Грант Аллен - Дело врача

• Название: Дело врача
• Автор: Грант Аллен
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1852-4

Роман мэтра детективного жанра, написанный им в соавторстве с другом и коллегой — Грантом Алленом.

Это не только увлекательный детектив, но и приключенческий роман-путешествие.

В нем обыгрывается идея ответственности ученых и врачей за побочные эффекты медицинских препаратов и звучащая очень современно тема фармакологических манипуляций: «…связанная с этим тайна ни в коем случае не является настолько глубокой, чтобы ее невозможно было раскрыть в принципе. Во всяком случае, тут не было непреодолимых преград для человека, наделенного мощным интеллектом, компетентностью и желанием распутать все хитросплетения этого дела… только женская интуиция оказалась достаточно остра, чтобы ощутить, чтобы ощутить, что в этом деле допущена жестокая несправедливость».

В чем уникальность этого романа? В качестве сыщика, некоего аналога всеми любимого Шерлока Холмса, выступает женщина по имени Хильда Уайд. Именно она встала между человеком, совершившим преступление ради карьеры и ради науки (точнее, ради себя в науке) и смогла провести расследование. Могучее Зло (в лице прославленного, но беспринципного профессора Себастьяна), естественно, было повержено и перед кончиной признало свою вину. Есть в тексте и свой доктор Ватсон, тоже врач по профессии (доктор Камберледж), однако с новоявленным Холмсом в дамском обличье его связывает не просто дружба, но и надежда на что-то большее.

---

Он замер на месте, осекся и проговорил, чуть ли не заикаясь:

— Уверяю вас, совершенно случайный… Я никогда не позволю себе думать, что… Я полагаю, что не имел чести понравиться… Что мисс Теппинг как-то отличает меня.

— Некоторые люди бывают излишне скромными и непритязательными, — ответил я. — Иногда это доводит их до ненамеренной жестокости.

— Да что вы говорите? — всполошился он, мгновенно бледнея. — Если я допустил такое, то не прощу себе! Доктор Камберледж, вы ее кузен. Считаете ли вы, что я вел себя именно таким образом… Что заставил мисс Теппинг предположить, будто испытываю к ней некоторую привязанность?

Я уже откровенно рассмеялся и коснулся рукой его плеча.

— Дорогой мой, позвольте мне высказаться прямо и откровенно. Даже слепая летучая мышь способна увидеть, что вы по уши влюблены!

Губы Холсуорси дернулись.

— Это очень серьезно! — угрюмо произнес он. — Очень серьезно…

— Не сомневаюсь. — Я кивнул, как можно старательнее воспроизводя отеческие интонации и избегая смотреть на него.

Он снова остановился.

— Послушайте, — решился он наконец, — если вы сейчас не слишком заняты… Нет? Вы не спешите? Тогда пойдемте ко мне, прошу вас. Там… я смогу исповедаться.

— Охотно, — сразу согласился я. — Как специалист-медик могу вас уверить, что при диагнозе «молодость и глупость» даже небольшая доза исповеди приносит немедленное облегчение!

Остаток пути до его квартиры мы провели в беседе о неисчислимых достоинствах Дафне. Точнее, я помалкивал, а влюбленный исчерпал все предоставляемые словарем хвалебные прилагательные. К моменту, когда мы достигли его двери, он сделал все от него зависящее, чтобы я усвоил важнейший факт: всем ангельским чинам, сколько их ни есть, не угнаться за моей прелестной кузиной по части совершенств и добродетелей. Я, правда, не вполне проникся сей истиной, но отнюдь не по вине проповедника. Будь его воля, Вера, Надежда и Милосердие по справедливости должны были бы уйти в отставку, уступив свои места мисс Дафне Теппинг.

Его комнаты были уютны и отлично обставлены — роскошное жилище богатого молодого холостяка, у которого есть не только деньги, но и вкус. Мы уселись в кресла, хозяин предложил мне хорошую сигару. По мере накопления практического опыта я давно уже заметил, что отборная сигара помогает человеку по-философски взглянуть на обсуждаемую проблему; поэтому я сигару взял и закурил. Устроившись напротив меня, Холсуорси указал на фотографию в рамке, стоящую посередине каминной полки.

— Я помолвлен с этой леди, — сказал он лаконично.

— Так я и предполагал, — ответил я, разжигая сигару.

Он вздрогнул и удивленно уставился на меня.

— Как вы могли догадаться?

Я улыбнулся как человек, умудренный годами (будучи лет на восемь его старше, я имел для этого основания).

— Дорогой друг, что еще могло помешать вам предложить свою руку и сердце Дафне, если учесть, насколько сильно вы любите ее?

— Многое, — ответил он. — Например, чувство моего собственного полнейшего ничтожества.

— Даже если такое ничтожество действительно имеет место, — заметил я, попыхивая сигарой, — эту преграду большинство из нас легко преодолевает, когда наше восхищение некоей дамой доходит до предела. Итак, ваше препятствие заключается вот в этом? — Я взял портрет с полки и внимательно рассмотрел его.

— К сожалению, это так, да. Что вы думаете об этой Девушке?

— Симпатичная малютка, — высказал я первый итог моего осмотра. Лицо неизвестной казалось невинным и милым, по-девичьи искренним — этого я отрицать не мог.

