Фердинанд Ойоно - Жизнь боя

• Название: Жизнь боя
• Автор: Фердинанд Ойоно
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

---

— И ты выбрал ее, чтобы прислуживать госпоже? — спросил Баклю, взбудораженный всей этой историей. — Но ведь в нашем квартале нет недостатка в женщинах…

— Госпожа велела подыскать ей горничную опрятную, не воровку и немного знающую по-французски, — ответил повар. — Трудно было найти что-нибудь более подходящее. А белых она знает лучше, чем мы все, вместе взятые — проговорил он, поочередно глядя на нас.

— Боюсь, как бы эта женщина не вызвала передряги, из-за которой мы все попадем в тюрьму, — сказал Баклю. — Живой человек не может видеть ее, не…

Повар рассмеялся.

— Ты говоришь о коменданте или о ком-нибудь из нас? — спросил он. — Я хорошо знаю коменданта, это один из тех белых, которые всегда сумеют обуздать себя, даже если им очень хочется… Впрочем, жена его здесь, да и резиденция невелика. Комендант же не станет валяться по канавам…

— В таких делах чин не может служить помехой, — сказал Баклю, — особенно когда речь идет о белых. Вы же видите, что госпожа…

— Поживем — увидим! — заметил повар. — У женщин нюх на такие вещи. Уверяю вас, если госпожа возьмет Кализию, значит, она не считает ее опасной.

В девять часов госпожа еще спала. Солнце начинало припекать. Оно восхитительно жгло тело. Кализия обнажила плечи. Она уткнулась подбородком в колени и задремала по примеру крошечной ящерицы, примостившейся у ее ног. Баклю лежал ничком позади прачечной, а я сидел на нижней ступеньке лестницы и нежился на солнышке в ожидании, когда проснется госпожа.

Вдруг окно спальни распахнулось. Сон сразу соскочил с меня. Госпожа протерла глаза и застегнула верхнюю пуговицу пижамы. Она потянулась, подавила зевок и окликнула меня. Не отворив двери, она обратилась ко мне из-за перегородки. Велела переменить воду, приготовленную для душа. Пожелала мыться холодной водой. В одиннадцать часов, свежая, как только что вылупившийся цыпленок, она проверила, хорошо ли я убрал комнаты. Она бросила взгляд на меню, посмотрела, много ли осталось вина, выпила стакан лимонного сока, который я приготовлял ей каждое утро, и стала просматривать объемистую почту, ожидавшую ее на диване.

Вошел повар. Госпожа раздраженно спросила, что ему нужно.

— Горница присла… — сказал он кланяясь, и рот его растянулся до ушей.

Повар мастер кланяться. Надо видеть, как он приветствует госпожу или коменданта. Сначала у него еле заметно вздрагивают плечи, затем дрожь охватывает все тело. Словно под влиянием таинственной силы, он начинает сгибаться. Руки прижаты к бокам, живот втянут, голова падает на грудь. В то же время на щеках появляются ямочки от сдерживаемого смеха. Когда его тело принимает форму дерева, смертельно раненного топором, повар расплывается в улыбке до ушей.

Госпожа сказала ему недавно, что он держится как светский человек, и теперь повар пыжится от гордости после каждого поклона.

Он не заметил холодного взгляда госпожи поверх письма, которое она лихорадочно читала.

— Где же горничная? — спросила она.

Повар выбежал из комнаты и позвал Кализию. Та протяжно хмыкнула и застегнула жакет. Вынула изо рта травинку и стала спокойно взбираться по лестнице. Казалось, эта женщина изнемогает от усталости. Она избегала всякого лишнего движения, и ноги ее задевали за все ступеньки, пока она поднималась. На пороге она обернулась и скосила на нас глаза. Госпожа опять погрузилась в чтение. Она держала письмо в одной руке, а в другой сигарету, с которой время от времени стряхивала пепел. Повар стоял навытяжку рядом с ней, задрав голову к потолку.

Госпожа дочитала наконец письмо. Она вздохнула и посмотрела на нас.

— Позови эту женщину, — обратилась она к повару.

Он поманил Кализию. Та кашлянула, вытерла губы ладонью и вошла в гостиную.

Госпожа отложила почту и скрестила ноги. Кализия воззрилась на нее с тем бесстыдным равнодушием, которое неизменно выводит из себя госпожу. Контраст между обеими женщинами был разителен. Наша женщина держалась спокойнее — казалось, ее спокойствие ничто не может нарушить. Она смотрела на госпожу равнодушно, с тупым видом овцы, пережевывающей жвачку. Госпожа покраснела, затем побледнела. Ее платье внезапно потемнело под мышками. Это всегда предшествовало ее гневным вспышкам. Она презрительно взглянула на Кализию, опустив уголки рта, потом встала. Кализия была немного выше нее. Госпожа принялась осматривать ее со всех сторон. У Кализии был теперь совершенно отсутствующий вид, хотя она и притворялась, что смотрит на свои руки. Госпожа вновь уселась против нее и топнула ногой. Повар щелкнул каблуками. Кализия посмотрела на своего родственника и мимоходом бросила равнодушный взгляд на госпожу, которая вспыхнула до корней волос. Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

— Господин Тунди! — взвизгнула госпожа.

