Журнал «Если» - «Если», 2003 № 09

• Название: «Если», 2003 № 09
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Александр ЗОРИЧ. ТОПОРЫ И ЛОТОСЫ

В каркас космической оперы плотно упакованы очень непростой вопрос, весьма неожиданное решение и совсем неоднозначные герои.

Анджей ЗЕМЯНСКИЙ. АВТОБАН НАХ ПОЗНАНЬ

Если говорить о жанре, то это польский паропанк. Но очень польский…

Дэвид НОРДЛИ, ЛЕД, ВОЙНА И ЯЙЦО ВСЕЛЕННОЙ

Чтобы понять тактику и стратегию инопланетян, необходимо учесть геофизику этого мира — кстати, вполне допустимую в рамках известных нам законов. Представьте себе планету, которая… Словом, кое-что в восприятии придется поменять местами.

Жан-Пьер АНДРЕВОН. В АТАКУ!

…или Бесконечная Война с точки зрения французского писателя.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ТВЕРДЫНЯ РОЗ

Бойцу на передовой положено самое лучшее. И фирма не мелочится!

Карен ТРЕВИСС. КОЛОНИАЛЬНЫЙ ЛЕКАРЬ

Хоть кому-то удалось остановить бойню… И знаете, что радует: самым обычным человеческим способом.

Василий МИДЯНИН. NIGREDO и ALBEDO

Она + Он = Зорич.

ВИДЕОДРОМ

Призрак комикса бродит по Голливуду… Терминатор бежит от терминаторши, хотя надо бы наоборот… Знаменитый российский сценарист рассуждает о фантастике.

Павел ЛАУДАНСКИЙ. ПОСЛЕ ЗАЙДЕЛЯ

Jeszcze Polska ne zgingla!

Глеб ЕЛИСЕЕВ. «ОБЛИК ОВЕЧИЙ, УМ ЧЕЛОВЕЧИЙ…»

Влезть в «шкуру» инопланетянина непросто даже фантасту.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

…Фантасты же пытаются объяснить, почему.

РЕЦЕНЗИИ

Даже во время летних отпусков рецензенты не расставались с книгами.

КУРСОР

Летом в России конвентная жизнь замирает, а в странах братьев-славян бьет ключом.

Сергей ПИТИРИМОВ. ФОРМА ЖИЗНИ? ФОРМА ОБЩЕНИЯ!

«В связях, порочащих его, замечен не был», — готов заявить о себе каждый пятый участник опроса.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Мал золотник, да дорог.

Андрей СИНИЦЫН. ЧЕТВЕРОНОГИЕ СТРАДАНИЯ

Видно, давно критик не писал сочинений. Соскучился.

Владислав ГОНЧАРОВ. НОВАЯ КАРТА РОССИИ

Петербург за пределами Российской Федерации?.. Опасная, между прочим, игра в нынешней политической реальности.

ПЕРСОНАЛИИ

Сплошной интернационал!

---

Трикликстон повернулся к генералу.

— Что скажете, сэр?

— Мешкать нельзя, — с военной прямотой ответил Антенссон. — Мы отправляемся немедленно, как только в шар погрузят провиант. На борту есть все необходимое, так что собирать вещи вам не понадобится. Должен, однако, еще раз напомнить вам об опасности.

С этими словами он поочередно направил свои антеннулы на каждого из нас, но, насколько я мог почувствовать, никто не колебался.

— Превосходно. До старта у вас есть примерно тридцать минут. Рекомендую потратить это время на улаживание самых неотложных дел.

У восточной стены есть акустические переговорные кабинки, можете воспользоваться ими.

— А сами-то вы полетите? — поинтересовался я, не подумав, что мой вопрос звучит по меньшей мере бестактно.

Генерал резко повернулся ко мне, но потом, поняв, что я не хотел его оскорбить, экспансивно взмахнул клешней.

— Командир должен вести своих людей за собой — только тогда он настоящий командир. Таков мой принцип, Хелицерис, — ответил он и ушел.

