Любовь Миронихина - Сергий Радонежский

• Название: Сергий Радонежский
• Автор: Любовь Миронихина
• Издательство: М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. — 192 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-7390-0695-3 («Олимп»), 5-237-03065-3 (ООО «Фирма «Издательство ACT»)

Дар пророчества дается избранным — праведникам и святым. Сергий Радонежский предсказал Дмитрию Донскому победу на Куликовом поле, вдохновил и поддержал князя в минуты колебаний. Он видел будущее и предназначение каждого человека, творил много чудес, исцелял и вразумлял, еще при жизни удостоился видений, непостижимых уму. Сергий был не только учителем и путеводителем, но и великим деятелем, оставил нам Троице-Сергиеву лавру и еще несколько десятков монастырей.

---

«Пусть не удивляются тому, что праведникам посылаются скорби и болезни; многими скорбьями подобает внити в царство Божие. А что грешные люди живут здравы и веселы и не терпят на сем свете никаких скорбей, за то им готовится вечное мучение в будущей жизни. А для страждущих праведников готовится Господом много венцов и неизреченная слава на небесах».

Устроитель монастырей

Святотроицкая обитель и монастырь на Киржаче были не единственными обителями, заложенными лично преподобным Сергием. Но еще больше новых монастырей основали его ученики и ученики учеников. Чудное пророческое видение, в котором Сергию было предсказано процветание Святотроицкой обители, можно истолковать и шире: удивительные птицы, вдруг слетевшиеся к келье, — это ученики преподобного, будущие пустынники, подвижники и строители новых монастырей.

Очень точный и лаконичный портрет русского монашества XIV столетия оставил историк Василий Ключевский. Он считал, что именно с Сергия начался замечательный перелом в жизни русских монастырей, оживилось стремление к иночеству. В первый бедственный век татарского ига — в 1240— 1340-х годах возникло всего три десятка новых монастырей. А уже в следующее столетие — 1340— 1440-х годах, когда Русь отдыхала от бедствий и приходила в себя, «из куликовского» поколения и его потомков вышли основатели около 150 новых монастырей.

Древнерусское монашество было точным показателем нравственного состояния общества: стремление покидать мир усиливалось не оттого, что в нем скапливались бедствия, а по мере того, как в миру росли нравственные силы.

Раньше обители возникали рядом с городами или в самих городах. Со времен Сергия монахи предпочитали селиться в лесной глуши, в пустыни и с топором и сохой начинали освоение новых земель. Проходило время, и возле новой обители селились беженцы и переселенцы, валили лес, распахивали пашни. Лесные монастыри становились опорными пунктами «крестьянской колонизации».

Русский монах бежал из мира в лес, а крестьянин, по выражению Василия Ключевского, «цеплялся» за него и с его помощью привносил в необитаемую глушь русский мир. Так и шли рука об руку монах и хлебопашец. Монастырь служил для поселян и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом под старость.

Вот почему монастыри сыграли такую великую роль в становлении русской государственности. А Сергий был государственником, несмотря на свое отшельничество, никогда не упускал возможности заложить новую пустынь и всячески поощрял к тому своих учеников.

В 1365 году старец ходил с миротворческой миссией в Нижний Новгород вразумить ссорившихся князей Константиновичей, а на обратном пути устроил пустынь на реке Клязьме. Летописец поведал о том, как, выбрав место, Сергий поселил «старцев пустынных отшельников», а «питались они лыками и сено по болотам косили». Так было положено основание Георгиевской пустыни на Клязьме.

Двумя годами раньше, в 1363 году, когда преподобный ходил на свою родину, также для примирения ростовских князей с великим князем, два пустынножителя, Федор и Павел, попросили у святого старца благословения на устройство обители. Сергий не только с радостью благословил подвижников, но и сам выбрал для их пустыньки прекрасное место на берегу реки Устье в пятнадцати верстах от города. Впоследствии там вырос Борисоглебский монастырь. Игумен Феодор, недолго пробыв его настоятелем, поручил обитель Павлу, а сам основал новый монастырь в устье реки Ковжи.

Преподобный очень любил выбирать места для будущих пустыней. По какому-то наитию свыше он отыскивал самые прекрасные, сухие и удобные возвышенности. Один из учеников Сергия, Мефодий, несколько лет пробыл в Святотроицкой обители, а потом по благословению старца удалился искать безмолвия. За рекой Яхромой, в дубовой роще, окруженной болотами, он поставил себе келью и жил в уединении.

Как-то Сергий навестил своего ученика и посоветовал ему построить церковь и обитель на другом, более сухом месте. И сам нашел и благословил это место, где вскоре вырос Пешношский монастырь. Он получил такое название потому, что Мефодий, усердно трудясь на строительстве, «пеш» носил бревна через реку. Позднее и речку прозвали Пешноше по монастырю.