Она зажгла сигарету, сделала затяжку и, выпустив дым, расслабила мускулы лица. Капельки пота выступили у нее на лбу.

— Ты уже служила горничной? — спросила она Кализию.

— Дааа… — протянула Кализия улыбаясь.

— Где?

— Там… возле моря… — ответила Кализия, указывая рукой на запад, в сторону моря.

Я чуть не расхохотался. Я закусил губу. У Кализии был видно, особый взгляд на ремесло горничной. Я вмешался в разговор и сказал госпоже, что задавать вопрос следует иначе, например: «Служила ли ты боем у белой хозяйки?» Кализия сказала: «А!» и объяснила на нашем языке, что без меня они с госпожой еще долго продолжали бы этот разговор глухих.

Кализия призналась, что никогда не была горничной, но сделает все возможное, чтобы угодить госпоже, так как отныне только трудом хочет зарабатывать себе на жизнь… Это полупризнание, видимо, тронуло госпожу. Она истолковала его как поражение Кализии, и к ней сразу вернулась ее обычная надменность.

— Посмотрим, удастся ли тебя оставить, — сказала она. — Тунди покажет тебе, что надо делать.

И она жестом отпустила нас, потом крикнула вдогонку:

— Можете начинать сейчас же!

Кализия последовала за мной в спальню госпожи.

— Эти белые богаты! — сказала она, оглядев комнату. — Я люблю работать у богачей. Знаешь, если белый беден, он скуп, как законоучитель… Однажды я была подружкой белого, который считал куски сахара и мерил длину оставшегося хлеба. А что, у хозяев щедрая рука?

— Да, когда они не сердятся, — ответил я. — Впрочем, сама узнаешь.

— Хозяйка красива! — сказала Кализия. — Белая женщина с такими глазами, как у нее, не проживет без мужчины и… (она посмотрела в щелку двери на госпожу) и двух недель… Держу пари, что у нее есть любовник. Кто он?

— Сама узнаешь… — ответил я.

— Ах ты негодник, развратник, упрямец! — воскликнула она. — Такие вот узкие бедра часто бывают приютом огромных змей, — заметила она, ущипнув меня за ляжку, — Госпоже это, конечно, хорошо известно!

Она обхватила меня рукой и испустила гортанный крик.

— Вот видишь, я была права, — продолжала она, — ты уже отведал белого мяса… уверена в этом. Так это ты, да, ты — любовник хозяйки! Я сразу поняла это! Стоило увидеть ее глаза, когда она разговаривала с тобой.

Это уже было слишком. Такая невоспитанность, такая бесцеремонность в конце концов вывели меня из себя. Я гневно взглянул на нее, и ее возбуждение сразу прошло.

— Я не хотела сердить тебя, брат мой, — проговорила она так сокрушенно, что мой гнев утих.

— Ничего, — ответил я. — Только ты зашла слишком далеко.

Мы улыбнулись. Она подмигнула мне, и мы перевернули тюфяк.

— Как ты находишь ее? — спросила она, помолчав.

— Кого?

— Госпожу.

Я неопределенно махнул рукой.

— Сколько раз в неделю вы занимаетесь любовью? — стала допытываться она.

Я развел руками от удивления.

— Послушай, — сказал я, — если ты не можешь молчать, возвращайся восвояси! Ты сошла с ума, но я-то не сумасшедший…

— Вот те на! — воскликнула Кализия. — Значит, между вами ничего нет? Однако ты мужчина… Там, возле моря, бои спят со своими хозяйками, так принято… Здесь вы слишком боитесь белых… Это глупо. Уверяю тебя, что…

— Ладно, ладно, — прервал я ее.

Мы застелили кровать покрывалом. Госпожа вошла в спальню, но ничего не сказала о нашей работе.

— Вот это женщина! — опять похвалила ее чертовка Кализия, когда мы остались одни.

Кализия будет приходить в резиденцию каждый день на два часа. Она все же славная девушка.

* * *

Сегодня после обеда внезапно вернулся комендант. Мы не ждали его раньше конца недели. Госпожа и та была озадачена.

Комендант осунулся. В своих измятых грязных шортах он походил на мальчишку, убежавшего из школы. Он не сказал ни слова, когда вышел из машины. Взял портфель, коснулся губами лба госпожи и, тяжело ступая, направился в свою комнату. Госпожа приказала нам разгрузить машину и тотчас же последовала за ним. Она оставила дверь открытой.