Андрей Геращенко - Учебка. Армейский роман.

• Название: Учебка. Армейский роман.
• Автор: Андрей Геращенко
• Жанр: О войне

Бывший студент Игорь Тищенко призывается в армию и попадает в учебное подразделение связи, где его ожидает совсем иная, не похожая на гражданскую жизнь. Наряды, строевая, звания, увольнения, пилотка и погоны — новая реальность вчерашнего студента. Отрывки опубликованы в «Служу Отечеству!», сборник публицистики, прозы и поэзии, пособие для военно-патриотического воспитания молодёжи.

---

— Товсь!

Игорь снял автомат с предохранителя и поставил переключатель на одиночную стрельбу, передернул затвор и почти физически ощутил патрон, уложенный в патронник и готовый в любую минуту вырваться наружу. «Все же прав был Денисов, когда говорил, что нужно почувствовать свое оружие — я почти что чувствую этот маленький кусочек металла, который сейчас вонзится в мишень», — подумал Игорь.

— Огонь! — скомандовал Мищенко.

Почти сразу же после команды со стороны лежащего рядом с Игорем Федоренко раздалась короткая, резкая очередь. «Переключатель неправильно поставил», — догадался Тищенко. С ним самим был точно такой же случай в школе. Это было на военных сборах после девятого класса. Тогда Тищенко перенервничал и вместо одиночных выстрелов выпустил очередь. Но тогда он выбил двадцать три после второй, уже удачной попытки, а что получится в этот раз, Игорь не знал. Решив, что самое главное — не торопиться, Тищенко максимально собрался и настроился на стрельбу. Никто ведь в шею не гнал, а пример Федоренко Игоря кое-чему научил. Спокойно подведя мушку под самый центр мишени, Игорь плавно нажал на курок. Раздался резкий выстрел-плевок и в то же самое мгновение автомат дернулся и больно ударил Тищенко в плечо. Возможность отдачи Игорь совершенно выпустил из виду и теперь с досадой чувствовал все усиливающуюся боль в плече. Во время второго выстрела, вновь опасаясь удара приклада в плечо, Игорь занервничал и непроизвольно вздрогнул. Ствол дернулся влево и Тищенко понял, что пуля пошла явно не в десятку. Отдачи на этот раз он почти не почувствовал. Оставался последний патрон, и из него нужно было выжать массу возможного. Третий выстрел получился тоже вроде бы неплохо и Игорь, отстегнув магазин и еще раз, на всякий случай, нажав курок, хотел встать, совершенно забыв о том, что надо дождаться приказа. Но в этот же самый момент начал подниматься и Фуганов.

— Фуганов — лежать, пока другие стрельбу не закончат. Где доклад?

Игорь вспомнил, что нужно докладывать и громко крикнул взводному:

— Товарищ капитан, курсант Тищенко стрельбу закончил!

— Хорошо. Покажи магазин.

Игорь показал пустой магазин.

— Жди, пока другие закончат… Стоп! Прекратить огонь! — внезапно заорал Мищенко, посмотрев в свой бинокль.

Все в недоумении посмотрели на капитана.

— Там бабки какие-то. Не то грибы, не то ягоды собирают, — крикнул Денисову Мищенко.

Денисов принялся яростно махать руками, надеясь привлечь внимание старушек. Те увидели машущего руками Денисова и, и без того напуганные выстрелами, испугались еще больше. В результате этого незадачливые грибники принялись метаться перед мишенями не зная, куда им бежать.

— Уходите! Уходите в сторону! — пытался объяснить им Денисов.

Бабки, вместо того, чтобы последовать совету ротного, развернулись на сто восемьдесят градусов и что есть мочи припустили назад в лес.

— Тьфу ты, черт! Теперь жди, пока они уйдут. Не в спину же стрелять, — с досадой сказал Денисов.

Мищенко в это время дозвонился до солдат, сидевших в укрытии и пояснил им боевую задачу — изловить бабок и выпроводить их восвояси.

— Только аккуратно, ребята, — попросил в конце разговора капитан.

В общем-то, военные относились к гражданскому населению вполне корректно, но лишний раз напоминать о вежливости не мешало, особенно в такой стране, как наша.

После вынужденной паузы продолжили стрельбу. Вернее, ее продолжил один Шкуркин, у которого остался последний патрон. Остался патрон и у Фуганова, но его заклинило. Патрон пришлось доставать Мищенко. В ожидании команды «Встать» Игорь осмотрелся вокруг себя. В траве, справа от курсанта, ярко желтели латунные гильзы. Тищенко вспомнил, как боялся перед стрельбой, что вылетающие гильзы могут попасть в соседа или самого Игоря и ему стало смешно и неловко перед собой за эти страхи.

Уже начал стрелять третий взвод, а Мищенко все еще не говорил результаты стрельбы последней четверки. «Уж не засадил ли я все три пули в «молоко»? Может вообще мы все по нулям выбили?» — забеспокоился Игорь. Подождав еще минут пять, Игорь не выдержал и подошел к Гришневичу:

— Товарищ сержант, разрешите обратиться к капитану Мищенко?

— Во-первых, твой непосредственный начальник не я, а младший сержант Шорох, а, во-вторых, — что ты хочешь от взводного?

— Товарищ сержант, нам не сказали результаты стрельбы, — пояснил Тищенко.

— Кому не сказали? Вам ведь сказали.

— Никак нет — мне, Фуганову, Шкуркину и Федоренко не сказали.

— Раз не сказали — сейчас скажем.

