Борис Ярочкин - Тайга шумит

• Название: Тайга шумит
• Автор: Борис Ярочкин
• Издательство: Свердловское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1958

---

На дороге повстречался Заневский.

— Ого, у вас не меньше моего! — указывая на убитых Заневским уток, улыбнулся Николай. — Домой, Михаил Александрович?

— А что?

— Да так… — замялся Николай и смущенно заговорил. — Как вы думаете, примут меня обратно в звено?.. Тогда я ушел от них, ну… не верил, что звеном можно работать не хуже, чем в одиночку… Вы бы сказали Верхутину, а?

— А ты скажи сам. Или совестно?

«А замполит прав был, говоря, пусть, мол, один поработает, сам попросится в звено».

— Я-то скажу, — ответил Николай, — да боюсь, откажут, а вы… как начальник лесоучастка нашего…

— Я в отпуске, понимаешь? Ты к Владимиру Владимировичу Леснову обратись, он сейчас командует — в замешательстве сказал Заневский.

«А ведь они не знают, что я подавал заявление об увольнении, и мне отказали, значит, Леснов никому ничего не говорил», — облегченно подумал Заневский.

Как-то приятно, легче стало на душе.

— Ладно, я скажу Верхутину, — пообещал он, — только чтобы старое не повторилось…

— Михаил Александрович! — с благодарностью воскликнул Николай. — Не повторится, вот увидите!.. Спасибо вам!

«А я, не наберусь смелости извиниться перед Любой, — вздохнул Заневский. — Письмо, что ли, написать? Смешно! Живем в одном доме и писать письмо…»

И словно поняв мысли Заневского, Николай сказал просто, как о чем-то прошлом, давно забытом:

— Я ведь был не прав, Михаил Александрович, ой, как не прав!. И даже понимать стал потом, когда ушел из звена, а стыдился почему-то сказать… Наверно, думал, что для моей гордости это большое унижение и… получил по заслугам. Теперь душой маюсь…

— Ничего, на ошибках учатся.

5

На крыльце, словно ожидая Николая, стояла Русакова.

— Здравствуй, Таня… — смущенно проговорил он и остановился, переминаясь с ноги на ногу: во рту вдруг пересохло.

«Что она сейчас обо мне думает?» — Николай не смел взглянуть на девушку.

— Ой, мамочка! — на крыльцо вдруг вышла Зина и всплеснула руками. — Сколько настрелял!.. Продай парочку, Коля, — попросила она, хотя знала, что тот никогда ничего не продавал.

— А ты опять будешь сплетничать про соседей? — язвительно усмехнулся Николай, чувствуя глухое раздражение.

Зина вспыхнула, что-то фыркнула и поспешила удалиться. Николай заметил на губах Татьяны улыбку, повеселел.

— На кого же она насплетничала? — с наивным удивлением спросила Таня, хотя все знала из разговора с Константином.

— На добрых людей, — увильнул от ответа Николай и, поднявшись на крыльцо, приблизился к девушке. — Таня, — нерешительно сказал он и виновато посмотрел ей в глаза, — не поможешь ли ощипать уток?

— А ты меня потом поблагодаришь, как вчера, да? — усмехнулась девушка.

Николай не знал, что ответить, покраснел.

— Не знаю, Таня, как и получилось вчера, — чуть слышно сказал он, опустив глаза. — Знаешь, такая у меня сейчас на душе оскомина… Стыдно… что раньше ничего не понимал… Теперь я… я… — голос сорвался, и он, не находя слов, вздохнул.

Татьяна улыбнулась той особенной улыбкой, какой улыбаются женщины, когда прощают, и Николай, поняв ее, невольно рванулся к девушке, обнял и, на мгновение прижав к себе, поцеловал.

— Ма-амочка!.. — вышла Зина с кастрюлей из кухни. — Целуются!..

Николай и Таня отпрянули друг от друга, но через секунду Русакова овладела собой и насмешливо посмотрела на Воложину. Потом шагнула к растерявшемуся Николаю и сама поцеловала его.

— Видела? — сказала она Зине. — Пойдем, Коля.

Зина вернулась к себе, поставила на стол кастрюлю с ужином и взволнованно заходила по комнате.

«Ишь, ты — доказала! — возбужденно говорила она сама с собой. — Но я тоже в долгу не останусь! Ты, Танька, рано торжествуешь! — и она злорадно усмехнулась. — Вот возьму сейчас войду к вам да скажу, что беременна от Николая, что ты тогда скажете?»

Воложина вышла в коридор и остановилась у двери Николая. Из комнаты доносился тихий, веселый разговор.

«Сейчас вы развеселитесь, — со злостью прошептала она, берясь за ручку, но что-то заставило ее остановиться. — Нет, я не могу этого сделать… чего добьюсь?.. Ну, и пусть, зато разобью их дружбу, обоим отомщу!» «— А тебе, думаешь, — станет легче?» — спросил ее внутренний голое, и Зина не знала, что ответить.

