Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 3

• Название: Собрание сочинений в 15 томах. Том 3
• Автор: Герберт Уэллс
• Издательство: Правда
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1964

Романы:

Первые люди на Луне (переводчик: С. Майзельс)

Пища Богов (переводчик: Нора Галь)

Рассказы:

Препарат под микроскопом (переводчик: И. Линецкий)

Красный гриб (переводчик: И. Грушецкая)

Размышления о дешевизне и тетушка Шарлотта (переводчик: Р. Померанцева)

Род ди Сорно (переводчик: Р. Померанцева)

Что едят писатели (переводчик: Р. Померанцева)

Поиски квартиры, как вид спорта (переводчик: Р. Померанцева)

Об уме и умничанье (переводчик: Р. Померанцева)

Свод проклятий (переводчик: Р. Померанцева)

Хрустальное яйцо (переводчик: Наталия Волжина)

---

Я сидел, напрягая всю силу внимания.

— Теперь понимаете? — спросил он.

— О да, понимаю.

— Практически говоря, мы получим возможность лавировать в пространстве, как нам будет угодно, отдаваясь притяжению то одного небесного тела, то другого.

— О, да. Это довольно ясно. Только…

— Ну?

— Я не понимаю, на кой прах мы станем делать это. Ведь это, в сущности, значит лишь выпрыгивать из нашего мира и затем падать обратно.

— Не совсем так. Например, можно отправиться на Луну.

— А что вы выиграете, добравшись туда?

— Мы посмотрим… Подумайте, какой это будет вклад в науку!

— А есть ли там воздух?

— Должен быть.

— Это неплохая мысль, — сказал я, — но она подавляет меня своей грандиозностью. На Луну! Для начала я предпочел бы что-нибудь поменьше…

— Об этом не стоит и толковать, потому что на мелких небесных телах нет воздуха.

— Почему бы не использовать идею свертывающихся штор — каворитных штор в стальных ящиках — для подъема тяжестей?

— Ничего не выйдет, — заявил он. — В конце концов путешествие в мировое пространство лишь немного опаснее, чем полярная экспедиция. Ведь, ездят же люди в полярные экспедиции…

— Да, на Земле… А тут… да, ведь, это значит вылететь, словно ядро, в мировое пространство ни с того ни с сего!

— Во имя научных открытий…

— Называйте это, как хотите, дело не меняется… Впрочем, можно написать книгу, — заметил я.

— Я не сомневаюсь, что там есть минералы, — сказал Кавор.

— Например?

— Сера, различные руды, быть может, золото, быть может, новые элементы.

— А стоимость транспорта? — сказал я. — Нет, вы совсем не деловой человек. От нас до Луны четыреста тысяч километров.

— Мне кажется, что перевозка любого груза обойдется не слишком дорого, если вы упакуете его в каворитовый ящик.

Об этом я не подумал!

— Доставка за страх и риск покупателя, а?

— Мы, впрочем, не обязаны ограничиваться одной Луной…

— Что вы хотите сказать?

— Существует еще Марс: чистая атмосфера, новые пейзажи, восхитительное чувство легкости. Будет очень приятно побывать там.

— Есть ли на Марсе воздух?

— О да, конечно.

— Кажется, по-вашему, туда так же просто отправиться, как в какую-нибудь санаторию. Кстати, как далеко отсюда до Марса?

— В настоящее время триста миллионов километров, — сказал Кавор, — и вы пролетите недалеко от Солнца.

Воображение мое опять разыгралось.

— В конце концов, — сказал я, — тут имеется кое-что, а именно самое путешествие…

Необычайные перспективы вдруг раскрылись передо мной. Я представил себе солнечную систему, пересекаемую во всех направлениях каворитовыми пакетботами и шарами, нарядно убранными внутри, как самые роскошные каюты. В мозгу моем зазвучали слова: «Преимущественное право на эксплоатацию планетарных богатств». Я вспомнил старую испанскую монополию на американское золото. Но здесь речь шла не о той или иной планете, а обо всех зараз. Я посмотрел на румяное лицо Кавора, и внезапно воображение мое пустилось в пляс. Я встал и начал расхаживать взад и вперед по комнате. Язык мой развязался.

— Начинаю понимать, — говорил я, — начинаю понимать. — В один миг мои сомнения уступили место энтузиазму. — Но это поразительно! — кричал я. — Это колоссально! Я никогда не мечтал ни о чем подобном.

Лишь только исчез холодок, вызванный моими возражениями, Кавор в свою очередь воодушевился. Он тоже расхаживал взад и вперед большими шагами. Он тоже махал руками и кричал. Мы вели себя как одержимые. Мы действительно были одержимы нашей идеей.

— Все это мы уладим, — сказал он в ответ па какое-то второстепенное затруднение, указанное мною. — Все это мы живо уладим. Сегодня же ночью мы примемся за чертежи литейных форм.

— Мы возьмемся за это немедленно, — ответил я.

