Этьен Кассе - Туринская плащаница

• Название: Туринская плащаница
• Автор: Этьен Кассе
• Жанр: Религиоведение

Плащаница, вероятно, самый знаменитый символ хри­стианского мира, окруженный массой легенд и домыслов, а также множеством реальных, зловещих тайн. Именно этот символ очень долго не признавался Церковью и в то же время тайно охранялся ею. Кому в действительности принадлежит лик на по­лотнище? Что происходит со всяким взглянувшим в эти глаза? Есть ли тайна и где ее исток? Этьен Кассе берется за очередную загадку. Со всем почтением к святыне и со всей страстью исследователя самых непостижимых тайн он расследует дело о Туринской плащанице.

---

Это была плащаница из Эдессы. Именно по случаю ее переноса в Константинополь в 944 году референдарий Григорий произнес пла­менную речь. Референдарий оказался челове­ком науки: более всего на свете его интересо­вало, какими средствами («какими красотами написано») «сверхъестественное изображение». Глядя на плащаницу из Эдессы, референдарий Григорий сразу же понял, что «искусство живо­писи» здесь ни при чем. «Это изображение — да будет каждый вдохновлен сим рассказом! — за­печатлено только потом предсмертного борения на живоначальном лике, потом, стекающим как сгустки крови, и перстом Божьим».

Под его пылкую речь 16 августа 944 года на исходе дня пелена была внесена во дворец, в главный зал — Золотой Триклиний, и помеще­на на троне, где император обычно принимал самые важные решения. Над троном сверкала мозаика с фигурой Христа, восседающего на престоле. А референдарий Григорий пылко вос­клицал: «О, Совершенный Сын Совершенного Отца, Слово, Премудрость, Отпечаток, Изобра­жение... взгляни на венец, который благочестие царя возложило на лик Твоего изображения...»

Так что же это был за лик?

Священный Эдесский мандилион

Это кусок полотна, на котором чудесным образом был запечатлен лик Иисуса. С самого появления мандилиона его называют неруко­творным (греч. acheiropoietos). Это и легенда, и символ.

Впервые мандилион появился в городе Эдесса. О мандилионе в 590-е годы упоминает цер­ковный историк Евагрий Схоластик (537 — ок. 600). Антиохийский правовед отличался вооб­ще наиредчайшей беспристрастностью. В сво­ей весьма авторитетной «Церковной истории» Евагрий повествует о чудотворном могуществе мандилиона, проявившемся при отражении на­падения персидского войска в 540 году. Леген­да связывала эту ткань с именем царя Эдессы Абгара V (в русской традиции Абгара называ­ют Авгарь).

Царь Абгар был современником Иисуса Хри­ста. И не просто современником. Именно он написал Христу письмо с просьбой отправить­ся в Эдессу — царь страдал от тяжелого недуга, и только Иисус был способен излечить его. От­правься Иисус в Эдессу, и история христианст­ва могла повернуться совсем иначе... Но это из области альтернативной истории, мы же вернем­ся к легенде. А далее легенда расходится на два варианта. Предчувствуя скорый арест и казнь, Иисус не смог уйти в Эдессу. А потому благосло­вил изображение появиться на полотенце, кото­рым и обтер свое лицо, после чего отправил это исцеляющее изображение царю Абгару V.

Второй вариант легенды гласит, что Христос молился в Гефсиманском саду и, когда утер кровавый пот, образ его появился на полот­не. Уже после гибели и воскрешения Иисуса апостол Фаддей доставил пелену-мандилион в Эдессу, чтобы чудодейственная ткань исцелила Абгара. Сам царь поверил в Иисуса, а вот его потомки (более крепкие здоровьем) так и оста­лись язычниками.

Мандилион до поры до времени укрыли в тайном месте: замуровали в нише стены у го­родских ворот. Ровно пятьсот лет реликвия про­лежала в тайнике. А потом, в 525 году, в Эдес- се случилось страшнейшее наводнение, стену подмыло, пришлось ее перестраивать — так открылся мандилион. Ровно через пятнадцать лет мандилион спас город от персов. В Эдессе мандилион считали величайшей святыней, не позволяя снимать с него копии и не выставляя публично.

Более того, когда Эдесса оказалась захва­ченной врагами, для освобождения мандилиона был предпринят военный поход. Вплоть до 944 года мандилион хранился в городе. А потом силой, несмотря на страшное возмущение эдес- ских горожан, мандилион увезли в Констан­тинополь и поместили в громадное собрание святынь Фаросской часовни. Его тоже хранили практически в тайне. Видеть мандилион могли только император и его почетные гости. Делать с мандилиона копии императоры Византии не позволяли.

