Филип Рот - Профессор Желания

• Название: Профессор Желания
• Автор: Филип Рот
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-00970-5

С юности Дэвида Кипеша вело желание. Оно заманило его в трясину безнадежного брака, а потом оставило, одинокого и бессильного. Желание разгорелось вновь от счастливой встречи. Но будет ли это ласковое, ровное пламя, которое рассеет холод и мрак, или свирепый, всепожирающий огонь?

---

Профессор, выговаривающий мне как лентяю и тупице! Вещь, которая раньше показалась бы просто-напросто немыслимой! Столь же немыслимой, как шестнадцать ночей, проведенных мною с двумя девицами сразу. Столь же немыслимой, как попытка самоубийства, предпринятая Элизабет Эльверског! Эта, пусть и деликатная, выволочка настолько поразила меня, а поразив — унизила (особенно если вспомнить, что подвергся ей человек и без того обвинявший себя во всех смертных грехах, причем не в каком-то абстрактном духе, а с позиций семейного адвоката Эльверскогов), что я с тех пор так и не набрался смелости вернуться на семинар; подобно Луи Елинеку, я даже не отвечал на письменные приглашения в деканат поговорить о причинах моего исчезновения. Подумать только! Я всерьез решил вылететь из аспирантуры и провалить собственное стипендиатство. Господи, каких еще напастей мне ждать?

А вот таких.

В одну из ночей Биргитта рассказывает мне, мрачно возлежащему на кровати Элизабет и строящему из себя падшего священнослужителя, что занялась «кое-чем порочным». Строго говоря, все это началось еще два года назад, сразу по ее приезде в Лондон, когда из-за каких-то желудочных проблем ей пришлось обратиться к врачу, а тот сообщил ей, что для постановки правильного диагноза ему необходим вагинальный мазок. Доктор предложил ей раздеться и сесть в гинекологическое кресло, после чего то ли рукой, то ли каким-то хирургическим инструментом — Биргитта так разволновалась, что даже не поняла, чем именно, — принялся ковыряться у нее во влагалище. «Доктор, ради всего святого, что вы делаете?» — воскликнула девушка. А у врача, по ее словам, хватило хладнокровия ответить: «Послушайте, неужели вы думаете, что мне самому это нравится? У меня, дорогуша, больная спина, и нагибаться к вам таким образом мне просто-напросто больно. Однако мазок мне нужен, и это единственный способ заполучить его».

— И ты ему позволила? — спрашиваю я у Биргитты.

— Ну а что мне оставалось? Да и как было сказать ему, чтобы он не смел делать этого? Я всего тремя днями раньше прибыла из Швеции, мне было, знаешь ли, страшновато. К тому же я сомневалась, что правильно понимаю его английский. Да и выглядел он как самый настоящий доктор. Высокий дядька, красивый, благожелательный. И очень хорошо одетый. И я подумала: может быть, здесь так принято? А еще он все время твердил: «Тебя цепляет, а? Тебя цепляет?» А я даже не сообразила поначалу, что он имеет в виду. Поэтому я подхватила одежонку и полуголая выскочила из кабинета. А там дожидались пациенты, там была медсестра… А потом он прислал мне счет. На две гинеи.

— Вот как? И ты заплатила?

— Нет, но…

— Нет, но?.. — переспросил я, балансируя между сомнением в ее словах и внезапным, сексуального свойства, волнением.

— Месяц назад, — начала Биргитта, тщательней обычного подбирая английские слова, — я вновь отправилась к этому врачу. Вспомнила о нем и забыть уже не смогла. Лежу и думаю о нем, пока ты сидишь и строчишь очередное послание нашей Бете.

Неужели это правда? — подумал я. Неужели в этом есть хоть доля правды?

— Ну и?..

— Ну и теперь я хожу к нему раз в неделю. В обеденный перерыв.

— И он тебе дрочит? Ты позволяешь ему дрочить тебе?

— Да!

— Это правда, Гитта?

— Я закрываю глаза, и его рука оказывается во мне. И он делает это.

— Ну а потом?

— А потом я одеваюсь и выхожу в парк.

Мне приспичило узнать больше — и чтобы подробности оказались еще непристойнее, но никаких дополнительных деталей мне не рассказывают. Он ее дрочит и отпускает. Неужели это и впрямь так? Неужели такое вообще бывает?

— А как его звать? И где расположен его кабинет?

К моему изумлению, Биргитта без колебаний сообщает мне и то и другое.

Через пару часов, отчаявшись понять хоть слово в монографии «Традиции Круглого стола короля Артура и Кретьен де Труа» (а это, объяснили мне, бесценный источник по теме, избранной мной для доклада еще на одном семинаре), я выбегаю на улицу, захожу в телефон-автомат на углу, ищу в справочнике имя и адрес доктора — и нахожу его! Он практикует на Бромптон — роуд. Завтра прямо с утра я непременно загляну к нему и скажу этому горе-эскулапу пару ласковых (возможно, даже сознательно имитируя уже освоенный мною шведский акцент). «Доктор Ли, — скажу я ему, — берегитесь! Доктор Ли, руки прочь от молоденьких иностранок, или вы нарветесь на целую кучу неприятностей, это я вам гарантирую!» Однако, судя по многим косвенным признакам, мне хочется не столько проучить врача-развратника, сколько удостовериться (насколько это возможно), правду ли рассказала мне Биргитта. К тому же я и сам не знаю, что больше придется мне по вкусу: услышать, что вся история — выдумка, или узнать, что это чистая правда? Да и окажись она выдумкой, что в том было бы толку?

