Виталий Павлов - Герцеговина Флор

• Название: Герцеговина Флор
• Автор: Виталий Павлов
• Издательство: Профиздат
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-255-01385-4

Виталий Викторович Павлов в литературных кругах известен как драматург. В настоящую книгу включены три его остросюжетных повести: "Герцеговина Флор", "Рыбный день" и "Доктор Сатера". Автор относит их к жанру "некриминального чтива". Книга рассчитана на широкие круги читателя…

---

Какая-то трагическая история любви, в которой роль роковой страсти досталась женщине с черными глазами. Кто-то танцевал, изящно изогнув стан, кто- то подпевал пластинке, а кто-то курил, глядя на мерцающую в ночи пластиковую гладь озера. День угасал. Легкий ночной бриз заставлял женщин кутаться в шали. Подали шампанское. Потом, точно по расписанию, начался ежевечерний фейерверк. Рождение каждого светового букета обитатели Герцеговины Флор встречали восторженными возгласами, будто они никогда ничего подобного не видели. А когда погасла последняя цветная искорка, все дружно поднялись и пошли внутрь, в главный зал, где еще долгодолго не будут смолкать музыка и женский смех.

Лора жила в небольшом аккуратном домике почти на границе заповедной территории. Дом был старым, но строил его какой-то замечательный мастер, и именно он умудрился сделать так, что дом всегда выглядел современным. Его трудно было отнести к какому-то определенному стилю, однако и фасад, и его тыльная часть всегда радовали глаз. Внутри же царили годы, когда еще явно слышались отголоски прошумевшего над всем миром «модерна». Настольные лампы цветного стекла, повторяющие форму цветов, резной стол на скрученных змеиных хвостах, какие-то бабочки и божьи коровки из стекла и прочее, говорящее о хорошем вкусе хозяев. В гостиной стоял большой круглый стол, покрытый плюшевой скатертью с рисунком, выдержанным в том же стиле, а над ним люстра «каскад» с сотней стеклянных палочек-висюлек. — В комнате у Лоры — узкий платяной шкаф с витражными вставками, туалетный стол с вращающимся фигурным зеркалом и торшер начала двадцатого века, у которого плафон в виде головки колокольчика из матового стекла с металлическими прожилками. Одна стена отдана была старым афишам, постерам и, в рамках разной формы, фотографиям звезд довоенной поры: Греты Гарбо, Любови Орловой, Айседоры Дункан, Луи Армстронга, Александра Вертинского, Марлен Дитрих и еще многих-многих других. Но самое удивительное и ценное, что все они были с автографами…

В углу на столике стоял патефон — тоже дитя века, старая пластинка крутилась, и сквозь шип угадывалась знакомая мелодия. Лора переставляла иглу, слушая одно и то же место снова и снова, подпевала патефону, затем подходила к пианино с двумя медными подсвечниками на передней деке, касалась клавиш, сверяясь с оригиналом, и снова пела то же место под бренчащие звуки старого фоно.

- Ну что ты возишься со всяким старьем? — донесся голос мамы из соседней комнаты. — Уже половина двенадцатого!

- Еще немного, еще немного! Я должна приготовить сюрприз! Любовь Петровна будет счастлива.

- Какая Любовь Петровна?

- Ну Орлова же! Орлова!

- Какая Орлова? «Я из пушки в небо уйду… Диги- диги-ду, диги-диги-ду»? — напела мама песенку из фильма «Цирк», которая была популярна в тридцатые годы.

- Ну конечно, а какая же еще?!

- Девочка моя, опять ты за свое! — вздохнула мать.

- Да разве она…

- Жива, конечно, жива! — не дослушав, закричала Лора и опять, в который раз, повторила то же самое место песни.

Однако через какое-то время стихли звуки и этого старого фоно. Погасло окно в комнате Лоры, и только уличные фонари продолжали нести свою вахту на уснувших аллеях Герцеговины Флор.

С самого утра следующего дня по всему чувствовалось, что вечером всех ждет что-то необычное. Официанты были еще более предупредительны, чем обычно, и загадочно улыбались, обитатели Герцеговины все время перешептывались, глядя на сидящую за угловым столиком звезду советского кино. Но наиболее подозрительной была суета, которая творилась вокруг зрительного зала. Туда что-то то и дело вносили, кто-то громко командовал: «Дайте больше света!» или «Поправьте контровой!». И еще оттуда то и дело доносилась музыка. С Орловой тоже все были как никогда вежливы и внимательны, хотя это и было нормой здесь. Но уже с завтрака все начали ее поздравлять. Ей подносили изысканные букеты, дарили сувениры или просто говорили комплименты. Кинозвезда улыбалась в ответ, грациозно протягивала руку для поцелуя и привычно, но очень достойно принимала поздравления.