Гришневич сходил к Мищенко, взял у него ведомости и зачитал курсантам:

— Значит так: Фуганов — пятнадцать. Ха, Тищенко — ты «очко» выбил! Молодец! Ну а у тебя, Фуганов, почему вдруг патрон заклинило?

— Не могу знать, товарищ сержант, — на лице Фуганова возникла обычная в таких случаях гримаса виноватого школьника.

— Чуть ли не Пьер Безухов — ему бы в кино сниматься, — сказал Игорь Антону.

— Не знаю, как Пьер Безухов, а вот на роль бегемота точно подошел бы, — усмехнулся Лупьяненко.

— Так ты не знаешь, Фуганов, в чем дело? — продолжал допытываться сержант.

— Не могу знать, товарищ сержант. Может быть автомат плохой?

— Автомат плохой? Рука у тебя просто на член похожа, а автомат тут не при чем! — безапелляционно заверил подошедший Шорох.

— Надо резче дергать затвор, Фуганов. Так, конечно, тоже может заклинить, но шансов на это гораздо меньше, — назидательным тоном отчеканил Гришневич, и Фуганов на этом был отпущен.

«А все же я неплохо выбил — лучше меня только Улан. И Гутиковский столько же, как и я. Но оба они из первого отделения, так что во втором мой результат — самый лучший. Денисов говорил, что лучших в отделениях поощрят — может и меня в увольнение отпустят?! Хорошо бы было! Да и написать в письме кому-нибудь тоже будет приятно, что увольнение за лучшую стрельбу в отделении получил. Если адрес Ольги узнаю, обязательно ей об этом напишу», — размечтался Игорь. Результатом он был доволен не столько из-за числа очков (он был не слишком высок и для самого Игоря), сколько из-за того, что все остальные стреляли хуже. Настроение Игоря заметно улучшилось, и он начисто забыл о тех мрачных мыслях, которые одолевали его по дороге на стрельбище.

Третий взвод ничем особенным не блеснул. Рысько выбил девятнадцать, Мироненко — шестнадцать, а остальные и того меньше.

— Все же мой Улан показал лучший результат среди всех трех взводов, — довольно заметил Мищенко.

— Молодец парень! — согласился Денисов.

— Так может и в батальоне он первый? Как остальные роты стреляли? — с надеждой спросил Мищенко.

— Скажи мне в любое другое время, что курсант, выбивший двадцать девять из тридцати, может быть не первым в батальоне — я бы ни за что не поверил! Но вчера стреляла третья рота. Там у них какой-то Соловьев выбил все тридцать! Представляешь?!

— Не может быть?! Неужели, правда? — удивился Мищенко.

— Правда. Вон прапорщик Козлов. Он там сам был и видел.

— Что — и в самом деле тридцать выбил? — спросил Мищенко уже у подошедшего Козлова, никак не желая поверить в такой результат.

— Выбил. Я сам мишень видел. Яницкий сказал, что сразу в отпуск этого бойца после присяги отпустит.

— В самом деле, в отпуск?! — на этот раз удивился уже Денисов.

— Не знаю, это конечно дело Яницкого — его рота, но я бы курсанта в отпуск за это не отпустил бы… — пожал плечами майор.

К ним подошел Федоров и вскоре оттуда раздался веселый смех. Обсуждали Молынюка, который из трех выстрелов два послал в «молоко», а один — в «десятку». Сержанты тоже собрались в свой кружок и курсанты на некоторое время были предоставлены самим себе. Все три взвода перемешались и то тут, то там собирались и вновь расходились небольшие группки, весело обсуждавшие все подробности стрельбы.

Перед отъездом в часть Денисов вновь всех построил и объявил, что к вечеру должны быть вывешены боевые листки с результатами стрельбы. Это известие обрадовало Лозицкого и Тищенко, так как обещало несколько часов относительно спокойной жизни, и мизерной, но все же свободы.

Назад ехали весело, много шутили. Сержанты и офицеры вспоминали курьезные случаи из своей службы и к концу пути повеселели даже те, кто не выбил ни одного очка.

На обед шли без обычной в таких случаях муштры и, самое главное — без барабана, к которому уже успели основательно привыкнуть. Когда рота уже поворачивала к столовой, несколько «дедов» (в основном азиатов) завопили истошными голосами, показывая на Фуганова:

— Э-ей! Фуганов!

— Фуганов, смотри сюда!

— Младший прапорщик Фуганов!

— Зачем такой жирный! Син прапорщик должен быть стройный!

Отец Фуганова служил в бригаде и порядком насолил крикунам. Поэтому теперь они старались на совесть, желая отплатить его сыну. Естественно, что трогать Фуганова было опасно, да и довольно затруднительно из-за того, что, во-первых, отца они все же боялись, а, во-вторых, за Фуганова отвечали сержанты и для того, чтобы избить курсанта, надо вначале было избить и их. А вот кричать и оскорблять можно было сколько угодно — если бы Фуганов и пожаловался, то все равно вряд ли смог бы точно опознать обидчиков, не зная их фамилий и места службы. Только сейчас Игорь начал понимать, почему в роте столько минчан: «А ведь Фуганова отец сюда устроил. Да и Сашина, Албанова, Мазурина тоже. У них у всех родители в армии служат. Да и другие в основном не просто так сюда попали. Наверное, больше половины взвода сюда при помощи добрых дядь призвалась. И плевали они на всякие там приказы. Мне бы тоже в Городке неплохо бы было. И маме не надо было бы целую ночь ехать — села в автобус и через полчаса в части».