Михаил Нестеров - Вольные стрелки

• Название: Вольные стрелки
• Автор: Михаил Нестеров
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-4510

Сотрудник военной разведки Павел Цыплаков случайно выясняет, что в недрах ГРУ появилась и начала активно действовать некая антитеррористическая и антикоррупционная группа «Вольные стрелки». Цели ее благородны, но достигаются они абсолютно незаконными средствами. Цыплаков намерен лично разобраться в этом непростом деле. А тут как раз и повод подвернулся. Олигарх Юлий Вейсберг нацелился на приобретение военного городка. Поскольку на его территории остались стратегически важные коммуникации и оборудование, сделка оформляется незаконно, через военных коррупционеров. «Вольные стрелки» уже начали борьбу за справедливость своими методами. А Цыплаков уже встал на их след…

---

«Начальнику ГУВД г. Москвы от Бармина А.С. Довожу до вашего сведения, что группа так называемых «вольных стрелков», причастных к убийствам милиционеров в Подольске, возглавляемая капитаном Глумовым, готовит новую акцию, направленную против бизнесменов, входящих в чеченскую диаспору. Опасаясь за свою жизнь, я...»

Дальше несколько строк были зачеркнуты. Майор сделал из этого экземпляра черновик и на нем оттачивал варианты.

«Ой, дурак... И ведь жаль мужика», – подумал Гекко. И добавил вслух:

– Жаль...

Глава 9. Как это было

Цыплаков звал Светлану Ипатьеву Чайкой. Почему – и сам не знал. Наверное, потому, что она уже начала превращаться в вольную птицу. Ее ждет легкий флирт и бурный роман. Он врежется в память; поначалу яркие воспоминания будут тускнеть с каждым днем. А когда погаснет последнее, она снова сорвется в теплые края и привезет целую сумку пробок от шампанского – вот сколько в ее честь грохнуло залпов. «Нет, не привезет она с собой эти отзвуки любовной канонады, все это мои фантазии, замешанные на легкой, как ее неповторимый флирт, моей ревности. Лети, Чайка!» – подогнал ее Цыплаков.

Нет, он не испытывал сильных чувств к Светлане. Самое сильное, на что он был способен и согласен, – это перепихнуться с ней. Не по-быстрому, а неистово, насколько хватило бы у него сил.

Его мечтания безжалостно прервал телефонный звонок, будто накаркал. Конечно, перепихнуться – это звучало грубо. «А что там помягче в моем вокабулярии?» – спросил он сам себя. Потом нажал кнопку вызова и сказал свое двойное-обычное: «Да? Алло!» Что порой, в зависимости от настроения, звучало как диалог: «Да?» – «На!»

Мужской голос назвал Цыплакова по имени-отчеству, затем представился: «Это Антон Миркович». Причем с такой простотой, как будто был одноклассником Цыплакова, жил этажом выше и готовился сообщить, что сейчас к нему спустится.

Цыплаков вздохнул. Его охватило такое настроение, что требовалось время втянуться в ненавистный производственный процесс... Он выдержал необходимую ему паузу.

– Да, Антон Михайлович. Слушаю. Что у вас случилось?

– Случилось?.. Да, пожалуй, ничего. У меня для вас есть инфа, но слить ее по телефону я не могу. Вы знаете, где я живу?

– Я знаю ваш адрес. – Цыплаков выдержал еще одну непростую паузу. Он не должен был ехать на встречу с клиентом без поддержки синхрониста – так они называли второго оперативника в паре. Сегодня в паре с Цыплаковым стояла Светлана Ипатьева. По инструкции, Цыплаков должен был связаться с ней; решение принимал он, как старший, но действовать они обязаны только в паре. Как сказал бы шеф, никакой самодеятельности.

А Светлана собиралась в дорогу...

– Ждите, – отрезал Цыплаков. – Я приеду.

– Когда вас ж...

– Просто ж-ж, – со злостью перебил он. И нажал на клавишу отбоя.

Через пару минут он уже был во дворе и открывал гараж. Мысленно проложив маршрут до адреса Мирковича, через минуту он уже вписывался на своей «восьмерке» в вечерний поток машин.

Он нарушил инструкцию, и от этого у него засосало под ложечкой. Он снова вынул телефон и позвонил Ипатьевой из машины. Позвонил на домашний.Тишина. На сотовый. Светлана долго не отвечала. Цыплаков выкатил готовый образ своей сегодняшней синхронистки. Она в душе. Ее размытый силуэтпроецируетсяна матовую полупрозрачную шторку. Она матовая от пара горячей воды и ее разгоряченного тела...

– Да? Алло! – Светлана безукоризненно скопировала с Цыплакова. И тихонько рассмеялась в трубку. – Ты где?

– Мысленно рядом с тобой, – честно признался Цыплаков. – За шторкой в душевой.

– У меня в ванной нет шторки.

– Весь кайф обломала...

Он оказался в положении следователя, которому поступило предложение фигуранта о приватной встрече. Что, собственно, и имело место.

– Я еду к Мирковичу.

– Так, еще раз, – прозвучал ее строгий голос.

Он представил Ипатьеву в спальне. Она складывает одежду в дорожную сумку. В руках у нее очередной топик. Она не торопится убрать его в багаж, а все потому, что заявление ее синхрониста поставило ее в тупик. Кажется, она действительно хотела услышать подтверждение.

– Мне позвонил Миркович. Не хотел отрывать тебя, Светка...

