Фредерик Дар - Грузовой лифт

• Название: Грузовой лифт
• Автор: Фредерик Дар
• Издательство: Book Chamber International
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-85020-095-9

---

Сирена замолчала. Чуть звякнули ворота. Я был пойман в ловушку, мне ничего не оставалось, как оттянуть развязку, поднявшись наверх.

Я стал подниматься по лестнице, на этот раз даже не стараясь заглушить шум шагов. Может быть, есть хоть малейшая возможность убежать через крышу? Я вспомнил окошко над кабиной грузового лифта.

Я достиг освещенной площадки, бросил быстрый взгляд на нее, чтобы удостовериться, что ни Ферри, ни мадам Драве не стоят в дверях. Их там не было. Зато я увидел нечто иное, что едва не лишило меня рассудка: сквозь открытую дверь был отчетливо виден труп Жерома Драве, на диване, в точно таком же положении, в каком я обнаружил его в первый раз.

Но вот я уже проскочил освещенную площадку и засомневался, не было ли увиденное мною галлюцинацией.

Дальше лестница была узкой и деревянной, я поднялся по ней настолько быстро, насколько смог. А внизу уже слышались шаги полицейских. Я застыл на месте, не в состоянии успокоить свое дыхание, казалось, что-то сдавило мне грудь, а снизу слышались шепот и неразборчивые восклицания. Ситуация, в которой я находился, была безвыходной. Если полицейские поднимутся по лестнице, то безусловно, обнаружат меня, и я никогда не заставлю их поверить, что нахожусь здесь лишь в качестве любопытного.

Лестница кончалась там, где я стоял. Что было делать?

Необычайно осторожными мягкими движениями я стал ощупывать стену. Мои пальцы стали пальцами слепого они превратились в глаза. Я почувствовал шероховатую поверхность двери, набалдашник ручки и медленно-медленно стал его поворачивать. Я молил Бога, чтобы дверь открылась.

И, слегка скрипнув, она поддалась, но для меня это скрип был подобен выстрелу из пушки. Несколько мгновений я стоял не шевелясь, набираясь храбрости, затем с бесконечными предосторожностями стал открывать дверь. У меня вновь появилась надежда. Я забыл о трупе там, внизу, о комедии, которую играла мадам Драве, о полиции, я думал лишь о спасении — ведь на всех чердаках есть выход на крышу. Если я отыщу его, то, может быть, буду спасен. Но чем дальше проникал я внутрь, тем больше сгущалась тьма, я продирался на ощупь в темноте, которая была вязкой, словно болото.

Войдя внутрь, я стал закрывать за собой дверь. Я действовал с еще большими предосторожностями. Когда наконец мне это удалось и ручка повернулась, мне показалось, что между мной и полицией воздвигнута стена.

На мгновение я замер, пытаясь успокоить спазматическое дыхание. Подо мной раздавались шаги, были слышны какие-то слова, телефонные звонки. Они, наверное, вызывали «скорую помощь», предупреждали прокуратуру. Станут ли они обыскивать дом? Теперь меня мучил страх еще больший, чем прежде. Я знал, что у мадам Драве есть соучастник. Иначе кто же в ее отсутствие вновь перенес труп в салон.

И тот, или та, кто совершал эти жуткие манипуляции, может быть, еще в это время находился в доме. Или же отсюда был выход, о котором я не знал, хотя, не исключено, что неизвестный ушел, пока я дремал в кабине грузовика.

Наверное, из-за этого сообщника мадам Драве и не стала запирать ворота. А вдруг этот человек сейчас на чердаке? Я представлял его где-то рядом, готового перерезать мне горло.

Казалось, я слышал чье-то легкое дыхание. Я пытался взять себя в руки, уверяя, что это мое собственное дыхание, но ужас продолжал расти. Я испытывал большое желание открыть дверь и спуститься к полицейским. Единственное, что останавливало меня — мысль о молодой женщине, которая одна отбивалась от них.

Несколько раз она просила меня исчезнуть, но я не послушался.

Я решил противостоять, преследовать ее. Если я появлюсь, для нее будет все кончено, так же, как и для меня.

— Здесь есть кто-нибудь? — прошептал я.

Никто не ответил, но мой голос успокоил меня. Если у жены Драве был соучастник, то не такой же он идиот, чтобы остаться ждать полицию на месте преступления!

На лестнице стало очень шумно. «Так и есть, — подумал я. — Они обыскивают дом и ателье». Обезумев от страха, я ждал, что вот-вот дверь резко распахнется, и в лицо мне ударит свет электрического фонарика. Но время шло.

Иногда шаги там, внизу, затихали, но едва я начинал надеяться, они раздавались снова. Я переходил от надежды и даже уверенности к панике, когда я готов был кричать от страха.

