Джорджина Форсби - Только этот мужчина

• Название: Только этот мужчина
• Автор: Джорджина Форсби
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7024-0398-3

Что может быть общего у всемирно известной фотомодели и незаметной, обремененной семьей служащей универмага? Ни внешностью, ни возрастом, ни положением в обществе главные героини двух романов Джорджины Форсби не похожи друг на друга.

Но обе они одинаково прекрасны в своей душевной щедрости, склонности к самопожертвованию, в стремлении преодолеть все хитросплетения судьбы ради благополучия дорогих им людей.

И в конце концов каждая из них обретает покой и счастье в объятиях того единственного мужчины, без которого жизнь превращается в унылую череду серых однообразных будней.

Для широкого круга читателей.

---

— Они в гостиной, — произнес Джон.

То, чего она непрерывно жаждала на протяжении последних десяти лет, должно было сейчас произойти, но внезапно Палома почувствовала, что не может пошевелиться. Вместо того, чтобы поспешить в дом, она, замерев, уставилась на Джона, как будто впервые видела перед собой этого человека. Она побледнела. Перед глазами все поплыло, пол закачался.

— Палома! — только и успел воскликнуть Джон.

Он подхватил ее на руки, дрожащую и обессилевшую, и перенес через холл в другую комнату, где опустил на софу и приказал:

— Лежи. Сейчас я принесу бренди.

Палома на минутку закрыла глаза. Но вдруг, услышав рядом шепот, подняла тяжелые веки и увидела перед собой двух девочек.

Она всегда знала, что девочки отличались друг от друга, но не подозревала, что они такие разные. Одна из них была худенькая, гибкая, длинноногая, лицом и фигурой походившая на мать. Другая — маленькая и пухленькая. И Паломе, пытавшейся ее охарактеризовать, невольно пришло на ум определение — милая. Девочка удивленно хлопала глазами, на губах играла открытая, светлая улыбка. Казалось, весь ее облик выражал радость, жизнелюбие и непоседливость, в противоположность грустной задумчивости ее сестры. У высокой девочки глаза были голубые, а у пухленькой — Палома была потрясена — зеленые, точно такие, как у нее. Волосы же у обеих были совершенно рыжие, только у худенькой они доходили до плеч, а у другой обрамляли лицо ореолом мелких кудряшек.

— Привет, — поздоровалась Палома, улыбаясь. Ее сердце сильно билось, дыхание было неровным. В последний раз она видела девочек, когда им было лишь семь дней отроду. Тогда она рыдала, охваченная отчаянием. Чувства, пережитые в те дни, — опустошенность, горькое ощущение одиночества — возродились в ней с такой силой, что ей с трудом удалось удержаться от слез.

— Привет, — ответили девочки в один голос и, взглянув друг на друга, представились: — Патерсон.

И зажмурили глаза, словно загадывали желание.

Палома вспомнила эту детскую примету.

— Я думаю, ваши желания сбудутся.

— Мы тоже так думаем, — бойко ответила та, что пониже. Она разглядывала Палому с нескрываемым интересом и вдруг спросила:

— Вы плохо себя чувствуете?

— Нет, я…

Палома уже почти пришла в себя, когда Джон появился в дверях с маленьким стаканом бренди.

— Вот, выпей это.

— Мне уже гораздо лучше.

— Выпей.

Она открыла рот, чтобы возразить, но дети захихикали.

— Вам не стоит спорить с папой, — посоветовала худенькая. — Мама всегда говорила, что его невозможно ослушаться, когда он говорит таким голосом.

Палома знала их имена: высокую звали Виола, а ту, что пониже, — Лавиния. Но пока Джон не представил их, она мысленно называла их Викторией и Кристиной. Через некоторое время Палома заметила, что девочки глядят на нее с интересом и откровенным восхищением.

— Я знаю, кто вы, — радостно воскликнула Лавиния. — Вы фотомодель, да? Вы — Рискующая женщина.

Знаменитая косметическая фирма, желая несколько изменить свой приевшийся имидж, проводила рекламную кампанию, чтобы привлечь к себе угасающий интерес широкой публики. Сюжет с Рискующей женщиной поднял объем продажи продукции фирмы до сумасшедших размеров и принес невероятный успех как фирме и рекламному агентству, так и самой Паломе.

— Мне пришлось стать ею, — сказала Палома, поставив стакан с бренди на тумбочку. — Но это в прошлом. Сейчас я уже этим не занимаюсь.

Она не видела Джона, но чувствовала, что он внимательно следит за разговором. От волнения у нее задрожал подбородок.

Лавиния рассмеялась.

— А что, вам не нравилось быть фотомоделью?

— Иногда это бывало даже увлекательно, — стараясь быть объективной, заметила Палома. — Но в основном это скучно и однообразно, например, когда вертишь головой во все стороны, улыбаясь толпам фотографов. К тому же это нелегкая работа. Но я не училась в университете и не получила никакой специальности, вот и пришлось заниматься тем, что было мне под силу.