Я некоторое время стоял неподвижно, разглядывая шар и лебедку, потом отправился к переговорным кабинкам. Никаких особых дел, которые необходимо было улаживать, у меня не было — с этой точки зрения, я подходил для столь опасного путешествия едва ли не идеально. Из родных мне хотелось известить только мать, из яйца которой я появился на свет, но она оказалась в отъезде, поэтому я связался с университетским регистратором и оставил для нее сообщение. Кроме того, регистратор записал мою последнюю волю, в которой я распорядился немногими имевшимися у меня личными вещами.

Оставалось решить, что будет с моим проектом, если события обернутся наихудшим образом. Поручить его я мог только Сонарис, которая была моим первым научным руководителем. Правда, наши отношения нельзя было назвать простыми: Сонарис твердо верила, что спариться с собственным учеником — не самая лучшая идея, однако ее яйца имели высокий интеллектуальный потенциал, да и я скоро уже не буду студентом. Кроме того, мы были одного возраста (и она, и я успели перелинять трижды), а этот срок считался самым подходящим для производства потомства. По моему глубокому убеждению, каждое живое существо так или иначе стремится оставить после себя хоть какой-нибудь след, хоть какую-нибудь память. Что ж, подумал я, если Сонарис не суждено стать матерью моих детей, она по крайней мере сумеет позаботиться о моей теории.

Потом я задумался о дальнейшей судьбе найденной, мною глыбы легкамня, если, конечно, я не ошибся. Подобная находка способна была обессмертить мое имя (и даже скорее, чем моя пока еще ничем не подтвержденная космогоническая гипотеза), однако я знал: если этот легкамень попадет в руки Западных, ни одно живое существо во вселенной не сможет чувствовать себя в безопасности. С тяжелым сердцем я велел регистратору внести мое завещание в перечень документов, подлежащих обязательному уничтожению, если Длинная Долина будет захвачена Империей. Как ни странно, только произнеся эти слова вслух, я окончательно осознал, насколько близка и реальна грозящая нам всем опасность.

Потом я услышал протяжные, пульсирующие звуки. Очевидно, это был сигнал к отлету, хотя генерал почему-то нас не предупредил. Выйдя из переговорной кабинки, я вернулся к шару. Там уже стоял мистер Клешнехваттер. Несмотря на грозное имя, его клешни были довольно маленькими. Он подвел меня к открывавшейся на петлях дверце у основания шара и сказал:

— Это входной люк, Хелицерис. Открой его.

Я подчинился. Люк отворился на удивление легко. Я этого не ожидал, и массивная дверца, откинувшись внутрь шара, едва не вырвалась у меня из рук.

— Мне кажется, — проговорил я в раздумье, — дверь не слишком тяжела, чтобы быть по-настоящему крепкой.

— Она сделана из нескольких слоев натурального растительного волокна, скрепленного сваренным из кожи морских червей клеем, — ответил Клешнехваттер. — Поэтому на самом деле она гораздо крепче и тяжелее, чем лед. Но это, разумеется, секрет, который ты обязан хранить!

Я несколько раз открыл и закрыл дверцу, думая о том, насколько она крепка и тяжела.

— Если у нас есть такие материалы, — промолвил я наконец, — для чего нам тогда нужно легкаменное оружие?

Мистер Клешнехваттер добродушно защелкал дыхальцами.

— Разумеется, ты прав, юный Хелицерис. Увы, легкамень нужен не только для того, чтобы делать оружие. Он необходим нам, чтобы подниматься над врагом в летательных аппаратах. Приводимая в действие легкаменным движителем гондола с четырьмя стрелками способна нейтрализовать восемьдесят восемь вражеских пехотинцев, даже если в цель попадет хотя бы четверть груза моллюсков-кинжалов.