— Вот-вот, — Холсуорси резко наклонился ко мне. — Довольно милая малютка! Ее совершенно не в чем упрекнуть. Но Дафне… я хотел сказать, мисс Теппинг…

Он смешался и умолк, как будто боясь осквернить священный предмет. Я продолжил исследовать фотографию. На ней была изображена девушка из порядочной семьи, лет двадцати или чуть больше, с невыразительными мелкими чертами, слабым подбородком, но у нее были мягкие, готовые вот-вот улыбнуться губы и обильные, пышные золотые волосы, которые прежде всего бросались в глаза.

— Она из театральной среды? — поинтересовался я, взглянув наконец на Холсуорси.

— Н-не совсем, — неопределенно отозвался он.

Я вытянул губы трубочкой, выпустил колечко дыма и продолжил допрос наугад:

— Мюзик-холл?

Он кивнул, но поспешил уточнить с горячностью, за которой крылось желание проявить справедливость к невесте, как бы сильно ни привлекала его Дафне:

— Девушка не становится менее порядочной только оттого, что она поет на сцене мюзик-холла!

— Разумеется, — согласился я. — Леди есть леди. Никакое занятие само по себе не может лишить ее этого звания… Но сцена мюзик-холла, согласитесь, редко способствует соблюдению добродетели.

— Так что же, вы разделяете предрассудки толпы?

— Помимо всяких предрассудков мир мюзик-холлов таков, что девушку, имеющую к нему отношение, трудно представить вместилищем всех добродетелей без достаточно веских доказательств.

— Я уверен, что она хорошая девушка, — с заминкой ответил Холсуорси.

— Тогда почему вы хотите бросить ее?

— Я не хочу. В этом-то все и дело. Напротив, я намерен сдержать свое слово и жениться.

— Только для того, чтобы сдержать свое слово? — удивился я.

— Именно, — кивнул он. — Это вопрос чести.

— Слабое основание для брака. Учтите, что я вовсе не намерен как-то повлиять на вас, хоть и прихожусь Дафне братом. Мне хочется только вникнуть в суть ситуации. Я даже не знаю, что думает о вас Дафне. Но вы обещали мне исповедь. Наберитесь же мужества и исполняйте!

Холсуорси не стал медлить.

— Понимаете, я был уверен, что люблю эту девушку, — начал он. — А потом встретил мисс Теппинг…

— Конечно, после этого все переменилось, — поддакнул я.

— И я не могу себе позволить разбить ее сердце!

Надо полагать, в данном случае он имел в виду не Дафне, а барышню из мюзик-холла.

— Боже упаси! — вскричал я. — Это было бы смертным грехом. Все, что угодно, только не это! — Здесь я перешел на деловой тон. — Отец ваш согласен?

— Мой отец? А как вы думаете? Он-то ожидает, что я найду себе жену в знатной английской семье!

— Ах, вот оно что… Хм-м-м, — протянул я и, направив на него кончик своей сигары, велел: — Продолжайте! Не скрывайте ничего!

Он откинулся на спинку кресла и поведал мне всю историю. Хорошенькая девушка; золотые локоны. Их познакомил некий друг. Сисси — милое, простодушное существо, чей ум и душа куда возвышеннее, чем та непрочная сцена, выйти на которую ее заставила лишь бедность: отец умер, мать в стесненных обстоятельствах….

— И вот, чтобы свести концы с концами, бедняжка Сисси решилась…

— Именно так, — пробормотал я, стряхивая пепел с сигары. — Распространенный случай самопожертвования. Вполне нормальный довод! Все как по нотам!

— Как это понимать? Выскажется, сомневаетесь?.. — взвился Холсуорси, явно сочтя меня закоренелым циником. — Уверяю вас, доктор Камберледж, бедное дитя… Хоть ей, конечно, далеко до мисс Теппинг как до неба… Она так невинна, так добра…

— Как цветочек в мае. О да! Я ничуть не усомнился. И все-таки: как вы дошли до того, чтобы сделать ей предложение?

Он слегка покраснел.

— Н-н-ну… Это вышло почти случайно, — сказал он робко. — Однажды вечером я зашел к ним в гости, но у матери разболелась голова и она удалилась, чтобы прилечь. Когда мы остались вдвоем, Сисси заговорила о своем будущем, о том, как тяжела ее жизнь. Потом она не выдержала и расплакалась. И тогда…

Я прервал этот поток слов взмахом руки.

— Довольно, — вставил я, выразив лицом сочувствие. — Дальнейшее хорошо известно.

Мы погрузились в молчание. Покуривая, я снова взялся за фотографию.

— Ну что ж, — сказал я наконец, — это лицо действительно кажется мне простым и приятным. Славное лицо. Вы часто видитесь?

— О нет. Сисси на гастролях.

— В провинции?

— Э-э-э… да. Сейчас они в Скарборо.

— Но она пишет вам?

— Ежедневно!

— Вы не сочтете чрезмерной дерзостью с моей стороны, если я попрошу вас показать мне какое-нибудь из этих писем?

Он отпер один из ящиков письменного стола и вытащил несколько конвертов. Просмотрев их, он выбрал одно, прочел его внимательно и сказал неуверенно:

— Думаю, не будет слишком серьезным нарушением конфиденциальности, если взглянете вот на это. В нем нет ничего особенного… Просто будничное любовное письмецо.

Я просмотрел поданный мне листок. Сесил был прав: типичная записочка в стиле «пронзенных сердец». Звучало, впрочем, довольно мило: «Скучаю, жду встречи — мне здесь так одиноко! Твое чудесное послание… Считаю дни… Вечно преданная тебе Сисси».