Пол Харпер - Пасифик-Хайтс

• Название: Пасифик-Хайтс
• Автор: Пол Харпер
• Издательство: Астрель
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42215-7

Опасный человек, который носит маску «идеального любовника».

Он угадывает мельчайшие оттенки настроения женщины.

Он восхищает своих подружек и… вызывает подозрения у психолога Веры Лист, чьи клиентки стали его любовницами и чья жизнь оказывается в опасности.

Вера сразу же понимает — с этим мужчиной что-то не так, он не просто обычный Казанова, за которого выдает себя.

Но кто он? Маньяк, выжидающий удачный момент для убийства? Или психопат, способный свести человека с ума? И откуда у него столь безупречное знание женской психологии?

Вера просит провести расследование бывшего сотрудника спецслужб Мартена Фейна — лучшего с США специалиста по распутыванию дел, не подлежащих огласке…

---

Жизнь подручных Фейна определялась гаммой серых тонов. Фасадом Ноблу служила записанная на его имя компания, но по большей части Бобби работал тайком, по негласным контрактам с разведслужбами. Ему приходилось бдительно и ревниво приглядываться, с кем иметь дело.

Когда «мерседес» Фейна остановился у тротуара, Нобл уже заливал бензин в бак взятой у жены машины. Он сопровождал взглядом «мерседес», пока тот скользил сквозь неоновый свет заправочной станции и подруливал к колонке с другой стороны.

Открылась водительская дверца, из машины вышел Мартен в двубортном костюме, тугом галстуке и сшитой на заказ рубашке. Он любил хорошо одеваться, и его подтянутая, почти двухметровая фигура неплохо смотрелась.

— Привет, Бобби!

— Как дела, Мартен?

— Хорошо.

Фейн продернул кредитку через прорезь и воткнул носик шланга в горловину бака. Насос загудел. Нобл переключил бензонасос на автоматику и обошел вокруг «мерседеса».

— Я назову тебе несколько имен, — безо всякого перехода сказал Фейн.

Таков был рабочий стиль Мартена. Он не отказывался поболтать о пустяках, но сначала всегда говорил о деле, словно расставляя фигуры на доске.

— Валяй, — кивнул Нобл.

— Ричард Ча.

— Чэ-а?

Нобл никогда не записывал имен. Он запоминал их, повторяя по буквам.

— Ага. И еще Джеффри Сафра Керрин.

Нобл фыркнул:

— Уж его-то я и так запомню. Род занятий Ча?

— Он из Кремниевой долины. Похоже, занимается патентами на компьютерный софт.

— Хорошо, искать проще. — Нобл улыбнулся и поставил ногу на бампер «мерседеса». — Будем работать.

— Кратко обрисую ситуацию, — начал Фейн и пересказал историю в виде намеков, недомолвок и ссылок на третьи лица — чтобы и суть раскрыть, и лишнего не выдать. Подоплека и подробности никуда не денутся, но, приступая к новому заданию, Мартен всегда недоговаривал на случай, если дела примут непредвиденный оборот.

Дождь сменился сырой мглой. С Тихого океана через парк Президио наползал туман.

Нобл улыбнулся каким-то своим мыслям, поднял воротник ветровки и поежился от холодной сырости.

Мартен любил запутанные истории. В каждом деле видел ребус, в каждом движении души — подтекст. Разум у него был как у хорька: верткий, пытливый, недоверчивый — обычное явление среди кадровых разведчиков. Он инстинктивно различал подноготную махинаций, имел природную склонность к разгадыванию головоломок.

Как-то раз Фейн с кривой усмешкой, но не совсем в шутку заметил, что «бритва Оккама» — подходящий принцип для проверки научных гипотез, однако человеческая природа изначально парадоксальна и плохо поддается предсказаниям.

— Ни фига себе! — Нобл, дослушав рассказ, нахмурился. — Хорошенькое дельце тебе подбросили!

— Да, не соскучишься.

Нобл, глядя на приятеля, позвенел мелочью в кармане. Мартен стоял, чуть привалившись боком к крылу машины и скрестив руки на груди. Он с угрюмой сосредоточенностью рассматривал неясные границы освещенного пространства.

— Мне кажется, это не шантаж, — наконец сказал Фейн, возвращаясь к предыдущей части разговора.

Выражение серьезности его лицу придавали не нахмуренные брови, а две вертикальные складки на лбу. Из-за этого можно было подумать, что он постоянно в чем-то сомневается. Лицо, вытянутое и резкое, с высокими скулами и римским носом, не вязалось с ухоженностью и отменным гардеробом. В уголках черных глаз обозначились пока не очень заметные куриные лапки морщин. В минуты волнения лицо Мартена оставалось непроницаемым — лишь еще больше темнели карие глаза.

— Похоже, он что-то другое затеял, — продолжал Фейн.

Насос Нобла щелкнул.

— Например?

Фейн покачал головой:

— Понятия не имею.

Нобл кивнул. Больше ему сегодня все равно не скажут.

— Что искать-то? — спросил он. — На Керрина найдется чертова прорва информации. На Ча, может быть, тоже.