Кинжальные моллюски жили во льду. Я знал, что если извлечь такого моллюска из норы, природный инстинкт заставит животное снова вернуться в привычную среду обитания. Оригинальный реактивный двигатель — струя воды, с силой выбрасываемая из внутренней полости тела — позволял им развивать огромную скорость. Выпущенные с борта бомбардировочной гондолы кинжальные моллюски стремглав неслись вниз и вонзались глубоко в лед своими твердыми зазубренными панцирями, с помощью которых они обычно удерживаются на месте от линьки до линьки. А если на пути моллюска оказывалось живое существо, заостренный панцирь пробивал его насквозь. В прошлом жизненном цикле я сам едва не стал жертвой такого моллюска, который впился в лед буквально в шаге от меня. Восхищение и страх, которые я пережил в далекой юности, до сих пор оставались одним из самых ярких моих воспоминаний. Правда, использовать кинжальных моллюсков в качестве оружия можно было только от отчаяния, однако сейчас я об этом не думал. Все мои мысли захватила перспектива полета высоко над поверхностью.

— Потрясающий проект! — воскликнул я, не скрывая своего восхищения. — А вы тоже летите, мистер Клешнехваттер?

— Увы, нет — кто-то ведь должен вращать лебедку. Ну а теперь полезай внутрь, все остальные уже там.

Я кивнул и забрался в летательный аппарат. Мои спутники действительно уже сидели на скамьях, размещенных по периметру шара. Над скамьями я увидел несколько округлых иллюминаторов из толстого льда, которые, однако, были совершенно незаметны снаружи. Под скамьями размещались закрытые дверцами шкафчики, где, очевидно, были сложены запас провизии, инструменты и оружие.

Заняв последнюю свободную скамью, я еще раз огляделся по сторонам. Казалось, я попал в новый, странный мир. Внутренние стенки шара были гладкими, словно оболочка яйца. Если не считать скамей, шкафчиков и цилиндрического предмета в центре пола, покрытого, как мне показалось, чем-то вроде куска туго натянутой кожи, здесь не было ничего. Отчего-то пустота и почти стерильная чистота действовали на меня удручающе. Впервые я подумал о том, что действительно могу не вернуться.

— Мы поднимаемся, — заметил Антенссон. Его слова подтверждало, однако, лишь едва заметное покачивание пола под ногами. Я, во всяком случае, не ощутил никаких признаков движения.

— Не волнуйся, юный Хелицерис, — обратилась ко мне почтенная мать Айсбергссон, очевидно, заметив мое состояние. — У меня есть лекарство, которое поможет тебе перенести повышение давления. Уверяю тебя, несмотря на его, гм-м… своеобразный вкус, оно тебе не повредит. Я сама принимала его несколько раз перед испытаниями в барокамере.

— В барокамере? — удивился я. Ни о чем подобном я никогда не слышал.

Айсбергссон с довольным видом пошевелила усиками.

— Она находится под северной частью Университета. Мы вырезали во льду яму цилиндрической формы, затем выточили ледяной поршень, который почти точно подходит к ней по диаметру. Конечно, остался небольшой зазор, но мы перекрыли его с помощью уплотнительной юбки из ледяной травы. Поршень опускается с помощью мощного винта и сжимает воду в яме.

Я сделал несколько жестов, выражавших изумление и восхищение.

— Должно быть, — заметил я, — эта работа потребовала много времени и усилий!

Антенссон несколько раз щелкнул дыхальцами.

— Так и было, сынок, зато теперь у нас есть собственный квалифицированный специалист по высокому давлению, которому мы без опаски можем доверить свои жизни. А сейчас позволь показать тебе еще одно техническое чудо. Клешнехваттер!..

— Да, генерал? — голос Клешнехваттера звучал непривычно высоко, к тому же в нем ясно слышались неприятные дребезжащие нотки, но слова вполне можно было разобрать. Но… где же сам Клешнехваттер?

— Высота? — осведомился Антенссон, повернувшись к барабану на полу.

— Выпущено двадцать восемь длин каната, — доложил Клешнехваттер. На этот раз я заметил, как мерцает натянутая кожа на цилиндрическом предмете. Вероятно, Клешнехваттер находится снаружи и наблюдает за тем, как разматывается якорный канат. С другой стороны, насколько я запомнил, лебедка с барабаном осталась на льду, а мы поднимались уже довольно долго. Высота двадцать восемь длин означала, что мы преодолели отражающий водяной слой, за которым обычные органы чувств становились бесполезны. Так как же мы можем слышать и видеть голос мистера Клешнехваттера?