Роман Белоусов - Франсуа Антон Месмер

• Название: Франсуа Антон Месмер
• Автор: Роман Белоусов
• Издательство: М.: «Олимп», «Издательство Астрель», «Издательство ACT», 1999. — 206 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-7390-0908-1 («Олимп»), 5-271-00207-1 («Издательство Астрель»)

Многие современные маги, целители и предсказатели продолжают дело Франца (Франсуа) Антона Месмера, чудо-доктора XVIII века. Он считается одним из основателей современной психотерапии. О пророке и искусном врачевателе Месмере, развившем идеи врача-алхимика Парацельса, рассказывает эта книга.

---

В соседней комнате работала какая-то женщина. Я вложил в руку сомнамбулы нож для разрезания бумаги, сказав, что это настоящий нож, и приказал пойти пырнуть ножом эту работницу. Тогда все, что еще оставалось у нее от собственной воли, возмутилось; мадам Б. вся изогнулась, стала цепляться за мебель; но мне достаточно было подтвердить свой приказ и протянуть руку в ту сторону, в которую я хотел ее направить, как она подчинилась и пошла к растерявшейся работнице, подняв нож.

Глаза ее были раскрыты, красивое лицо приняло, как в пантомиме, восхитительное выражение. Это было прекрасно, совсем как мисс Фосетт, играющая сцену сомнамбулизма в «Гамлете». Прокурор республики был напуган мыслью о той силе, которая могла толкнуть человека на преступление вопреки его желанию.

Когда, согласно моей воле, она успокоилась, я вызвал у мадам Б. ясновидение на большом расстоянии.

В Жуани она недавно познакомилась с полковником С. М., одним из моих друзей. Я попросил мадам Б. сообщить, где находится полковник в этот час и что он делает.

Она ответила, что полковник находится в своем гарнизоне в Лионе, в этот момент пребывает в офицерском клубе, где около биллиарда беседует с подполковником.

Потом вдруг она увидела, что полковник побледнел, покачнулся и сел на банкетку. У него случился ревматический приступ боли в колене. Я дотронулся до ее колена и пожелал, чтобы она испытала такую же боль, она вскрикнула, напряглась, заплакала крупными слезами. Мы все так перепугались, видя ее страдания от боли, вызванной магнетизмом, но неотличимой от подлинной, что я разбудил ее.

Проснувшись, мадам Б. вспомнила лишь, то, что я захотел, забыв все, что я приказал ей забыть.

Затем началась другая серия экспериментов, но уже в бодрствующем состоянии.

Я заключил мадам Б. в воображаемый круг, начерченный моей тростью, и покинул комнату, запретив ей выходить за пределы круга.

Минут пять спустя я вернулся и нашел ее в середине салона; она ждала моего разрешения, чтобы выйти на свободу. Она села в углу салона, а я устроился на противоположном его конце.

Я попросил сопротивляться изо всех сил моему зову и в то же время приказал ей прийти ко мне.

Она уцепилась за кресло, однако, увлекаемая неодолимой силой, вынуждена была отпустить его; тогда она легла на пол, чтобы сопротивляться притяжению, но и эта предосторожность оказалась бесполезной, она приближалась ползком. Когда мадам Б. уже была у моих ног, мне стоило лишь поднести руку к ее голове и медленно поднять руку, как она послушно поднялась, и вопреки своему желанию, очутилась стоящей.

Она попросила стакан воды — попробовала, что это действительно была вода; затем, пока она еще держала стакан, я сказал ей, что это не вода, а вишневая наливка; хотя она прекрасно знала, что это не так, тем не менее после первого же глотка вскрикнула — ей показалось, что она обожгла рот.

Бедная женщина! Юное, очаровательное создание, соприкоснувшееся не с тайной жизни, а с тайной смерти, скажите мне оттуда, из тех глубин: знаете, понимаете ли вы, что происходило с вами в реальности, или просто ничего не помните об этом?

Впрочем, я не закончил свой рассказ о магнетизме; напротив, мне еще остается поведать о самом необыкновенном из того, что видел собственными глазами. То, что я сейчас расскажу, случилось в присутствии 12–15 свидетелей. Это безыскусный рассказ, во всем соответствующий протоколу, составленному двумя свидетелями и который тогда же был подписан всеми нами.

Во время моего пребывания в Осере я был принят мсье Д. Он имел двух детей: мальчика шести лет и девочку одиннадцати лет. Мари, так звали дочь мсье Д., была прелестным ребенком, прямо-таки ангелочком, щеки у нее были бледные, глаза черные. Это было восхитительное, какое-то утонченное создание, но имевшее все качества и умственное развитие детей своего возраста. Я сказал своей дочери:

— Посмотри, как она прелестна!

И моя дочь, будучи такого же мнения, нарисовала портрет ребенка.

