Лев Овалов - Двадцатые годы

• Название: Двадцатые годы
• Автор: Лев Овалов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие... - Так или почти так. - Указание из штаба дивизии. Если командование примет решение отойти, двигаться на Малоархангельск, и дальше полевыми дорогами...

Слышно не очень ясно.

- Простите, - перебивает кто-то из офицеров. - Я не понимаю: мы наступаем или отступаем?

- Пока наступаем, но... есть опасение, наступление может захлебнуться. Вряд ли имеется в виду общее отступление. Тактический маневр, с глубоким отходом от Орла, Курска...

- И даже Курска?!

- Попрошу к карте. Пока что мы идем вперед. Но если не удастся взять или обойти Тулу...

Славушка не очень-то хорошо разбирается, о чем идет разговор, деникинцы наступают, о каком движении на Малоархангельск речь, непонятно.

Еще рано, рано за реку, но Славушка уже собирается...

Вот дом Заузольниковых, у них квартирует Шишмарев, вот исполком, вот огород, почтмейстерская капуста, зеленые шары благоденствия, почта и аллея любви. Сколько пар бродило по этой аллее!

Куда Кудашкин приведет Гарбузу, известно, но вот откуда придет Быстров?..

Как быть? Не пойти - заберут Быстрова. Пойти в условленное время заберут обоих...

А что, если... разжечь костер, и такой, чтоб не погас...

Времени в обрез!

Вот когда пригодился Майн Рид!

Прежде всего Петя. Петя никогда не предаст. И Колька. Колька дружит с Петей. И еще Андрей! Андрей Терешкин. Андрей хитрый...

Сложно все придумано, а иначе нельзя.

Сперва Федосей.

Федосей чистит коровник. Лопатой шлепает навоз на телегу, поедет на хутор и повезет навоз.

- Федос Федосыч...

Уж если не просто Федос, а Федосыч, значит, Славушке что-то нужно.

- Чаво тебе?

- Табак весь скурил?

Федосей опирается на лопату.

- Выкладай, выкладай, тебе чаво?

- Ключ от мазута у тебя? Набери два ведра, Федосыч, а я тебе, честное слово, связку табаку украду.

- Мазут-то на чо?

- Обещал отцу Валерию, он мне книги, а я ему - мазут.

- Отцу Валерию? - Федосей воплощение сарказма. - Девкам обещал, а не отцу. Девок мажешь, чтоб ласковей были...

- Ну, Федосыч...

Уломать Федосея не такой уж большой труд. Федосей набирает два ведра, ставит позади пасеки.

- Не видал и не слыхал. Попадешься Павел Федрычу, отопрусь...

- Табак за мной...

Петю и Колю уговорить сложнее.

- Петь, а Петь? Отнесите ведра с мазутом. Чтоб никто не видал. Будто Павел Федорович послал. Сперва огородами до Тарховых, оттуда через парк к запруде. Через речку, и оставить в кустах.

- Зачем?

- Так нужно...

- Зачем?

Приходится намекнуть, что работники исполкома, те, что скрываются по деревням, сегодня ночью, возможно, вывезут из Народного дома все имущество...

Сомнительно, но мальчишки принимают объяснение.

Отнести мазут за речку не так-то уж легко и приятно, но Петя человек положительный, если возьмется, выполнит.

Теперь самое трудное. Андрей старше Славушки и держится с ним свысока, у него уже роман с Сонечкой Тарховой.

Андрей сидит дома и читает, он неохотно помогает отцу по хозяйству, делает вид, что изучает науки, а на самом деле читает исторические романы.

Славушка оглядывается по сторонам и вполголоса многозначительно говорит:

- Андрей! Задание... Тебе и мне. От Еремеева. - Быстрова Славушка не называет, Андрею хватит и Еремеева. - Надо разжечь костер. В лесу. Над Озерной.

- Зачем костер?

- Сигнал.

- Какой сигнал?

- Не сказал. Зажечь и сматываться.

- А как разжечь?

- Из отряда доставили ведра с мазутом.

- Не пойду.

- А я не прошу. Еремеев сказал, в порядке комсомольской дисциплины.

- А если попадемся? - Андрей отрывается от книги. - А спичек-то нет?

- Есть. Еремеев дал. Целый коробок.

Никто не давал Славушке спичек, спички он таскает из лавки, где они припрятаны Павлом Федоровичем.

- Возьми веревку.

- Веревку еще зачем? - пугается Терешкин.

У Андрея тоже начинает работать фантазия. Костер еще куда ни шло! Но ведь революционеры казнят иногда изменников! Он не хочет убивать...

- Нету у нас веревки.

- По воду ходите?

- Мать голову оторвет.

- Обратно принесешь.

Славушка велит Андрею намотать веревку под пиджак.

- Я выйду, ты следом. Встречаемся в парке, у скамейки, где ты вечно торчишь с Сонькой. Еремеев сказал, будет поблизости...

- Знаешь в Семичастной Кудашкина?

- Их там несколько.

- Захара. Противный такой мужичонка. Тлю-лю-лю, тлю-лю-лю...

- Это который удавиться грозился?

- Чего?

