Александр Палинур - Кассандра

• Название: Кассандра
• Автор: Александр Палинур
• Издательство: М.: Олимп; ООО "Фирма "Издательство ACT", 1999. - 208 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-7390-0689-9 (Олимп), 5-237-03076-9 (ACT)

Она видела будущее — и будущее это было ужасно. Она обладала даром пророчества — страшным даром богов. Она стала самым знаменитым примером того, что нет пророка в своем отечестве. Ее имя — Кассандра, царевна Трои — стало нарицательным. Рядом с ней творилась история — и только она единственная знала, какой эта история будет.

---

Почувствовав смертельную рану, Пенфесилия хотела все же обнажить меч, но проворный Ахилл снова занес свое тяжелое копье и ударил им с такой силой, что пронзил царицу амазонок вместе с ее конем.

На этом битва кончилась.

Печаль овладела Ахиллом при виде прекрасного лица сраженной им амазонки. А тут еще подоспел уродливый демагог Тер сит — он принялся издеваться над светлой печалью Ахилла и в довершение всего ткнул копьем в глаз божественной Пенфесилии.

Этот грязный поступок так возмутил Ахилла, что он ударил Терсита тяжким своим кулаком в лицо и прикончил его одним этим ударом. Потом отмахнулся от подскочившего Диомеда, родственника убито — го, поднял на руки мертвую Пенфесилию и вынес с поля битвы.

На следующий день ахейцы выдали защитникам Трои трупы царицы амазонок и двенадцати ее подруг, возвратив также их вооружение.

Жители Трои устроили пышные похороны. Прекрасные тела женщин, погибших в бою, были сожжены на погребальном костре.

Ахилл же, пользуясь временным перемирием, отправился на остров Лесбос, где принес богатые жертвы богу Аполлону, его сестре Артемиде и матери их Лето, моля очистить его от скверны — пролитой им крови Терсита.

Так сбылось еще одно, на сей раз не пересказанное никому видение Кассандры.

Месть Аполлона

После смерти Гектора, которую со всеми подробностями предсказала Кассандра, вдова его, Андромаха, вынуждена была поверить в достоверность видений троянской пророчицы. Мало того, неизбывное горе обострило и ее способность узнавать будущее. Во время одного из таких «озарений» она увидела картины гибели Трои, а среди них — ужасную смерть своего сына Астианакса, так и не вышедшего из грудного возраста.

Андромаха была далеко не робкой женщиной, недаром ее имя («мужеборная») носили многие амазонки, а сама она частенько советовала в военных делах своему покойному мужу.

Тем не менее все произошло так, как предсказывала Кассандра и как предчувствовала это сама Андромаха.

Ее захватил сын Ахилла Неоптолем, крайне жестоко мстивший троянцам за смерть своего отца. Увидев младенца, он зашелся в приступе самодовольного смеха, схватил ребенка и, не обращая внимания на вцепившуюся в его плащ Андромаху, взошел на одну из городских башен.

— Твой отец, говорят, был орлом, — обратился он к плачущему мальчику, — но мой — львом! Лев сшиб орла одним ударом своей мощной лапы. А теперь я, сын льва, отпускаю тебя, орленок, на свободу. Покажи свое искусство, птенец!

С этими словами он сбросил сына Гектора со стен высокой башни.

Андромаха с криком рванулась вслед за ребенком, но Неоптолем успел схватить ее за пышные волосы и поволок назад во дворец.

Между тем по природе своей Неоптолем, убивший многих сыновей и дочерей Приама, а потом и самого дряхлого царя, не был таким уж кровожадным злодеем, каким проявил он себя во время взятия Трои.

Он родился во дворце царя острова Скироса Ликомеда, среди дочерей которого прятала богиня Фетида своего сына Ахилла, переодетого в женское платье. У одной из этих дочерей, Дайдамии, и появился ребенок греческого героя. Случилось это вскоре после того, как Ахилла выманили-таки на войну. Другими словами, ни он никогда не видел сына, ни сын никогда не видел его.

Человеком чести показал себя юный Неоптолем и в истории с Филоктетом. Он с самого начала не хотел играть роль провокатора, навязанную ему струсившим Одиссеем. А когда все же согласился, то не выдержал ее до конца и вернул Филоктету его смертельное оружие.

Но ведь недаром любили древние греки копье и меч. Вид проливаемой крови будоражил их нервы, приводил в первобытное состояние. А тут еще священное чувство мести за смерть героя-отца, пусть даже не встреченного им в этой земной жизни. Ведь есть еще жизнь загробная, вечная!..

Андромаха осталась у Неоптолема, который одним из первых покинул догоравшую Трою.

Корабль был загружен богатой добычей, на могиле отца совершены соответствующие жертвоприношения, включая и человеческие.

