Лев Данилкин - Юрий Гагарин

• Название: Юрий Гагарин
• Автор: Лев Данилкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Науки о космосе
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03440-2

Опросы показывают, что Юрий Гагарин — главный герой отечественной истории XX века. Тем удивительнее, что за многие годы в России так и не было создано адекватного — откровенного, объективного, привязанного к современности — жизнеописания первого космонавта. «Юрий Гагарин» Льва Данилкина — попытка «окончательной», если это возможно, закрывающей все лакуны биографии «красного Икара»; наиболее полная на сегодняшний день хроника жизни — и осмысление, что представляют собой миф о Гагарине и идея «Гагарин». Интервью с очевидцами и тотальная ревизия российских и иностранных источников помогли автору ответить на базовые вопросы. Является ли Гагарин всего лишь воплощением советского дизайна — или он в самом деле был обладателем неких уникальных качеств? Что на самом деле произошло 12 апреля 1961 года? Как первый космонавт справлялся с «гагариноманией» — статусом самого знаменитого человека планеты? Что такое Гагарин: продукт строя и эпохи — или ее зеркало и оправдание? Существовал ли конфликт между ним и политическим руководством СССР? Какова подлинная причина его гибели? Был ли его успех всего лишь везением, результатом осознанного жизнестроительства — или осуществлением некоего высшего замысла? Что было бы с Гагариным и СССР — не погибни «первый гражданин Вселенной» в марте 1968-го и доживи он до наших дней? Книга посвящена 50-летию первого полета в космос.

---

И, может статься, Гагарин продолжал бы жить на дивиденды от своего подвига: наслаждаясь славой и довольствуясь той работой, которая у него хорошо получалась. Что бы ни сочиняли авторы сатирических фильмов, люди его любили, а он, в ответ, продолжал оказывать им множество услуг; обстоятельства складывались таким образом, что всё способствовало тому, чтобы его статус законсервировался окончательно. Он жил бы и жил, размеренно и с достоинством, и тень от его подвига становилась бы все длиннее.

Но у Гагарина была одна проблема.

Во время своего полета он не успел увидеть Луны.

Луна: вот что его интересовало, и вот ради чего он должен был перепрыгнуть через свою тень.

Глава четырнадцатая ГАГАРИН И «ЗВЕЗДНОЕ БРАТСТВО»

Есть известный анекдот о французском психоаналитике Жаке Лакане, который в апреле 1961-го вдруг понял, что его чрезвычайно взбудоражил гагаринский полет в космос. Он немедленно связался со своей приятельницей, обладавшей нужными знакомствами, и заявил ей: «Я совершенно точно хочу отправиться в СССР. Я бы о многом мог им рассказать»; рассказать — и узнать самому о новой психологии, основанной на космических исследованиях. Преодолев множество препятствий, приятельница смогла устроить встречу Лакана с советским академиком, деканом психфака МГУ А. Н. Леонтьевым, руководителем общества «Франция — СССР», который прибыл с визитом в Париж. Был организован торжественный обед. «Дамы вели оживленную беседу», однако «психолог Леонтьев и психоаналитик Лакан хранили молчание». Чтобы развязать разговор, кто-то заговорил «о полете Гагарина и советских исследованиях психофизиологии космонавтов». Неожиданно Лакан заявил: «Никаких космонавтов нет». «Леонтьев с возмущением начал приводить доказательства того, что событие имело место на самом деле, что оно — реально. Лакан, ни секунды не сомневаясь, парировал: „Космонавты не существуют просто потому, что нет никакого космоса. Космос — это точка зрения“» (1).

Суть анекдота в том, что Лакан повел себя как чудак и философ, а шокированный дзенскими шутками коллеги советский академик показал себя недалеким обывателем. Лакан имел в виду, что «cosmos» — платоновско-пифагоровское гармоничное упорядоченное пространство, макрокосм, и «l'e-space» — бессмысленное бесконечное пространство, — это не одно и то же. Гагарин побывал не в космосе, не в порядке, а в бессмысленной бесконечности, в абсолютном беспорядке, и именно поэтому Лакану были любопытны изменения, произошедшие в его психике; хотя, строго говоря, никаким КОСМОнавтом Гагарин не был.

Стоит ли уточнять, что «никакого приглашения приехать в Советский Союз Лакан так никогда и не получил».

Был ли Гагарин на Земле «космонавтом», в лакановском смысле, в большей степени, чем там, на орбите? Пожалуй, да: СССР был именно что космосом — конечным, хорошо структурированным, замкнутым (до известной степени), гармоничным, упорядоченным во всех смыслах пространством; и уж «точка зрения» здесь присутствовала в полной мере; впрочем, и тут было обилие факторов, способствующих дезориентации.

Теоретически, по возвращении из космоса, Гагарин должен был сложить парашют, отрапортовать об успешном приземлении — и занять очередь к следующей ракете: кто последний? Так было в теории, но не на практике — потому что на практике космонавт со следующим порядковым номером вовсе не поступал в диспенсер автоматически; все решалось в индивидуальном порядке.