Однажды мы обедали в столовой, выходившей в сад. Подали десерт, дети вышли из-за стола в сад и играли там среди кустов и цветов. Речь опять зашла о магнетизме, ведь это вечная тема, о которой периодически все много говорят. Меня же эти разговоры утомляют и даже раздражают, ибо я не располагаю никакими доказательствами, кроме фактов. Поскольку сообщаемые мною примеры магнетизма почти всегда происходили в других местах, а не в том. где завязывалась дискуссия, я вынужден был выбрать из присутствующих объект, подходящий для сеанса магнетизма, и воздействовать на него, невзирая на то, расположен я к этому был в этот момент или нет.

Каждый же, кто это делал, знает, что подобное упражнение столь же утомительно для магнетизера, как и для магнетизируемого.

Я привел некоторые факты, уже известные читателям, но они были встречены с полным недоверием.

— Я поверю в магнетизм лишь в случае, если, например… — сказала мне мадам Д. и стала выискивать что-нибудь, по ее мнению совершенно невозможное, — вы усыпите мою дочь Мари.

— Позовите мадемуазель Мари, усадите ее за стол, дайте ей печенье, а также что-то из фруктов. П ока она будет есть, я постараюсь ее усыпить.

— Тут нет никакой опасности?

— Для чего?

— Для здоровья моей дочери.

— Никакой.

Ребенка позвали, дали ей бисквит и сливы, велели съесть это за столом.

Ее место было рядом со мной, слева. За столом беседа продолжалась, как будто ничего особенного не готовилось. Я же молча протянул руку за головой девочки и сконцентрировался на желании усыпить ребенка. Через полминуты она прекратила всякое движение и, казалось, погрузилась в созерцание сливы, которую собиралась поднести ко рту.

— Что с тобой, Мари? — спросила у нее мать.

Ребенок не ответил — она спала. Сон пришел так быстро, что я и сам не поверил.

Я положил на спинку стула ее голову, не дотрагиваясь до нее.

Лицо девочки являло собою символ абсолютного покоя. Я провел рукой перед ее глазами, снизу вверх, с намерением открыть ей глаза. Глаза открылись, зрачки устремились кверху, открыв тонкую перламутровую полоску снизу — ребенок был в трансе. В этом состоянии веки не испытывают необходимости мигать. Можно сколь угодно близко подносить предметы к глазам — мигание все равно не наступит.

Моя дочь набросала еще один, ее портрет. На втором рисунке надо было только подрисовать крылья, и тогда рисунок становился похожим на этюд с одного из самых прекрасных ангелов Джотто или Перуджино.

Ребенок был в трансе. Оставалось выяснить, заговорит ли она.

Простое прикосновение моей руки к ее руке вернуло девочке голос; легкое приглашение подняться и походить возвратило ей движение. Только голос был жалобный и монотонный. Однако движения были больше похожи на движения автомата, чем живого создания. С открытыми или закрыты — ми глазами, вперед или назад, она шагала одинаково прямо и с абсолютной уверенностью. (Спешу выразить свое удивление, свое восхищение и потрясение тем, как точно, полно, ясно, убедительно этот писатель, которого невежды или легковерные люди считают символом несерьезности либо вранья, на самом деле как замечательно, лучше любого врача, Дюма описывает разные проявления сомнамбулизма, и особенно так называемый взгляд сомнамбулы. Эти описания достойны войти в учебники гипнотерапии… — М. Б.).

Я начал с того, что изолировал девочку, с этого момента она слышала лишь меня и отвечала только мне. Голоса отца и матери перестали доходить до нее; простое мое желание, выраженное бессловесно, одним только жестом, возвращало ребенку способность общаться с тем лицом, которое я желал ей в собеседники. Я задал ей несколько вопросов, на которые она ответила точно, четко, разумно.

Ее дяде пришла в голову одна мысль, и он попросил меня:

— Поспрашивайте ее о политике.

Повторяю: девочке было одиннадцать лет, то есть все политические вопросы были ей совершенно чужды. Почти в одинаковой степени она не представляла себе ни названия явлений, ни имена людей.

Я скрупулезно воспроизвожу протокол этого сеанса чудес, ни в малейшей степени не веря в предсказания, сделанные ребенком, предсказания, которые, как я вижу, как признаюсь себе с большим огорчением, все же исполняются. Появление способности к этим пророчествам я отношу к лихорадочному состоянию, вызванному воздействием на мозг девочки с помощью магнетизма. Я сохраняю форму диалога и все те слова, которые использовались во время сеанса магнетизма.

— Каково общественное устройство в нынешнее время, дитя мое, в стране, в которой мы живем?

— У нас, мсье, республика.

— Можете ли вы сказать, что такое республика?

— Это равное распределение прав между всеми людьми, которые составляют народ, без различия сословия, рождения, условий жизни.