Подобные дни случались в Герцеговине довольно часто. То и дело кто-нибудь из обитателей праздновал если не день своего рождения, то день своего публичного дебюта или очередную годовщину со дня знаменательного события — выхода в свет пластинки или, как в данном случае, фильма. Последним таким событием был праздник по поводу очередного переиздания лучших композиций Гленна Миллера. Виновник торжества вышел на эстраду в элегантном смокинге, держа в руках свой знаменитый тромбон. Лучший из существующих оркестров был на сцене. Достаточно сказать, что за роялем сидел Каунт Бейси, а первой трубой был Дизи Гилеспи. К великому Гленну то и дело присоединялись не менее великие Элла Фитцджеральд и Луи Армстронг. Обитатели Герцеговины танцевали до утра, а тромбон маэстро, кажется, был горячим, как сковорода, которую весь вечер держали над огнем. Да, в каком-то смысле здесь привыкли к таким дням, но тем не менее каждый раз ждали их с нетерпением и готовились основательно. Местное ателье работало день и ночь, создавая шедевры портняжного искусства, наподобие знаменитого платья с висюльками, в котором Марлен Дитрих покорила весь мир. Загадочная и вечно прекрасная Марлен на вечере, посвященном выходу в свет фильма «Голубой ангел», вновь вышла на сцену в нем, и эффект был потрясающим. Но сегодня Марлен будет среди зрителей, а какой костюм она выберет — мужской или женский, — знала только она.

Наконец торжественный и желанный миг настал. Ресторанный зал был празднично оформлен. Посуду из изысканного английского фарфора заменила посуда из серебра. Ее выставляли только в самых исключительных случаях. Вместо верхнего света на каждом столе зажгли свечи. Официанты были в крахмальных манишках и фраках, а каждое блюдо представлял сам шеф в невиданной величины колпаке. Каждое его появление встречалось аплодисментами. Блюда были не только изысканными, но и экзотичными. Чего стоили перепелки, нафаршированные зернами гранатов, или знаменитая гурьевская каша с плодами цитрусовых и манго! То и дело провозглашались тосты в честь виновницы торжества. Мужчины пили стоя. Оркестр вновь состоял только из звезд, а дирижировал им Дунаевский-старший.

После трёх перемен блюд сделали перерыв в еде и дали фильм именно в том варианте, в котором он в первый раз увидел свет. Зал хохотал и аплодировал, в некоторых местах многие подпевали звезде, а после финальных титров устроили овации героине и режиссеру. Они вместе поднялись на маленькую эстраду и тепло поблагодарили собравшихся. Затем вновь вернулись к застолью. Подали горячее, а потом десерт. Вкатили торт в форме пушки, на дуле которой стояла танцовщица в цилиндре. Шеф специальной лопаткой срезал фигурку из марципана и передал на стол к виновнице торжества. Все время требовали шампанского, и оно немедленно появлялось. Когда веселье достигло своего апогея, мощный луч пополз по сцене и высветил хрупкий силуэт девушки в искрящемся длинном платье. Зал затаил дыхание. Лицо певицы прикрывала вуалетка, а сама шляпка была маленькой и изящной, как изделие из мастерской Тиффани или Картье. Отзвучало вступление, и Лора запела. Уже после первых слов песни зазвучали аплодисменты, а закончилось все овациями. Хлопали долго, кричали: «Браво!», бросали на сцену цветы. Лора спела еще несколько песен из фильма «Цирк», а потом из «Веселых ребят». И после каждой песни аплодисменты и крики «Браво!» подолгу не утихали. Потом, наконец, все смолкло, и какое-то время все сидели, как бы вдыхая аромат промчавшегося мимо прекрасного прошлого.

Бурные тридцатые годы. Технический прогресс и расцвет кино. Первые звуковые ленты и джазовые коллективы повсюду. Все плохое — Великая депрессия и мрачные времена красного террора остались за кадром. Вспомнилось только хорошее.

Дали свет в зале, и постепенно проявилось настоящее время. Как на фотобумаге. Обрели реальность линии стен с плафонами в виде головок ландыша, показалась сцена с тускло горящими лампочками рампы. Обрели плоть зрители. Блеск драгоценностей, белизна фрачных манишек, ослепительные улыбки так хорошо знакомых лиц. Лора склонилась в грациозном, полном достоинства поклоне. Пожилой джентльмен поднялся со своего места и направился к сцене, прихрамывая на одну ногу. Под гром аплодисментов он галантно поцеловал девушке руку, вручил ей изысканный букет цветов и обернулся к сидящим в зале:

- Друзья мои, не погрешу против истины, если скажу, что мадемуазель Лора вновь поразила нас чистотой своего голоса, верностью интонаций и потрясающей задушевностью. Каждый из присутствующих здесь прекрасно знает, что такое — звезда. Именно поэтому я уверен, а мои друзья меня поддержат, что вас, дорогая мадемуазель Лора, ждет прекрасное будущее и очень скоро вы покорите лучшие залы мира!