мойра сказала, что должна возвращаться: мать плохо себя чувствовала и просила ее вернуться домой до ужина. Дуайт поехал с ней на трамвае на вокзал.

В толпе у входа она повернулась к нему.

— Спасибо за обед и милую прогулку. Надеюсь, французская живопись вознаградила тебя за религиозную выставку.

Он рассмеялся.

— Действительно. Я хотел бы пойти снова и увидеть еще больше. Что до религии, то я не знаток.

— Но ведь ты каждое воскресенье ходишь в церковь, — заметила девушка.

— Это другое дело, — ответил он.

Она не стала спорить с ним в этой толпе, а просто спросила:

— Мы еще встретимся до твоего отъезда?

— Днями я буду, пожалуй, очень занят. Может, как-нибудь вечером выберемся в кино, но только недолго? Мы выходим, как только кончатся работы на верфи, а там взяли хороший темп.

Они договорились вместе поужинать в ближайший вторник, после чего Мойра, махнув рукой на прощанье, скрылась в сутолоке вокзала. Дуайт медленно пошел по улице, разглядывая витрины. Перед одним из магазинов со спортивными товарами он заколебался, потом вошел.

В отделе товаров для рыболовов он сказал продавцу:

— Я хотел бы купить удочку с катушкой и леску.

— Пожалуйста, — ответил продавец. — Для вас? Американец покачал головой.

— Это подарок десятилетнему мальчику, — объяснил он. — Его первая удочка. Хотелось бы очень хорошую, но короткую и легкую. У вас есть удочки из стекловолокна?

— К сожалению, сейчас таких нет, — ответил продавец. Он снял со стойки одну из удочек. — Вот прекрасная маленькая удочка из стали.

— А она не заржавеет в морской воде? Он живет у моря, а вы знаете, какие сейчас дети.

— Не заржавеет, — заверил продавец. — Мы продаем много таких для морской рыбалки. — Он потянулся к полке с катушками, пока Дуайт разглядывал удочку и пробовал согнуть ее в руке. — Есть также пластмассовые катушки или, может, вы предпочтете из нержавеющей стали? Они, конечно, лучше, но и значительно дороже.