Девочки обладали хорошими манерами Анны. Они непринужденно говорили о бабушке, о школе, расспрашивали о путешествиях. Постепенно и Палома почувствовала себя свободнее и вскоре уже рассказывала короткие веселые анекдоты. Всем было хорошо. Палома старалась не думать ни о чем, кроме радости встречи, но все же сердце ее ныло.

Спустя некоторое время в беседу вмешался Джон, и вот она уже шла к двери в его сопровождении. Девочки хотели ее проводить, но когда отец запретил им это, они подчинились без всяких капризов, пожелав гостье всего доброго с интонациями, живо напомнившими ей Анну. И Палома отвернулась, чтобы дети не заметили слез в ее глазах.

Джон проводил ее до машины. После неловкой паузы он сухо спросил:

— Надеюсь, ты довольна?

Покорно кивая головой и отводя взгляд, она попыталась открыть дверцу автомобиля.

— И у меня есть твое обещание не стремиться больше к встрече с детьми!

Не зная, что возразить, Палома опустила голову еще ниже.

— Посмотри на меня, — сказал Джон с металлом в голосе, поднимая за подбородок лицо растерянной женщины с застывшим на нем выражением боли и отчаяния.

Сквозь пелену слез его властное и жесткое лицо казалось Паломе неясным, и только холодный блеск глаз пронзал ее насквозь. Время остановилось для нее. Вдруг она громко всхлипнула.

— Боже, Палома, не надо! — неожиданно сочувственно проговорил Джон.

— Извини. — Женщина безрезультатно боролась с рыданиями. — Ничего страшного. Это скоро пройдет.

— Я не могу отпустить тебя в таком состоянии, — растерянно сказал Джон, но по его нерешительному тону Палома почувствовала его нежелание продолжать беседу. Дрожащая, она вновь вернулась к дверце машины. — Нельзя садиться за руль в таком состоянии. — Голос Джона прозвучал отрывисто.

Пошарив в сумке, Палома вытащила носовой платок и высморкалась. Слезы снова навернулись на глаза. Ей хотелось скорее уехать отсюда, пока она окончательно не потеряла контроля над собой и не разревелась, как ребенок, потерявший игрушку.

— До свидания, — сдержанно проговорила Палома, когда ей наконец удалось открыть дверцу машины и попасть внутрь. Джон что-то сказал ей, но она, не понимая, только покачала головой, включила двигатель и тронулась с места. Она ехала, вцепившись в руль так, будто дорожила им больше всего на свете. Перед тем как деревья скрыли из глаз дом, она взглянула в зеркало. Джон все еще стоял неподвижно и смотрел ей вслед.

Палома гнала, как сумасшедшая, до самой гостиницы, где, упав на цветастое покрывало, дала волю слезам. И когда от рыданий уже раскалывалась голова и саднило горло, она забылась тяжелым сном: сказалась усталость, накопившаяся за последнюю неделю.

Проснулась Палома от настойчивого стука в дверь. Кто-то нетерпеливо звал ее. Она вскочила и побежала открывать.

На пороге стоял Джон. На улице было уже совсем темно. Значит, она проспала несколько часов.

— Что случилось? — вновь заволновалась она. — Девочки?

— С ними все в порядке. Я приехал посмотреть, как ты.

Ее руки, как плети, бессильно упали вдоль тела.

— Со мной все в порядке, — ответила она голосом, охрипшим от рыданий.

Проходивший мимо пожилой человек остановился и с интересом уставился на них. Джон поспешно втолкнул Палому в комнату, захлопнул дверь и огляделся.

— Не надо света, — приказал он, когда ее рука потянулась к выключателю.

Палому осенило.

— Боишься за свою репутацию? — с усмешкой сказала она, подходя к окну и задергивая занавески. — А если узнают твою машину?

Смутившись, Джон пробормотал:

— Извини…

Палома понимала его. В определенных кругах слухи распространяются невероятно быстро, обрастая по дороге сплетнями, особенное если касаются людей известных. Джон не хотел, чтобы досужие языки перемывали кости ему и его умершей жене. Как и Палома, он страдал от угрызений совести. И грех его казался ему самому чудовищным и непростительным, потому что той, кому нужно было повиниться, уже не было на свете. Теперь Палома не сомневалась, что сердце Джона погребено вместе с женой.

— Такие машины есть у многих, — сказал он, стараясь говорить как можно суше и равнодушнее. Избегая его взгляда, Палома дернула за шнурок выключателя, и свет зажегся. Джон стоял посреди небольшой, безликой комнатки, занимая собой почти все пространство. — Колонка светской хроники получит богатый материал. Что ты собираешься делать дальше?

Палома спокойно взглянула на него и ответила:

— Еще не знаю.

Джон всегда был для нее сэром Патерсоном, почти безупречным человеком, который совершил ошибку и был обречен всю жизнь расплачиваться за нее. Но после того, что она узнала несколько месяцев назад от Ника, она стала в этом сомневаться. Потерянные или вообще не оформленные документы об удочерении порождали сомнения в законопослушности этого человека. Паломе захотелось до конца выяснить отношения с Джоном. И она стала вспоминать ту драматическую ночь.