- Мужики продали попу покос за ведро водки, Захар выпил, а сказал, что его обнесли, отдайте, говорит, мою порцию, а то пойду и удавлюсь.

- Знаешь его избу? Придется тебе к нему сходить.

- Зачем?

- После, после.

Запруду разворотило, - когда девки купаются, всегда все разворотят. Перебрались по камням и сразу к кустам... Молодец Петя: сказано - сделано.

- Скорее! Еремеев сказал, взять ведра и наверх...

Березка на лужку - загляденье.

- Лезь на березу.

- Зачем?

- Еремеев сказал.

Андрей лезет.

- Спускай веревку.

Славушка подвязывает ведро.

- Тяни!

- Я перемажусь...

- Отмоешься. Мне нельзя.

Обмазали стволы мазутом.

- Видишь? Все портки измазал, пиджак...

- Отмоешь, я тебе потом скипидару дам. Тяни веревку обратно. Теперь забирай ведра и в Семичастную. Брось во двор Кудашкину, и домой. И на всякий случай переоденься.

- А ты?

- У меня еще здесь дела. Беги, а то поймают!

Уговаривать Андрея не приходится.

Вот-вот сумерки и придет Гарбуза. Скорей бы разжечь костер, костры разжигать Славушка умеет, научился в ночном, тем более что спичек можно не жалеть. Ползут язычки пламени по стволам...

А теперь ходу, ходу!

- Стой!

Сумерки уже обволакивают парк, и Гарбуза на повороте, как черт из-под земли, и с ним с десяток солдат.

- А это что?

Славушка оборачивается... Матушки! Вот это факелы! Такие факелы слепого остановят...

- Вот я тебя и спрашиваю!

Но это уже не Гарбуза. Ротмистр Кияшко, вот кто его спрашивает. Вот кто, оказывается, шел с Гарбузой брать Быстрова!

- Что это там за пожар?

- Я и не видел...

Кияшко заторопился. Славушку тоже поволокли. Перемахнули через реку. Березки горят, как свечки.

Кияшко оглядывает лужайку.

- Гарбуза, здесь?

- Так точно.

- Мазут! Кто поджег?

- Сюда я не ходил, а в аллее видел... - Славушка запнулся.

- Кого? Кого?

Кияшко наклоняется к мальчику, стеклянные глаза контрразведчика выкатились.

- Быстро!

- Кудашкин пробежал с ведрами.

- Какой Кудашкин?

- Тот самый, что указал место, - поторопился Гарбуза.

- Трех человек, быстро, - распоряжается Кияшко. - Обыскать дом, надворные постройки, самого задержать... - Но мальчика Кияшко не собирался отпускать. - Твои прогулки тоже подозрительны. Придем в штаб, я тебе карманы повыверну...

Если Кияшко вздумает обыскать, Славушка пропал, у него на груди копии приказов, тут даже Шишмарев не пожалеет.

- На речку зачем ходил?

- Я не ходил.

- А штаны где намочил?

- Лягушек ловил.

- Каких лягушек?

- Обыкновенных.

- Вивисектор нашелся! Ты из себя идиота не строй!

Солдаты вернулись из Семичастной: Кудашкина дома не оказалось, но во дворе у него обнаружили ведра из-под мазута.

- Найти самого, - приказал Кияшко, держа мальчика за руку, и опять пригрозил: - Я тебя при подполковнике...

Совсем стемнело. Черные тени слетаются по земле. Какая-то парочка шарахнулась в кусты, парочки бродят здесь даже в самое тревожное время.

- Я вам поамурничаю! - пугнул их Кияшко.

Шли в темноте среди зарослей давно отцветшей сирени.

- Стой! - вдруг взвизгивает Кияшко. - Что это?

Он даже выпустил Славушку и ухватился за что-то в воздухе.

- Огня!

Гарбуза засветил спичку.

До чего ж они кстати, милые лягушки!

Ребята наловят, свяжут гирляндой и протянут поперек аллеи. Приятная неожиданность для гуляющих парочек!

Об этой шутке знали все, и все равно всякий раз лобызались с лягушками.

Кияшко лицом коснулся скользкой гирлянды. Оказывается, мальчишка не соврал. Мерзость! Схватил за плечо и закатил такого шлепка, что тот полетел в куст.

- Похулигань у меня еще!

И вдруг Славушка чувствует, как чья-то сильная рука поднимает его, а другая слегка прикрывает ему рот.

- Тихо, тихо, - слышит он шепот...

- Степан Кузьмич?!

- Тише!

Ушли солдаты. Хрустнули сучья под ногами спугнутой парочки. Залаяли вдалеке собаки.

- Теперь пойдем.

Сквозь заросли сирени услышали чьи-то голоса... Подошли к дому Введенского.

Андрей Модестович не пользуется большим доверием Славушки, хотя мальчик и подобрел к нему после того, как тот приютил Бобку.

Сын местного благочинного, он еще до войны кончил в Киеве Коммерческий институт, где-то скитался, служил и вдруг, после смерти отца, неожиданно вернулся в родные места.

Жил он в Успенском анахоретом, у него лишь одна страсть - охота, однако, Ивану Фомичу удалось сманить его преподавать географию.