— Меня интересует, нет ли между ними какой-либо другой связи, кроме того, что их жены спят с одним и тем же мужиком.

Насос Фейна тоже щелкнул и отключился. Партнеры разошлись, чтобы повесить шланги на место.

Покончив с заправкой, Нобл шагнул в промежуток между двумя колонками и облокотился на них. Фейн открыл дверцу машины.

— Учитывая, с кем мы имеем дело, — сказал Нобл, — и какая каша заваривается, история — чистое попадалово.

— Да-а, — отозвался Фейн, задержавшись у открытой дверцы. Он хотел было что-то добавить, но передумал и только кивнул: — Ты прав.

Фейн сел в «мерседес» и захлопнул дверцу. Через минуту габаритные огни машины растаяли в ночном тумане.

Глава 5

От дома в Пасифик-Хайтс — старом элитном районе на вершине одного из холмов, которыми богат город, — Фейна отделяли несколько минут езды. Дом стоял над заливом Сан-Франциско, и из него открывался потрясающий панорамный вид: слева — Тихий океан, справа — Окленд. Район облюбовали наиболее именитые и богатые обитатели города. На молчаливых, обсаженных деревьями улицах теснились величественные постройки самых разных стилей, от викторианского до псевдоиспанского, от боз-ар до модерна. Несколько старых домов приспособили под иностранные консульства и частные школы. Лишь звон церковных колоколов изредка нарушал желанный покой.

Но главную ценность района — его сногсшибательные виды — определяла неповторимая береговая линия. Пролив Золотые Ворота был единственным разрывом в цепях прибрежных гор. Через него с капризным западным бризом, производя быстрые и резкие перемены в атмосфере, в залив вторгалась непредсказуемая тихоокеанская погода.

Каждый день яхты сновали туда-сюда по слепящему, разлитому на воде солнечному свету, но в считанные часы через Золотые Ворота мог наползти потрясающий в своей роковой красоте туман, и тогда город погружался в серую холодную мглу. По утрам клубы тумана нередко стояли над Алькатрасом и островом Ангела, порой скрывая их целиком.

Панорама постоянно менялась, но неизменно вызывала восхищение. Фейн в последние годы взял привычку каждый день наблюдать за игрой природы, просыпаясь в ожидании нового сюрприза по утрам и бросая прощальный взгляд за окно перед сном.

В этом знаменитом районе его дом был не из самых роскошных, однако достаточно большим и красивым. Хотя Фейн прожил в нем только три года, дом впитал в себя острые воспоминания о недолгой совместной жизни с Даной.

Дом был куплен на деньги Даны. Фейн бросил раздумывать, что об этом скажут в определенных кругах, примерно в то же время, когда перестал обращать внимание на слухи о своей причастности к убийству Джека Блэнды. Джек умудрился найти свою смерть без посторонней помощи, но если людям угодно считать, что это не так, рот им не заткнешь. На самом деле из-за денег на Дане женился Джек. Мартену выпала лучшая доля — он Дану полюбил.

Фейн свернул с улицы на выложенную кирпичом личную стоянку, спрятанную за увитой плющом стеной, и, оставив машину, прошел через кованые железные ворота во дворик с пальмами. К парадной двери вела мощеная дорожка. Дом представлял собой гибрид архитектурных стилей — красный кирпич, перемычки и отделка из известняка, шиферная крыша. За свою долгую жизнь дом претерпел несколько капитальных перестроек, приобретя в итоге своеобразный, не отвечающий никаким канонам вид. Мартен любил свое жилище.

Повесив плащ в прихожей, он прошел по широкому главному коридору в гостиную. Включив несколько ламп, двинулся дальше на кухню.

Бросил в бокал несколько кубиков льда, нацедил, подождав, пока булькнет, «Гленфиддика», вернулся в гостиную. Потягивая виски и собираясь с мыслями, на минуту остановился посреди комнаты. Он пришел сюда больше по привычке, чем по необходимости.

На полу, на диване — повсюду валялись альбомы фотографий.

Будучи самоучкой, Фейн постоянно испытывал неутолимую жажду знаний и умел с головой погружаться в самые разные изыскания, находя взаимосвязи там, где другие их не замечали. Хотя фотография занимала Мартена со времен учебы в Беркли, особый интерес к фотопортретам пробудился у него только пять лет назад. Как-то раз, еще работая в УОР, он расследовал дело, в котором были замешаны несколько осведомителей, живших инкогнито на явочных квартирах. Одному из них выделили маленькое бунгало в долине реки Рашен-Ривер. Когда осведомитель не явился на условленную встречу, Фейн отправился на тайную квартиру и обнаружил там его труп. Осведомитель словно прилег поспать на полу, а вокруг тела были разбросаны сорок семь фотографий — портреты мальчиков, подростков и молодых мужчин.

Обитатель домика покончил с собой, выпив смесь медикаментов с водкой. Мартен сначала принял его за педофила, но, присмотревшись к фотографиям, разложенным вокруг мертвого тела по часовой стрелке и по возрасту объектов съемки, Фейн с удивлением обнаружил, что на всех фото был запечатлен сам погибший.