Мне показалось, что я нахожусь слишком близко от лестницы, поэтому я осторожно попятился. Локтем я задел косяк какой-то двери и понял, что оказался в более просторном помещении. Я медленно передвигался, ища выход на крышу, но выхода не было; я поднял руку, чтобы ощупать потолок, но пальцы ушли в темноту.

Сделав несколько шагов, я наткнулся на что-то, должно быть, на коляску, скорее всего, принадлежавшую малышке Люсьенне. Она со звоном откатилась. Шум снова разбудил во мне страх: не услышали ли внизу?

Ни в коем случае я не должен был больше двигаться, иначе рисковал свалить какой-нибудь хлам, которым обычно забивают чердаки. С бесчисленными предосторожностями я растянулся на полу и, почувствовал бахрому старого ковра, прижался к нему щекой.

Иногда страусиная тактика бывает полезной. Лежа неподвижно, с закрытыми глазами, я чувствовал себя в безопасности. Даже если кто-нибудь поднимется сюда и осветит чердак фонариком, то вполне возможно, что меня не заметят. Я вновь начал надеяться. Даже если труп передвигали, полицейские должны поверить в самоубийство Драве. Они обойдутся простыми формальностями.

Я услышал сирену «скорой помощи», стук дверей, крики…

Внизу продолжали ходить, разговаривать, часто раздавалось металлическое позвякивание телефона. Потом вновь крики, рыдания, — наверное, приехали родители Драве.

Я посмотрел на часы. Их светящийся циферблат был единственным светлым пятном в комнате. Секундной стрелки не было видно, светились лишь цифры и две стрелки.

Шесть часов… Шесть двадцать… Без четверти семь утра.

Прошло уже полтора часа с тех пор, как обнаружили тело, значит, они не будут проводить обыск. Если бы у полиции появились какие-то сомнения, она тут же перевернула все вверх дном.

Неужели я спасен?

Я не решался в это поверить. Мне оставалось преодолеть еще столько преград: выйти с чердака, спуститься по лестнице, пересечь двор…

Если мадам Драве будет не одна, то как я объясню свое присутствие в доме, а если она уйдет, то как я пройду сквозь запертые ворота?

9. Чудо

Я услышал, как пробило семь часов. Колокола в округе звонили каждые полчаса, но я даже не слышал этого; в доме была полная тишина, и до меня доходил лишь шум улицы. Движение в городе в это рождественское утро начиналось с опозданием. Но сейчас тяжелые грузовики с товарами уже подпрыгивали по мостовым, за ними следовали с шумом мотоциклы.

Должен ли я ждать еще? Я впал в летаргию, которая парализовала мою волю. Если я слишком задержусь, то обязательно столкнусь с родственниками и знакомыми, которые нагрянут сюда, как только распространится весть о смерти Драве. Я еще колебался.

Когда я уже собирался подняться с пола, по деревянной лестнице, ведущей на чердак, раздались шаги. Они были решительными и быстрыми. Меня бросило в жар. Не было никаких сомнений, что кто-то уверенно поднимался именно сюда. Прямо ко мне. На секунду шаги замерли, затем стали медленно приближаться.

Я уже чувствовал чье-то присутствие в нескольких метрах от меня.

Раздался легкий щелчок выключателя, и меня ослепил резкий свет, будто, я смотрел прямо на солнце. От неожиданности я не мог ничего понять.

В центре струившегося света словно волшебное видение стояла мадам Драве. Мои глаза почти привыкли к свету. Она была одна.

Судорожно сжав руки у груди, она смотрела на меня, словно отвратительнее зрелища не могло быть на свете. Наверное, ее никогда никто так не пугал, как я в тот момент.

Наши взгляды встретились лишь на мгновение. И тут же мое внимание привлекла обстановка. Кажется, я даже закричал. Крик вырвался непроизвольно — крик человека, потрясенного открывшимся зрелищем.

— Что вы здесь делаете? — спросила она глухо.

Я молчал, пытаясь разобраться. Я находился не на чердаке, а в салоне мадам Драве. Вот диван и кресло, и проигрыватель на низком столике. А вот и бар на колесиках со стаканом Ферри и моим. Очевидно, именно бар я толкнул в темноте, приняв его за детскую коляску. И новогодняя празднично украшенная елка тоже была здесь, а на одной из ее веток висела, словно в насмешку, моя серебряная клетка с голубой птичкой. Застекленная дверь в салон была сейчас открыта, через нее я видел вестибюль с вешалкой, на которой ничего не было.

— Ну же, отвечайте, что вы здесь делаете?

Голос ее был злым, но в нем сквозило отчаяние. Я схватился за голову обеими руками, как это делают актеры в театре, когда изображают удивление.

— Ничего не понимаю…

— Вы не понимаете, почему провели здесь ночь?