Вернувшись в полуподвал, я прямо с порога раздеваю Биргитту. Она не противится. Чего стоит Биргитте непротивление, можно только догадываться; нрав у нее вообще-то крутой. Мы оба страшно сопим, угождая друг дружке до изнеможения. Я полностью одет, а она совершенно обнажена. Я называю ее шлюхой и сукой. Она требует, чтобы я оттаскал ее за волосы. Я не понимаю, всерьез или в шутку мне следует это делать; выслушивать подобные пожелания мне еще не случалось. Господи, как же далеко я ушел от поцелуев в пупок Шелковой (не выше и не ниже!) в общежитской прачечной прошлой весной!

— Хочу почувствовать тебя там! — визжит она. — Сильнее!

— Так?

— Да!

— Так, сучка? Так, шлюшка? Так, Биргитта?

— Так! Так! Так!

Еще час назад я боялся, что пройдут долгие десятилетия, прежде чем ко мне вернется мужская сила, боялся даже того, что кара (если это именно кара) может оказаться пожизненной. И вот я провожу ночь, дикая страсть которой искрится энергией, о существовании каковой в себе я и не догадывался, не осмеливался догадываться; или, вернее, до сих пор мне еще никогда не попадалась партнерша примерно моего возраста, способная обнаруживать подобный темперамент не в ссоре, а в любви. До сих пор мне каждый раз приходилось тратить такую бездну усилий на то, чтобы, продвигаясь мелкими шажками, улещать, умолять, выклянчивать разрешение на въезд в туннель, ведущий к наслаждению, что я и не подозревал о возможности движения в противоположную сторону; не подозревал, что могу и сам подвергнуться упорной осаде и бурному натиску, равно как и о том, что мне это придется по вкусу. Сдавив ляжками голову Биргитты, я вставляю ей в рот — вставляю так, словно мой член — это дыхательная трубка, спасающая ее от удушья, и вместе с тем орудие палача, вершащего казнь. А вот уже она сама, вообразив меня, должно быть, седлом, садится мне на лицо и несется вскачь, вскачь, вскачь.

— Обзывай меня! — кричит Биргитта. — Обзывай! Мне нравится, когда меня обзывают грязными словами!

А наутро — ни малейшего признака раскаяния в чем-нибудь из того, что было сделано или сказано ночью. Ни малейшего!

— Мы с тобой та еще парочка, — говорю я.

— А я это с самого начала знала, — отвечает она со смехом.

— Поэтому я, знаешь ли, и не съехал сразу.

— Да, знаю.

Однако я продолжаю строчить письма Элизабет (правда, уже не в присутствии Биргитты). В холле студенческого общежития висят почтовые ящики, один американский приятель разрешил мне пользоваться своей ячейкой; вернее, я пользуюсь его адресом, а он передает мне приходящую на мое имя корреспонденцию. Элизабет присылает мне снимок, на котором видно: рука у нее больше не в гипсе. На обратной стороне напечатано на пишущей машинке одно-единственное слово — «Я». Немедленно разражаюсь ответом: какое счастье, что ты поправилась. Я пишу ей, что продолжаю совершенствоваться в шведском: учу грамматику по учебнику, еженедельно покупаю в киоске на Чаринг-Кросс-роуд «Свенска дагбладет» и с помощью карманного шведско-английского словаря, который она же мне и подарила, осиливаю, как минимум, первополосные материалы. Хотя на самом деле газету покупает Биргитта, я и впрямь пыхчу над переводом, причем за счет времени, украденного у «Старшей и Младшей Эдды». Однако, сочиняя послания Элизабет, я верю в то, что занимаюсь шведским языком именно ради нее, ради нашего общего, нашего совместного будущего; благодаря этому я смогу жениться на ней, осесть у нее на родине и заняться, например, преподаванием американской литературы в каком-нибудь шведском колледже. Да, я и впрямь все еще верю, что способен полюбить девушку, которая носит на шее медальон с фотографией отца… верю, что уже полюбил ее. Какая моя Элизабет красавица! Погляди на нее, твержу я себе, идиот, погляди на нее хорошенько! Где найдешь ты зубки белее, щечки круглее, глазки (вернее, глазища!) голубее, а ее рыжевато-янтарные волосы… не зря, ох не зря, сказал я ей тем вечером, когда она преподнесла мне в подарок маленький англошведский и шведско-английский словарь с трогательной надписью: «Я — тебе», что такие косы называются по-английски «роскошными», а само это словосочетание можно встретить разве что в поэтическом мире волшебных сказок.