Жаль, конечно, красавицу Поликсену, ну, да она была предназначена Ахиллу. Пусть теперь играют свадьбу там, в царстве мертвых. А ему хватит пока и Андромахи, не говоря уже о других наложницах.

Возвратившись в Элладу, Неоптолем стал царствовать в Эпире, на обширной территории, занимавшей западную часть Северной Греции и граничившей на западе с Ионическим морем, а на востоке с Фессалией, родиной его отца.

Своим управляющим он назначил, как это на первый взгляд ни загадочно, главного прорицателя Трои Гелена, брата Кассандры и Гектора. Впрочем, если вдуматься получше, ничего загадочного в этом нет. Так, наверное, были оценены заслуги птицегадателя во время защиты им Трои. Неоптолем даже указал его имя в качестве одного из наследников.

Между тем вся эта комбинация была затеяна не кем иным, как самим богом Аполлоном, выступавшим на стороне троянцев. Вспомним, что и Ахилла сразил именно он, вложив в руки Париса свою заколдованную стрелу и направляя ее во время полета.

Подобная участь ждала и сына Ахилла, Неоптолема.

Гелен, имевший богатейший опыт дворцовых интриг, отравлял жизнь Неоптолема малыми дозами смертельного яда истины. «Разве не смешно, — говорил он царю, — что героя, одним своим видом разгонявшего целое войско, спасаясь от которого трижды обежал стены Трои ее главный защитник Гектор, муж славный и могучий, так вот, разве не смешно, что такого героя смог уложить ничтожнейший из всех, да еще попав стрелой в пятку!»

Неоптолем, понимавший, что ответ на этот вопрос он может найти только у богов, решил съездить в Дельфы и обратиться к знаменитому оракулу Аполлона.

Откуда было знать молодому царю, что добывать сведения об убийстве своего отца он едет к самому убийце?

Когда Неоптолем вошел в храм и начал задавать свои дерзкие вопросы, мстительный Аполлон просто-напросто натравил на него толпу дельфийцев, которые и растерзали сына великого Ахилла. Вот как описывает эту сцену Еврипид в трагедии «Андромаха»:

Но вот из глубины чертога голос,

Вселяя в сердце ужас, зазвучал

Угрозою — он пламенем дельфийцев

Воинственным наполнил и на бой

Их обратил… Тут пал и сын Пелида,

Сраженный в бок железным острием.

Дельфиец был его убийцей, только

Он не один его убил… О нет

Простертого ж на землю кто отважный

Иль камнем, иль мечом, иль подойдя,

Иль издали, — кто мертвого не тронул?

Ах, тело все прекрасное его

Изрублено: одна сплошная рана.

Близ алтаря лежащего они

Его извергли из ограды храма.

Мы, наскоро забрав его, тебе

Для слез, старик, и воплей и убора

Могильного приносим. Этот ужас

Явил нам бог, который судит нас,

Грядущее вещает, грех карает;

Так поступил с Ахилла сыном он,

Пришедшим к очагу его с повинной.

Как человек, и злой, припомнил Феб

Обиды старые… и это мудрость?

Еще Павсаний видел в Дельфах жертвенник, на котором жрец Аполлона убил Неоптолема. Там же находится и его могила, на которой дельфийцы ежегодно приносили покойному жертву всесожжения.

Остается добавить, что Гелен в тяжбе с прочими наследниками отсудил две трети Эпира, женился на Андромахе, основал свою, новую, Трою и стал наконец властительным царем, к чему и стремился всю жизнь.

Эписодий пятый КРИК СУДЬБЫ

Свою судьбу пророчит… Не покинул

И в рабстве дух пророческий ее!

А. Майков

Овцы и волки

Любое, даже самое радостное событие, если его ждешь слишком долго, не приносит радости в той степени, на которую ты надеешься. Чувство новизны притупляется ожиданием. Все кажется рутиной, хочется поскорее развязаться с затянувшимся делом и приняться за что-то другое.

Троянская война не стала исключением из этого правила. Хотя взятие Трои, разумеется, обрадовало ахейцев.

Обрадовало, прежде всего, тем, что закончилась наконец-то эта бестолковая, растянувшаяся на целое десятилетие война. А ведь многие не были на родине не десять лет, а куда как дольше — со дня похищения спартанской царицы.

Домой рвались все, особенно Менелай, заполучивший таки свою не особо нравственную женушку, а в придачу к ней — свои собственные сокровища, вывезенные когда-то из Спарты.

Агамемнон, в отличие от брата, был мрачнее тучи. Разве мог радовать его вид сожженной Трои? Умный правитель, он понимал, что войны ведутся вовсе не ради разрушения городов. Чувствовал и то, что навлек на себя, как на командующего войсками, страшный гнев Афины Паллады, защитницы крепостей.

Между братьями будто пробежала черная кошка.

Но вот уже похоронены павшие в сражениях герои. Вот совершены на могилах необходимые жертвоприношения в их честь.