Елена Саринова - Сотая бусина

• Название: Сотая бусина
• Автор: Елена Саринова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

В одной деревне ремесленной в стране замечательной Ладмения жила девушка Анастэйс. Жила в своем доме большом и светлом, в наследство от тетушки доставшемся с котом, философом себя считающим и верной домовихой. Жила, не тужила и о большой и пламенной любви мечтала, так как магом огня была, к тому же. И дождалась. Правда, сначала неприятностей, которые романтическим языком "испытанием любви" называются на веропрочность и порокоустойчивость. А началось все с бусины...

---

   - ... низшие уровни, - покачала я головой.

   - Райская яблоня, с которой Адам, сын божий, вкусил запретный плод - верхушка Древа жизни? - осторожно уточнил Ветран.

   - Оно самое... А вообще, вы знаете, как интересно видоизменяются религиозные основы? - обвел нас насмешливым взглядом оттаявший умник. - Вот взять, например, такую глубоко верующую страну, как Бередня. Так там еще со времен нашей общей прародины существует обычай: мужчина, желающий связать свою судьбу с девушкой, просто кидает в нее яблоком...

   - В Бередне, значит? - сухо отметила я и встала с дивана. - Ну ладно. Не буду вам больше мешать, - и направилась обратно к своим разложенным на столе толмутам. Потом честно попыталась сосредоточиться, начав, по привычке бубнить себе под нос. - Та-ак... Баланс... Теплая вода - полторы унции(4), теперь масла...

   - Ну, с Древом жизни мне теперь, более-менее понятно, Зигмунд. А вот...

   - Масла: оливковое - две унции... Ага, это норма. Дальше...

   - Притчи? Вы хотите послушать одну из них?..

   - О, нет. Только не это. Ладно бы на стуле... Так ведь грохнется с него на больное плечо... Масла... Касторовое - пол унции. Ага. Здесь можно и...

   - Да я уже на несколько дней вперед у вас отоспался. Так что...

   - Ну-ну, слыхали мы таких оптимистов за семь то лет... Та-ак, а что, если измельченной лаванды убавить, а...

   - Жила на одном затерянном в пограничных лесах озере лебедица. Выросла она без родителей, которых пристрелили из своих арбалетов охотники...

   - Мать моя, Ибельмания... Начинается... А что, если лавандового эфира...Сколько его там?..

   - И так они с этим беркутенком подружились, что не разлучались ни днем ни ночью, а когда прошел год, пролетала на зимовку мимо стая уток и остановились они на ночевку на этом озере. А, увидя такую странную пару, начали убеждать лебедицу: 'Ты что это со своим исконным врагом дружишь? И не боишься, что он тебя растерзает, и перья твои белые по всей водной глади будут на волнах качаться?' 'А почему он должен меня растерзать?', - удивленно ответила им молодая лебедь. 'Да потому что он - хищник', - громко закрякали утки, наставляя ее на путь истинный, - 'Разве ты не знала, что он - страшный беркут?'. 'Не-ет', - ответила лебедица и уже с опаской посмотрела на черную приближающуюся в небе точку...

   - Беркутенки, лебеденки, соловьенки... Любитель птичек... Нет, надо собираться с мыслями, - решительно прихлопнула я уши ладонями и углубилась в унции и пропорции... А когда, решила почесать одной из них кончик носа, услышала уже обязательную итоговую мораль:

   - ... Потому что надо смотреть в душу другого, а не на то, какого размера у него когти и что едят на обед его родители. Ибо надежнее стен высоких разделяют нас наши вековые предубеждения...

   - Хр-р-р...

   - Ну, надо же. Прямо сидя уснул... Зеня, - прошептала я, перевесившись через перила вниз. - Мастер художественного слова. Ну и что нам теперь с ним делать?

   - Наверное, уложить по удобнее, - спокойно изрек умник.

   - Ага. А вдруг, он опять до утра проспит?

   - Ну и что теперь? На моем же диване, не на твоей постели? У нас еще столько неосвещенных вопросов осталось. Так зачем ему по деревне болтаться?

   - Знаешь, что, Зигмунд, - возмущенно скривилась я. - У нас, между прочим, осадное положение. А в доме уже второй день малознакомый мужик обитается. Ты головой то своей ученой хоть иногда думаешь?

   - А ты чем думала, когда его без своего просвечивания за порог пустила? - ответно оскалился на меня кот.

   - Я?.. Ну, тогда все как-то, само собой получилось.

   - А теперь что - по злому умыслу? Тем более, он еще... недолеченный, - со вздохом закончил умник и, мотнув хвостом, направился к своей законной чашке со сметаной...

   - Ну, надо же, какая сострадательность, - провожая кота гневным взглядом, чуть не вывалилась я через перила. - А, знаешь что. Тогда и карауль его еще и сегодня. А я - в свою избушку. Все равно здесь работать невозможно.

   - Стась.

   - Что еще?

   - На ужин у нас что? То есть у вас? Его ж покормить надо.

   - А вместе сметаны... налакаетесь, - грозно насупилась я, решив, однако, долго у себя не задерживаться...

