Валентин Бадрак - Стратегии гениальных женщин

• Название: Стратегии гениальных женщин
• Автор: Валентин Бадрак
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4731-1

"Гений" – существительное мужского рода, но не зря Софокл утверждал: "Стоит один раз поставить женщину наравне с мужчиной, как она начинает его превосходить". Однако всегда были женщины, которые не ждали, когда волей обстоятельств они окажутся наравне с мужчиной, они сами бросали вызов обществу, устоявшимся правилам поведения и благодаря своей независимости, сильной воле и нестандартному мышлению достигали поразительных результатов. Таковы Клеопатра, маркиза де Помпадур, Екатерина II, Елена Блаватская, Марина Цветаева, Коко Шанель, Мэрилин Монро, Маргарет Тэтчер и другие выдающиеся женщины, о которых пойдет речь в данной книге. Их судьбы различны, мотивации противоречивы, личности двойственны, сложны и многогранны, но все о…имеют черты, свойственные успешным женщинам. Автор, анализируя их жизненные пути, показывает, как рождались и формировались их таланты, как, добившись признания человечества, зачастую начав с нуля, они не смогли только одного – подтвердить слова Шарля Бодлера: "Женщина – это приглашение к счастью".

---

Но Ливия с лихвой компенсировала отсутствие задатков любвеобильной самки – то, что в большинстве своем тайно стремились заполучить римские мужи, – своим необычайным умом, тонким расчетом, изумительным актерским мастерством и безжалостным отношением к врагам. Ее мужская логика формировалась в период великой трансформации общественного сознания. Вместе с ростом сексуальных свобод женщин пропорционально возрастали и свободы во всех остальных сферах: наиболее смелые современницы Ливии уже становились врачами, поэтессами, юристами. Как и во всех состоятельных семьях, для Ливии были широко открыты возможности приобщения к литературе Лукреция и риторике Цицерона, философии Платона и истории Саллюстия, древним таинствам религии, косметики и медицины. Естественно, как и все образованные граждане Рима, она воспитывалась на культурных канонах Эллады, прекрасно владела греческим и не понаслышке знала о куплетах Гомера и философских парадигмах Гераклита. Литература и искусство в тот период, как отмечает Вилл Дюрант, «приобрели новый престиж». Хотя Ливии была не чужда чувствительность стихов Валерия Катулла, с детства она прониклась гораздо большим уважением к прагматическим достижениям эпохи, а мистику религиозных символов использовала лишь для устрашения и низвержения своих мнимых врагов и недоброжелателей. Чем старше становилась Ливия, тем меньше в ней оставалось женской эмоциональности, зато все больше преобладал тонкий математический расчет.

Может показаться странным, но именно в растущих свободах для женщин Рима таилась наибольшая опасность для формирования нового стереотипа римлянки высшего света: девушки, подобные Ливии, слишком рано осознавали и воочию убеждались в том, что империя существует для мужчин. Выходя замуж в тринадцать-четырнадцать лет по политическому или экономическому расчету, девушка попадала из сферы беспрекословного подчинения отца в новую зависимость – от мужа. Дети и дом становились единственным смыслом существования, даже самая надежная идиллия могла в один миг быть разрушена решением мужа. Женщину передавали из рук в руки, она не имела права на равное с мужчиной существование. Естественно, это возмущало образованных представительниц слабого пола и стимулировало к поиску противодействия. Жизнь и проблема выживания, создания сбалансированного и устойчивого положения вынуждали наиболее сильных и мятежных женщин быть коварными, использовать нестандартное оружие против представителей сильного пола. Этим извечным оружием становились секс, власть и яд. Неспособная эксплуатировать первое, Ливия начала спешно овладевать азами второго и третьего.

Восхождение Ливии началось с того момента, когда склонный к любовным похождениям Октавиан, уставший от неудачного брака со сварливой и капризной женой Скрибонией, неожиданно увидел нежную и покладистую Ливию. Ливия была несвободной: она состояла в законном браке с Тиберием Нероном, более того, имела от него сына и была на шестом месяце беременности другим ребенком. Молва утверждала, а историки подхватили убежденность римлян в том, что именно Ливия сознательно принялась обольщать Октавиана, разглядев в нем потенциал властителя. Говорили, что она колебалась какое-то время, кому отдать предпочтение: слабому здоровьем, но предусмотрительному Октавиану или энергичному и импульсивному красавцу Марку Антонию. Когда же решение было принято, Ливия осторожно, но последовательно принялась обрабатывать Октавиана.

Во-первых, Октавиана надо было развести с законной женой, а во-вторых, необходимо было убрать с дороги и собственного законного мужа. Первое сделать было проще, искусно подбросив высокомерному воителю информацию о том, что его жена имеет тайную любовную связь на стороне. Октавиан поверил, потому что сам хотел избавиться от надоевшей ему Скрибонии. Тем более он имел возможность воспользоваться римским правом отослать жену без каких-либо объяснений. Что он и сделал в день, когда ни о чем не подозревающая Скрибония разрешилась от бремени, подарив мужу дочь Юлию. Говорили, что мать так и не увидела ребенка…

Гораздо сложнее было решить вторую задачу – убедить собственного мужа не поднимать скандал и тихо дать развод. Но Ливия преуспела и тут, заполучив Октавиана и обведя вокруг пальца мужа. Она сумела убедить последнего, что ребенок, которого она носила под сердцем, является чадом Октавиана. Последнему же коварная женщина фактически предложила отобрать себя, пользуясь правом власти. Тиберий Нерон рассудил, что стоит уступить одному из двух наиболее влиятельных людей империи, отдавая должное его мстительности и беспринципности. Отказ грозил неминуемой гибелью; отдав же Ливию, он одновременно позаботился и о своем благополучии, и о маленьком трехлетнем сыне Тиберии. Кроме того, в этом деле Ливия ловко обыграла еще один нюанс: в свое время Тиберий Нерон не к месту выступил с предложением наградить убийц Юлия Цезаря, что могло в любой момент послужить поводом для его уничтожения. Все это заставило законного мужа смиренно воспринять ситуацию и благословить брак Октавиана и Ливии.