Успехи в тренировках значили многое, но далеко не всё. Многое зависело от того, как ведет себя потенциальный кандидат, не увиливает ли он от общественной работы, не обнаружился ли у него кариес, сколько раз он опоздал на общую утреннюю зарядку, сдал ли вовремя доклад про «социализм-надежная-стартовая-площадка-для-полетов-в-космос», наконец, от каких-то иррациональных обстоятельств (так, по слухам, Б. Волынов долго был «невыездным», в космическом смысле, потому как выяснилось, что он недостаточно арийского происхождения). Вычисление следующего кандидата на полет было предметом византийских интриг.

Самой громкой карьерной катастрофой первого отряда было отчисление в 1963 году троих космонавтов — Нелюбова, Аникеева и Филатьева. Григорий Нелюбов, что любопытно, имел шансы стать космонавтом номер один: он был гагаринским вторым дублером и даже ехал с ним в автобусе на старт — что, однако, не помешало Каманину вышвырнуть его из отряда за нелепый конфликт с патрулем в самоволке. Нелюбова отправили в обычную армейскую часть, где он и погиб три года спустя странной, плохой — и наводящей на предположение о самоубийстве — смертью: под поездом.

Слетали-то при жизни Гагарина — из первого отряда — кто? Титов, Николаев, Попович, Быковский, Леонов, Беляев, Комаров — и это за семь лет, в среднем по одному человеку в год. Что это значит? Что годы шли, лейтенанты старели — а очередь (в которой было то 20 человек, то 6, то 12; количество потенциальных космонавтов все время менялось) не двигалась, ну или двигалась невероятно медленно. Главная проблема была даже не со своими, а с чужими. В космос рвались все кто ни попадя. Локтями приходилось толкаться с инженерами из ОКБ-1 (Феоктистову космонавты, когда узнали, что он добился места в экипаже, объявляли бойкот — поскольку считали людей от ОКБ высокомерными «малоподготовленными» пролазами); с врачами из Центра космической медицины, ну то есть от Минздрава; с «мамзельками» — женщинами, которых пропихивали по половой квоте; с более квалифицированными летчиками — с удостоверениями ветеранов войны и дипломами пилота-испытателя. Красной тряпкой для Гагарина и его товарищей было выражение «смешанный экипаж»: это когда к «нормальному» летчику подселяли кого-то гражданского; подобного рода гибрид назывался «военно-исследовательский корабль». При этом самих полетов в космос все время оказывалось меньше, чем запланировано. Борьба с источниками задымления, свидетельствующими о появлении конкурентов, отнимала много сил. Приходилось интриговать — и напирать на собственное преимущество: здоровье (то есть гарантия, что пилот не выйдет из строя во время полета, особенно в нештатной ситуации), летчицкий опыт, молодость… все это мало кого трогало. Женщина Терешкова, инженер Феоктистов, врач Егоров — и это только при жизни Гагарина; а ведь он еще не дожил до, прости господи, иностранцев.

Была еще одна опция занятости — дублер. Этот статус подразумевал участие в тренировках по полной программе (то есть запускается новая серия аппаратов — «Восход» или «Салют» — где уже совсем другая система управления, другая матчасть, другие технические возможности — и все это надо освоить, сдать экзамены, сохраняя при этом должную физическую форму). Титов был дублером Гагарина, а в следующий раз полетел сам; однако это не стало правилом. Некоторые космонавты по много лет были чьими-то дублерами — и так ни разу и не слетали: очередь.

С чем было связано возникновение этой очереди? Ведь изначально-то предполагалось, что Военно-воздушные силы, в чьем ведомстве находились космические летательные аппараты, будут заказывать «промышленникам» сразу много космических кораблей — например, десять «Востоков»: запуск, запуск, запуск — и, соответственно, все космонавты находятся в жесткой ротации. Однако Министерство обороны в какой-то момент отказалось их заказывать — полагая, что «Востоки» не имеют военного значения. Разумеется, если бы генералы ВВС в детстве смотрели «Звездные войны», то идея создать не просто пару кораблей, а космический боевой флот попала бы на более благодатную почву; однако ничего подобного, к сожалению, советская кинокультура не создала.

Так или иначе, болезненнее всего эти трения между летчиками из ВВС и бухгалтерами из Министерства обороны — космос был дорогим удовольствием, предполагающим оплату счетов не только за ракету и скафандр, но и за содержание космодрома, станций слежения, службы поиска (девять тысяч человек; проектная стоимость — 25–30 миллионов рублей (9)), — отражались как раз на самих космонавтах.

Теоретически, никто бы не упрекнул Гагарина, если бы декларируя свою готовность в любой момент выполнить новое задание родины, он на самом деле не стал бы стремиться ко второму полету. Вот Титов: героически слетал — однако, формально оставаясь в отряде космонавтов до 1970 года, одновременно прошел курс обучения на летчика-испытателя, написал диплом по орбитальному самолету «Спираль» и, продолжая шагать в ногу, в какой-то момент сначала маршировал на месте, а потом — в том же ритме — направился в другую сторону. Вот Терешкова: тоже официально всегда была на низком старте (анекдотически: из ее последнего заявления, сделанного в 2007 году, следует, что она и сейчас готова лететь на Марс, хотя бы в одну сторону (3)), но на самом деле посвятила себя общественной работе, то есть, по сути, стала живым сувениром.