   К ужину, не смотря на мои недобрые прогнозы, больной проснулся. Как раз к мясному холоднику(5). Зигмунд, разве что между ног у него восьмерками не ходил, наподобие балаганного артиста. Я же - тихо злилась, удивляясь на это самой себе. И дело здесь было даже не в том, что Ветран упорно скрывал свое боевое прошлое, которое никак не вязалось у меня в голове с тихой музейной жизнью, но и в чем-то другом. Для самой меня еще непонятном. Просто злилась и все, мечтая поскорее от этого человека избавиться. Как будто он, всем своим видом, голосом и глазами, особенно глазами, постоянно принуждает меня вспомнить что-то, одновременно и тягостное и притягательное...

   - Послушайте, вы можете расслабиться, наконец? Мне нужно нормально осмотреть вашу рану.

   - Я стараюсь, - со страдальческим вздохом и отвернутой в сторону головой буркнул больной.

   - Значит, плохо стараетесь... Все. С меня хватит... - подскочила я со стула и направилась к умывальнику. Потом резко остановилась и развернулась к натягивающему на плечо рубашку мужчине. - Скажите, Ветран, к вам что, никогда женщина не прикасалась?

   - Что?..

   - Или, может, лично я вам так не приятна?

   - Да с чего вы взяли? - набычился на меня музейщик.

   - Да с того, что вы напряжены, как Бобик в дозоре, лицо от меня воротите и вздрагиваете всякий раз, как только я до вас дотрагиваюсь. Достаточно причин?

   - Анастэйс, не то и не другое. Простите, если я вас обидел. Я не хотел.

   - Не хотели? Интересно, как тогда у вас получается, когда вы этого хотите?.. А впрочем, - мотнула я головой, будто отгоняя лишние совсем слова. - рада сообщить - рана ваша в повязках больше не нуждается. Все. Дальше без меня, - да... пожалуй, так хлопать дверью было перебором. Потому что это уже не тихая злость, а открытая неприязнь получается. - Ну и пусть. Может, так быстрее уйдет...

   И он, действительно ушел. Прямо в сиреневые, как моя измельченная лаванда сумерки, провожаемый до калитки поникшим философом, оставшимся до утра без 'достойного' собеседника. Зато я заметно успокоилась. И даже ночью смогла добиться нужного баланса в новом - лавандово-солевом мыле. Ну, разве не в этом радость жизни?.. Хотя, есть еще две бусины. И странная тишина вокруг, очень напоминающая глубокий вдох перед прыжком...

   - Хозяйка, про... Доброе утро, хозяйка, - замерла Груша у моего изголовья.

   - И тебе того же.

   - А ты почему так рано проснулась?

   - Так, новая жизнь же. Боюсь проспать, - подмигнула я удивленной домовихе. - Мне надо в поле. Мяту пора собирать, а то дожди скоро потянутся.

   - А-а-а... А, Зигмунда слушатель сегодня придет?

   - Груш, ты ведь знаешь все, что в нашем доме происходит. Так к чему такие вопросы задавать?

   - Просто, я думала... - привычно подхватила кроха угол одеяла и начала его теребить пальчиками. - ты его выгнала насовсем.

   - С чего, вдруг?

   - Так он, после вашего последнего... разговора сразу вещи свои собрал, а Зигмунду сказал, что...

   - Нажаловался на меня?

   - Не-ет, - затрясла синей головой домовиха. - сказал, что уходит, потому что боится потерять занятое до этого место на постоялом дворе.

   - Ну, надо же, какой воспитанный. Вернется он, Груша. Он еще свою работу не закончил. Зигмунд вчера сказал, когда ко мне в избушку заглядывал, что сегодня после девяти утра у них продолжение познавательной беседы... 'И поэтому мне нужно уйти из дома раньше, а вернуться только к обеду', - добавила про себя...

   Туман уже давно осел росой в сбегающей от нашего сада низине. Истаял, как клочья рваного предрассветного сна. Здесь теперь царствовал ветер - по-хозяйски расчесывал высокие травы и считал перезрелые ягоды на кустах смородницы. Ветер и... корова тетки Тиристины. Вот, упертая баба... то есть женщина. А все потому что, жить ей, видимо скучно. Ну и придумала по этой причине, на пару со своей основной супротивницей, Варварой, охватившей торгово-молочными отношениями вторую половину деревни, спор, чья корова более выдающаяся в своем деле - ее Перлита или варварина Тучка. А судьей у них - наш неподкупный староста, который, вот уже второй год разве что не умывается всей семьей спорными сливками и молоком. И что они обе только не делали для улучшения результатов. Однажды наша соседка даже к Зене 'подъезжала' на предмет 'а нельзя ли моей Перлите вымя увеличить с помощью особой сказки?'. Умник долго потом возмущался и фыркал, с какими ему беспросветными клиентами приходится иметь дело, но, от сметаны тиристининой в знак протеста отказаться не решился. Однако, некоторые наши соотечественники в отношение этого 'обоюдного бабьего помешательства' были гораздо категоричнее. Взять хоть, ныне упокойного отца Аполлинария, который как-то раз так воодушевился во время своей очередной проповеди, что, отложив новую главу приключений 'богомерзкой гидры', целый час грозился отлучить от церкви обеих молочниц вместе с их коровами. Правда, мне, как личности малознакомой с такими процедурами, слабо данное представлялось (это я про коров сейчас). Ну а теперь, когда небесная кара над головами пустыми бидонами греметь перестала, притихшие было на время престижные баталии, видимо, разгорятся с новой силой.