Со временем стали приходить к Мефодию иноки, пустынька его разрослась. И он, чтобы побыть в безмолвии, стал уходить за две версты в тихое место, И здесь навещал его учитель для духовной беседы. На этом месте позднее поставили часовенку и назвали Беседою. А самого Мефодия величали «собеседником и спостником великого Сергия».

Примерно в одно время с Пешношским был основан один из старейших и красивейших монастырей в Москве — Андроников, что стоит на высоком берегу реки Яузы.

История его создания такова. Среди учеников преподобного был один по имени Андроник. Как и сам Сергий, он был родом из Ростова, еще в молодые годы стал иноком Святотроицкой обители.

Однажды, вернувшись из Царьграда, митрополит Алексий приехал к преподобному и в беседе упомянул:

— Хочу просить у тебя одного благодеяния и думаю, что ты по любви ко мне не откажешь.

— Владыко святый, мы все в твоей власти, и ни в чем нет отказа тебе в этой обители, — ответил Сергий.

Митрополит рассказал ему историю о том, как на обратном пути из Константинополя поднялась сильная буря на море и их корабль едва не потонул. Все плывшие на корабле молились об избавлении, а митрополит дал обет — построить храм, если доведется им благополучно пристать к берегу. И тотчас буря утихла и сделалась тишина на море. 16 августа, в праздник Нерукотворного образа Господня, путешественники ступили на землю.

Митрополит Алексий решил устроить не только храм во имя Спаса, но и общежительный монастырь при нем и просил, чтобы Сергий сделал его игуменом своего ученика Андроника — тихого, кроткого, смиренного, всеми любимого за добрый нрав. Вскоре после этого преподобный благословил выбранное им место для монастыря на реке Яуза.

Впоследствии эта обитель прославилась тем, что из ее стен вышли знаменитые иконописцы Андрей Рублев и Даниил Черный, которые расписывали Благовещенский собор в Московском Кремле, храмы во Владимире, Троице-Сергиевой лавре и в самом Андрониковом монастыре.

Ранее упоминался племянник преподобного Иван, которого он постриг в иноки под именем Федора. Федор прожил в Святотроицкой обители более двадцати лет и стал хорошим иконописцем. В житии его говорится, что он часто молился по ночам, и однажды услышал голос:

— Федор, иди в пустынь, ты устроишь обитель, соберешь в ней многих подвижников и получишь великую награду на небесах.

Он никому не сказал об этом пророчестве, но с тех пор затаил в своем сердце желание основать новую пустынь. Спустя какое-то время прозорливец Сергий сам обратился к племяннику:

— Я, чадо, надеялся, что ты предашь кости мои гробу и сам станешь игуменом на этом месте, но если ты хочешь начать задуманное тобою дело, то да поможет тебе Бог!

Федор нашел место на берегу Москвы-реки близ села Симонова, и построил там церковь во имя Рождества Богородицы, и возле церкви устроил монастырь, известный как старый Симонов. Сам преподобный ходил смотреть это место, нашел его удобным для обители и благословил Федора.

Наверное, Сергий желал для Федора той же жизни, что и для себя, и даже большего уединения, но племянник должен был уступить настояниям великого князя Дмитрия Ивановича (впоследствии Донского) и митрополита Алексия. Впоследствии Федор стал духовным отцом великого князя, архиепископом Ростовским и несколько раз путешествовал в Царьград.

Эти два пути, по которым прошли дети ростовских бояр Кирилла и Марии — путь сергиевский и путь стефановский, — отчетливо просматриваются в биографиях выдающихся церковных деятелей и всех учеников преподобного.

Кроме Андроникова еще несколько монастырей были устроены старцем по просьбе митрополита Алексия, князя Дмитрия Ивановича и князя серпуховского Владимира Андреевича. Два дубенских монастыря связаны с памятью о знаменитой Куликовской битве, решившей судьбу Руси. Предчувствуя, что новое нашествие хана неминуемо, Дмитрий примерно за год до битвы попросил старца основать новую обитель и собрать в нее усерднейших молитвенников о победе над врагом.

В скором времени в пятидесяти верстах от Москвы, на речке Дубенке, впадающей в реку Шерну, приток Клязьмы, появилась новая пустынь, а в ней монахи, молитвенники и труженики. Но этого Дмитрию Ивановичу показалось мало. Когда он приезжал в Святотроицкую обитель испросить у святого старца благословение и доброе предсказание о скором сражении, он обещал: если останется жив, построит руками радонежского игумена еще один монастырь.

Вскоре после битвы, в благодарность за дарованную победу обещанный монастырь был заложен в сорока верстах от Святотроицкой обители на реке Дубенке, что впадает в Дубну. И эта обитель была посвящена Успению Богородицы и называлась Стромынско-Успенской.