Ливии в тот момент было всего девятнадцать лет. Это, на первый взгляд, олицетворение кротости, женственности и даже какой-то необычайной добродетельности никак не выдавало хваткую и не особо чистоплотную натуру. Для достижения своих честолюбивых целей она готова была использовать любую, даже самую гнусную возможность. Это было чисто женским ответом на созданный мужчинами мир наслаждений и абсолютности власти. Римлянке отводилась слишком жалкая роль: ублажать сексуальные прихоти воинственных самцов, которые огнем и мечом возвеличили древний город, и еще растить детей, которые также оставались в полной власти отца. Ее природное обаяние, направленное в четкое русло достижений, ломало любые преграды. Впрочем, она оказалась под стать самому Октавиану, на первый взгляд мягкому и хрупкому, но при внимательном рассмотрении самовлюбленному, расчетливому и коварному человеку. К моменту женитьбы на Ливии ему исполнилось двадцать шесть. В то время тщедушный, но чрезвычайно амбициозный полководец имел довольно туманные перспективы государственного деятеля и мало что предвещало его полувековое правление империей.

Если сердце Октавиана действительно зажглось пламенем любви к милой девушке с открытым и проникновенным взглядом, то вопрос влюбленности самой Ливии, пожалуй, так и остается вопросом без ответа. Исследование поведенческих мотиваций молодой женщины говорит о том, что Ливия сознательно влюбила в себя болезненного Октавина, чтобы, пользуясь его вполне прогнозируемым восхождением по ступеням власти, достичь и своих целей – прежде всего, построения идеальной в ее понимании семьи, основанной на неприкосновенности со стороны кого бы то ни было, безопасности для своих детей и, наконец, власти. Последнее, впрочем, было средством для обеспечения первых условий, а вовсе не целью, как полагают многие. Безопасность любой римской семьи в те времена была более чем актуальной. У многих еще не стерлись в памяти проскрипционные списки диктатора Суллы, истребление семей в период гражданской войны Цезаря, падение многих знатных граждан во время противостояния Октавиана Августа и Марка Антония.

Очень сложно предположить, что такой молопривлекательный мужчина, как Октавиан, разбудил в скромной Ливии страсть. Более того, обладающая удивительно тонким расчетливым умом, девушка вообще вряд ли была способна на страсть к кому-либо. По натуре она была холодна, как арктический лед, и опасна, как смертельная трясина, покрытая обманчивым пушистым мхом. В случае с Октавианом она просто «сработала на перспективу», и окажись на его месте кто-нибудь другой, он неминуемо растворился бы под действием ее дурманящего зелья.

Замужество для Ливии сразу же обозначило переход к стойкой защите интересов своего нового супруга, в то время довольно беспутного, хоть и осторожного мужчины, мнительного и немилосердного полководца. Последнее было психологической компенсацией физической немощи и болезненности, потому что при природной мягкости Октавиана было направлено исключительно для устрашения потенциальных противников и реальных врагов. Именно так можно объяснить его шокирующие граждан выходки, подобные демонстрации отрубленной головы Цицерона на Форуме. Унижение памяти известного человека так или иначе служило возвышению его самого.

Выйдя замуж за человека, который в то время вместе с Марком Антонием вел войну отмщения за смерть заколотого в сенате Юлия Цезаря, казалось бы, неискушенная в политических интригах девушка сумела привлечь все свои аристократические связи для того, чтобы знатные патрицианские семьи Рима заметно изменили отношение к ее мужу. Уже в первые годы совместной жизни неустанный воитель, ведущий непрерывные войны и находящийся вдали от дома, сумел оценить качества новой жены как ловкой интриганки: он с удивлением и смутной радостью обнаружил, что в его отсутствие жена провела в столице империи солидную «работу». В результате ее женской активности для многих знатных семейств столицы вопрос выбора был решен как раз в пользу хилого и женственного Октавина, а не в пользу статного красавца Марка Антония, не сумевшего устоять против чар египетской царицы Клеопатры и беззаветно утонувшего в ее объятиях. Но и не только это подняло Ливию в глазах Октавиана, влияние которого росло с каждым часом. Своими исключительными добродетелями она бросила вызов развращенному обществу Рима. Неожиданно Октавиан обнаружил, что на фоне семейного нигилизма римского общества его супруга оказалась на редкость заботливой матерью: она воспитывала не только двух своих сыновей – Друза и Тиберия, – но и его дочь от Скрибонии – Юлию. Небезынтересно и то обстоятельство, что Ливия также взяла на себя воспитание всех многочисленных племянников и племянниц Октавиана и даже шестерых детей Марка Антония, выживших в мучительной многолетней борьбе между ним и ее мужем. В росте авторитета Ливии в глазах мужа в определенной степени сыграл роль и тот факт, что ее поведение было очень схожим с поведением его собственной сестры Октавии. Последняя, будучи замужем за Марком Антонием и чувствуя себя безвозвратно брошенной мужем (забывшем обо всем на свете под влиянием любовного эликсира Клеопатры), оставалась ему верна и мужественно переносила жестокое и незаслуженное отношение к себе. Положение женщины было неравнозначным положению мужчины, и потому добродетели матерей и жен ценились, в то время как на склонность мужчин к полигамному существованию смотрели сквозь пальцы.