Она выругалась:

– Это моя вина. Я дала Мирковичу наши контакты, твой подчеркнула: а я, мол, уезжаю на юга, мне не звони.

Цыплаков помнил об этом. Тогда он не придал этому особого значения. Но результат налицо: Миркович позвонил ему, когда звонок должна была принять Ипатьева.

Цыплаков поторопился ее успокоить:

– Все нормально. Только в отделе не трепись.

Ипатьева заметно повеселела:

– Расскажешь потом, как все было.

– Да, отзвонюсь еще сегодня.

– Погоди, не выключайся. Знаешь, я подумала и решила: привезу тебе морскую раковину, чтобы ты смог слышать шум моря, в котором я купалась.

– Лучше подари мне свои пляжные туфли. Хочу услышать отзвук твоих шагов.

Она медленно положила трубку. Конечно, она разговаривала по мобильнику, но воображение Цыплакова нарисовало обычный телефонный аппарат с витым проводом. И завитков на нем прибавилось – это Светка накручивала на палец одну спираль за другой...

Он думал о том, что почти угадал. Квартира Ипатьевой напоминала бардачок в его машине. На кровати лежала дорожная сумка, рядом высилась горка одежды. Ипатьева решала, что брать с собой, а что надеть в дорогу, то есть почти неразрешимая задача.

Он без труда отыскал место для парковки, фактически напротив подъезда. Миркович жил в пятиэтажке на последнем этаже; единственный плюс – отсутствие соседей сверху. Неужели размаха Мирковича, секретаря жилищной комиссии, не хватало на улучшение собственных жилищных условий, хотя бы в плане этажности и «районности»? – недоумевал Цыплаков.

Он взбежал на пятый этаж, на ходу вынимая трубку, нажал клавишу вызова, как раз остановившись напротив квартиры номер 19. Дверь была поистине уникальной. Казалось, она открывала проход в далекие брежневские или хрущевские времена и была обита дерматином. Бронзовые шляпки обивочных гвоздей матово поблескивали, собравшись по периметру, вокруг «глазка» образуя почти живые морщины...

Обивка была старой, и за долгие годы никто не проткнул ее ножом, не прижег сигаретой. Она внушала доверие. От нее веяло теплом самого безопасного и стабильного времени. Цыплаков собрался было нажать кнопку звонка, как вдруг заметил, что дверь чуть-чуть приоткрыта... Как оперативнику, ему выдался шанс застать Мирковича врасплох. Он мог проследить процесс ожидания хозяина квартиры-клетушки. В его мозгу словно щелкнуло реле и включило воображение. Миркович не видит, как входит его гость, так как сидит за круглым столом в центре комнаты, руки у него... нет, они не на поверхности стола, он прячет их под столом, щелкает суставами, нервничая, как говорится, ломает пальцы.

Дверь не скрипнула, будто петли были недавно смазаны маслом. Цыплаков втянул носом воздух и уловил аромат свежей выпечки. Только сейчас осознал, почему решил войти к Мирковичу, не позвонив в дверь, действуя так опрометчиво. Запах с кухни просочился через приоткрытую дверь и создал образ домашнего уюта и спокойствия. На свете не было ничего более теплого и безопасного, чем запах домашних вкусностей.

Вот и еще один безобидный образ соткался в его сознании.

Цыплаков снова подумал о Светлане Ипатьевой. Неожиданно вспомнил о том, что «вторая» ее кличка – Шелковая Моль. Прозвал ее так Костя-Хан, подслушав «машинное караоке» с участием Ипатьевой. Она подпевала Паскалю («Твоя игра не стоит свеч, твоя любовь не стоит слез... Ты солгала себе самой, зачем в ту ночь он был с тобой? Твоя любовь была как шелковая, шелковая боль...»). Костя сидел на месте пассажира в «битой «шестерке» Ипатьевой и подыхал от «нытья» Паскаля и подвывания Светки. В этом ключе ему и показалось, что «любовь была как шелковая моль», а не «боль». Едва он об этом подумал, как настроение у него поднялось, и он заявил Ипатьевой: «Я буду звать тебя Шелковой Молью». Светка ответила с вызовом пятиклассницы: «Ладно. Тогда я сгрызу твои шерстяные носки».

Цыплакова вел в квартиру Мирковича живой, не без доли вызова голос секретаря жилищной комиссии, прозвучавший в трубке всего полчаса тому назад. Натурально, он догонял голос Мирковича, не расставаясь с ним, и он в этой связи был его путеводной нитью и вот настиг на пороге его квартиры.

...И снова Цыплаков ощутил давление дежавю. Картинка, рожденная его воображением, накладывалась на гораздо более приземленную действительность. Миркович сидел за столом; рук его действительно не было видно. Но они прятались не под столешницей – казалось, он сидел прямо на них, подведя ладони под себя.

Цыплаков уже знал, что увидит, сближаясь с хозяином квартиры. Руки Мирковича, скованные наручниками, были заведены под сиденье стула, на котором он сидел, и в таком положении, любимом киношными операми и реальными бандитами, он был надежно скован и готов отвечать на любые вопросы. Впрочем, он их дал и умолк навсегда. Кто-то, побывавший у Мирковича до Цыплакова, выстрелил секретарю жилкомиссии в левый висок; правого он лишился мгновенье спустя после выстрела. Крови было немного. Наверно, потому, что после выстрела он оставался сидеть.