Мандилион когда-то поразил воображение императора Константина. Впечатления импе­ратора сохранит для истории писарь. В уз­ком кругу, при свечах, Константин велел раз­вернуть мандилион. Главной неожиданностью для императора оказалось то, что образ был монохромным, а не цветным, как он предпо­лагал. Изображение было не совсем четким, некоторые вообще ничего не могли разглядеть на мандилионе. И лишь отойдя на несколько шагов, на пелене можно было различить лик Спасителя. В одном манускрипте XII столетия было обнаружено изображение сцены покло­нения императора перед развернутым святым мандилионом. Примечательно то, что в развер­нутом виде размеры данного мандилиона были соотносимы с размерами плащаницы Христа: его держат два человека, чтобы он не касал­ся земли.

И вот наступил 1204-й, роковой для Кон­стантинополя год. Крестоносцы разгромили го­род. Мандилион — плащаница Иисуса — исчез.

Погиб ли он в пожаре или же сделался трофеем какого-нибудь крестоносца?.. Некий «комплект» погребальных одежд Иисуса Христа также находился в Антиохии. В 1098 году крестоносцы увезли его с собой во Францию. По странному стечению обстоя­тельств они словно «охотились» именно за пла­щаницами. Ох уж эти Крестовые походы...

Продолжение легенды о плащанице

Семейство совсем молодого тогда еще Жана-Пьера де Вуази каждое воскресенье проде­лывало путь до церкви Св. Магдалины в Рэде. Барон Пьер III де Вуази и его супруга Женовефа выступали первыми. В этот день баронесса непременно надевала на себя зеленое платье с белыми кружевами. На голове ее всегда сиял по­золоченный серебряный обруч, скромная копия ее свадебной диадемы. К обручу прикреплялся прозрачный шелковый платок, укрывавший во­лосы баронессы.

Сам Жан-Пьер всегда следовал в паре с бра­том Жилем, его женой и маленьким сыном. По дороге де Вуази они ни слова не произнесли друг с другом, только приветствовали стоящих вдоль дороги горожан. В церкви семейство ба­ронов садилось на семейные скамьи на хорах. Отсюда все было превосходно видно: и пропо­ведника, и алтарь.

В то воскресное утро в церкви ожидали ле­гата святого престола во Франции, кардинала Одо де Шатеруа, вместе с королем Людовиком начавшего подготовку к новому Крестовому походу и теперь проповедовавшего по всему королевству.

Юный Жан-Пьер де Вуази отлично знал ис­торию всех шести предыдущих Крестовых по­ходов. Он знал все об этих «святых предприяти­ях», начиная с первого, объявленного 27 ноября 1095 года.

Это был морозный солнечный день. Свыше ста тысяч людей, как сообщал автор одной из хроник, собрались в тот день на большом поле у ворот французского города Клермон, чтобы услышать слова верховного понтифика. Папа Урбан II занял место на подиуме, ок­руженный архиепископами, епископами и абба­тами, вместе с которыми он прибыл на кон­силиум в Клермон.

И вот папа Урбан II поднялся со своего трона на возвышении и начал проповедь. Папа гово­рил о неверных — мусульманах, заполонивших Святую землю, завоевавших и обездоливших ее, тиранящих тамошних восточных христиан и усложняющих жизнь пилигримов из Европы. Папа призвал христиан Запада выйти в по­ход, чтобы спасти христианство на Востоке. Каждый, кто еще в силах, должен был высту­пить в начале лета в поход. Сам Господь Бог поведет крестоносцев вместе с сонмом анге­лов и святых, заверил слушателей Урбан II. Каждый, кто будет смело биться за святое дело, получит прощение и отпущение всех гре­хов. Речь Урбана зажигала, воспламеняла умы. «Deus  lo  volt! — Так хочет Господь!» — кричали сотни глоток, восторженно воспринимая сло­ва папы.

Все знали печальное положение христиан в Святой земле. Иерусалим и Сирия были захва­чены турками-сельджуками, действительно су­рово относившимися к восточным христианам и опасными для западных пилигримов. Уже во времена папы Григория VII (1073—1085) созрел план помощи своим собратьям по вере, восполь­зовавшись воссоединением греческого христи­анства с Католической церковью, с 1054 года находившегося в расколе (схизме) с Римом.

Так что неудивительно, что призыву папы Урбана II последовали тысячи людей из самых разных стран Европы. Под руководством Бо- эмунда Тарентского, Готфрида Бульонского, Раймона Тулузского, Роберта Фландрского и Болдуина I Булонского армии крестоносцев и, прежде всего французских и лотарингских ры­царей, а также норманнов из Франции и Юж­ной Италии в августе 1096 года отправились в направлении Византии, чтобы заручиться поддержкой Восточной христианской церкви.