И мы поспешили в лабораторию, чтобы тотчас же приступить к работе.

Всю эту ночь я чувствовал себя, как ребенок, попавший в сказочную страну. Заря застала нас за работой, и мы забыли погасить электрические лампы при наступлении дня. Хорошо помню, какой вид имели эти чертежи. Я тушевал и раскрашивал, а Кавор чертил. Чертежи были грязные, сделанные наспех, но поразительно точные. В одну ночь мы закончили наброски, нужные для заказа стальных штор и рам. Проект стеклянного шара был готов через неделю. Мы отказались от наших вечерних бесед и отменили весь прежний распорядок дня. Мы все время работали, а спали и ели лишь тогда, когда уже совсем выбивались из сил от голода и усталости. Нашим энтузиазмом мы заразили трех чернорабочих, хотя они и понятия не имели, для чего нужен шар. В эти дни Гиббс совсем отвык ходить, и не только по двору, но даже по комнатам носился мелкой рысью.

И шар постепенно рос. Прошел декабрь, январь. Я коротал время, расчищая метлой дорожку в снегу от дачи к лаборатории. Наступил февраль, затем март. В последних числах марта можно было уже предвидеть близкое окончание всех работ. В январе четверка лошадей приволокла к нам огромный ящик. Стеклянный шар был уже готов, и его положили у подъемного крана, который должен был позднее вставить его в стальную скорлупу. Полосы и шторы стальной оболочки — она была не сфероидальная в точном смысле слова, но многогранная, со свертывающейся шторой на каждой грани, — получены были в феврале, и вся нижняя половина тогда же собрана. Каворит был наполовину приготовлен еще в марте, металлическая паста прошла через две стадии производства, и мы облепили ею стальные полосы и шторы. Просто удивительно, как точно в этой работе мы сохранили все основные черты первоначального плана. Когда сборка шара была совершенно закончена, Кавор предложил удалить наспех сколоченную кровлю временной лаборатории, где производились все эти работы, и построить вокруг шара печь. Таким образом последняя стадия в изготовлении каворита — разогревание докрасна металлической пасты в струе гелия — должна была совершиться уже после того, как этой пастой будет покрыт весь шар.

Теперь предстояло обсудить, какие запасы следовало взять с собой: концентрированные пищевые продукты, сгущенные эссенции, стальные цилиндры, содержащие запасный кислород, аппарат для удаления углекислоты и возобновления кислорода посредством перекиси натрия, конденсаторы для воды и т. д. Я помню, как небольшая кучка постепенно разрасталась в углу: жестянки, свертки, ящики и другие вещественные доказательства задуманного нами путешествия.

Хлопот у нас было множество и для размышления не оставалось времени. Но однажды, когда все сборы уже близились к концу, странное настроение овладело мною. Все утро я помогал складывать печь и теперь сидел, измученный этой работой. Все окружающее казалось мне каким-то мрачным и неправдоподобным.

— Скажите, Кавор, на кой прах мы все это затеяли?

Он улыбнулся:

— Теперь скоро можно и в путь.

— Луна, — рассуждал я глубокомысленно. — Что вы надеетесь найти на Луне? Я до сих пор полагал, что Луна совсем мертвый мир.

Он пожал плечами.

— Что вы рассчитываете найти там?

— А вот увидим.

— В самом деле? — спросил я, глядя куда-то в пространство.

— Вы переутомились, — заметил Кавор. — Лучше пойдите погуляйте сегодня вечером.

— Нет, — сказал я упрямо. — Я хочу сперва закончить печь.

Так я и сделал, после чего целую ночь страдал бессонницей.

За всю жизнь не приходилось мне переживать такой ночи. Накануне банкротства я тоже спал довольно плохо, но самая тягостная из моих тогдашних бессонниц могла показаться сладкой дремотой по сравнению с этим мучительным бдением. Безумный страх внезапно охватил меня при мысли о том, что мы собираемся сделать.

Не помню, чтобы до этой ночи я когда-либо задумывался над предстоящими нам опасностями. Но теперь вдруг все они выстроились передо мной, как полчище призраков. Странность и неестественность нашего предприятия поразили меня. Я чувствовал себя как человек, пробудившийся от сладких снов среди самой ужасной действительности. Широко раскрыв глаза, я лежал на постели. И с каждым мгновением наш шар представлялся мне все более хрупким и жалким, наша затея все более и более безрассудной, а Кавора я уже начал считать настоящим сумасбродом.

Я вылез из постели и начал бродить по комнате. Затем сел у окна, глядя на небо в бесконечное мировое пространство. Между звездами зияла пустота, неизмеримая тьма. Я старался припомнить отрывки астрономических сведений, приобретенные беспорядочным чтением. Но все это было слишком неопределенно и не могло дать никакого понятия о том, что нас ожидает. Наконец я снова улегся в постель и дождался нескольких мгновений сна или, говоря точнее, кошмара, во время которого я падал, падал, падал в бездонной пропасти неба.