Она горько заплакала и вернулась к себе.

6

Николай проснулся раньше обычного.

Побрился, обтерся холодной водой, позавтракал. Как-то празднично было на душе. Радостное настроение постепенно заполняло все его существо, и он, прислушиваясь к нему, чувствовал едва уловимую взволнованность.

«Почему я волнуюсь? — спрашивал он себя и не мог ответить. — Странно, даже как-будто чего-то боюсь».

В коридоре он встретился с Таней.

Стройная, худенькая, она была в комбинезоне, заправленном в сшитые по ноге сапоги, с пятнами масла на коленях и рукавах. Ее длинные косы лежали на груди, пытливые темно-серые глаза светились ласковой улыбкой. Они вместе пошли к клубу.

И чем ближе Николай подходил к лесорубам, тем больше чувствовал волнение.

«Примут ли в звено?»

— Э-ээ, кого вижу, единоличник показался! — прозвучал из толпы чей-то насмешливый голос.

Николай сразу помрачнел, насупился.

— Не обращай внимания, — шепнула ему Таня и покраснела, решив, что Николай подумал: «А кличку-то кто дал?»

Но Николай не заметил смущения девушки, он смотрел на улыбающегося ему навстречу Константина.

— Здорово, Коля, пришел? — Но тут же строго перебил себя. — Но, постой! Ты же на бюллетене!

— А ну его! — улыбнулся Николай, виновато посматривая на обступивших его лесорубов. — Належался… А я здоров, ребята… и к вам тянет..:

— А не вредно ли с койки, да в лес? — настаивал Верхутин.

Николая тронула забота звеньевого. Он ничего не ответил, лишь часто заморгал, чувствуя, как спазма сдавливает и щекочет горло.

— Ничего, Гриша, — сказал Верхутину один из лесорубов звена, — дай ему на первое время легкую работу. А без дела сидеть скучно, лень одолевает, и на душе неспокойно. Коля верно говорит.

— Разве что легкую работу, — согласился Верхутин, — а иначе домой отправлю. Согласен?

— На все!

«Значит, приняли меня, — обрадовался Николай, — даже извиняться не пришлось».

На улицу из гаража выехало несколько автомашин. Лесорубы зашевелились, собираясь звеньями.

— Гриша, Костя, Таня… ребята! — взволнованно сказал Николай. — Вы уж… не обижайтесь на меня…

— Ладно, ладно, потом, Коля, — понимая его состояние, прервал Верхутин дружески подталкивая его к автомашине. — Лезь быстрее!

Лесорубы заполняли машины. Одни поднимались по трап-подножке, висящей на заднем борту, — другие вскакивали на колеса и через борт, третьи залезали с подножек кабин. Николай сиял. Не было той принужденности, какую он испытывал раньше, после ухода из звена, какая возникает в сознании человека, когда тот понимает, что не все сказано и сделано. Ему хотелось скорее взять топор и электропилу и валить лес, валить, пока не ощутишь во всем теле приятной истомы.

— Товарищ Уральцев! — услышал он сквозь шум мотора звонкий голос и, обернувшись, увидел врача, идущую к машине. — Кто вас направил на работу? Это безобразие, вам надо еще долго…

Шофер дал сигнал, и машина тронулась, набирая скорость, и Николай уже не расслышал, что кричала вслед врач. Ему было хорошо и радостно, оттого что эта милая, сердитая врачиха так беспокоится о нем, оттого что Таня стоит рядом с ним и ласково улыбается, что товарищи протянули ему уже зажженную папироску, ветер свистит в ушах и Таня что-то шепчет на ухо, а что — не разберешь.

Машину бросает на выбоинах из стороны в сторону. Торопятся в своем головокружительном вращении колеса, разбрасывая по сторонам пыль, недовольно ворчит мотор, словно обижается на кого-то, а тайга расступается и открывает дорогу, мелькая стволами бронзовых сосен, лиственниц, елей и кедра, усыпанного добротными шишками.

«Шишковать пора, созрели!» — кричит Николай Верхутину, и Григорий кивает головой…

7

До конца отпуска Заневскому оставалось несколько дней.

Сегодня он сидел дома.

Не хотелось идти на охоту, как намеревался вчера: дома лежали убитые утки. Он положил их в кухне на видном месте, надеясь, что жена ощиплет их, выпотрошит и приготовит, но Любовь Петровна к ним даже не прикоснулась. Она весь день копала в огороде картофель и таскала его корзинами в погреб.

Утром Заневский принялся за стряпню сам. Приготовив, стал ждать жену, но она все возилась в огороде и к столу не шла. Сел завтракать один, но кусок останавливался поперек горла.

— Что же делать? — вслух сказал он и ничего придумать не мог.