Лев Данилкин - Юрий Гагарин

• Название: Юрий Гагарин
• Автор: Лев Данилкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Науки о космосе
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03440-2

Опросы показывают, что Юрий Гагарин — главный герой отечественной истории XX века. Тем удивительнее, что за многие годы в России так и не было создано адекватного — откровенного, объективного, привязанного к современности — жизнеописания первого космонавта. «Юрий Гагарин» Льва Данилкина — попытка «окончательной», если это возможно, закрывающей все лакуны биографии «красного Икара»; наиболее полная на сегодняшний день хроника жизни — и осмысление, что представляют собой миф о Гагарине и идея «Гагарин». Интервью с очевидцами и тотальная ревизия российских и иностранных источников помогли автору ответить на базовые вопросы. Является ли Гагарин всего лишь воплощением советского дизайна — или он в самом деле был обладателем неких уникальных качеств? Что на самом деле произошло 12 апреля 1961 года? Как первый космонавт справлялся с «гагариноманией» — статусом самого знаменитого человека планеты? Что такое Гагарин: продукт строя и эпохи — или ее зеркало и оправдание? Существовал ли конфликт между ним и политическим руководством СССР? Какова подлинная причина его гибели? Был ли его успех всего лишь везением, результатом осознанного жизнестроительства — или осуществлением некоего высшего замысла? Что было бы с Гагариным и СССР — не погибни «первый гражданин Вселенной» в марте 1968-го и доживи он до наших дней? Книга посвящена 50-летию первого полета в космос.

---

Отсюда и Саратов — там был уникальный в своем роде техникум, где готовили мастеров по литейному делу. Важным фактором было то, что саратовский индустриальный входил в ту же оргструктуру, что и люберецкое училище: «Трудовые резервы». «Резервы», напомним, были оригинальной, разработанной в СССР глубоко эшелонированной системой подготовки рабочих кадров, позволявшей молодежи не просто получить специальность, но и развиваться в профессиональном отношении: фабрично-заводское училище — ремесленное училище — техникум. (Именно такой — отлаженной и демократичной — системе образования после 1961 года завидовали американцы и европейцы, с горечью осознавшие, что во многом именно благодаря ей Советский Союз смог выиграть битву за космос.) Да, опять отливки, опоки, вагранки — зато полное гособеспечение: жилье, униформа, питание.

В эпоху, когда нефть стоит 100 долларов за баррель и при этом государство всерьез подумывает отказаться от идеи платить студентам стипендии, это кажется невероятным, однако факт: нищее, пережившее шесть лет назад страшную войну государство — в лице директора люберецкого училища — выдало троим выпускникам-отличникам деньги на дорогу и даже прикомандировало к ним эскорт — воспитателя, чтобы тот поехал с подростками в Саратов и присмотрел за ними, мало ли что случится в дороге.

Несмотря на стелющийся за ним еще со времен Грибоедова шлейф убогой провинциальности, Саратов мог похвастаться далеко не заштатным индустриальным техникумом. Там давали среднее — формально, и очень хорошее — по сути, по любым меркам — образование. До революции заведение называлось Александровским ремесленным училищем, и еще в конце XIX века здесь возникло собственное литейное производство — плюс, на счастье Гагарина, соответствующий факультет. Учили там не просто на квалифицированного рабочего, а на литейщика-технолога, способного руководить литейным цехом на каком-либо предприятии — ну или, на худой конец, преподавать литейное дело в ремесленном училище, хоть в тех же Люберцах. Здесь была солидная учебная база — «лаборатории, библиотека, кабинеты по различным специальностям» (1). В целом, со стороны Гагарина поездка в Саратов была разумным шагом — там можно было и развить полученные навыки, и получить новые знания, и не забрасывать спорт.

В пункт назначения подростки — кстати, вы знаете, что Гагарин — ровесник сэлинджеровского Холдена Колфилда? В 1951-м, во время публикации романа «Над пропастью во ржи», обоим по 17 лет; это к тому, что на самом деле могло быть в голове у Гагарина и чего мы никогда не увидим за всеми этими анкетными данными из серии «приехал», «поступил», — прибыли 15 августа 1951 года. Им сразу выделили общежитие, а наутро они пошли в приемную комиссию.

Директор А. Коваль, принявший их в кабинете, где «за стеклами шкафов были круглые манометры, квадратные амперметры, стеклянная электрофорная машина и собрания сочинений Ленина и Сталина» (1), предложил отличникам, имевшим право быть зачисленными без экзаменов, в качестве теста отлить — вы не поверите — опять решетки, чугунные ажурные решетки, на этот раз для ГПКиО (Парка культуры и отдыха). Преподаватели и мастера «искренне удивлялись, глядя на Гагарина: маленький, сноровистый и сильный, с отлитыми решетками челноком сновал» (19). «Ограда с этими решетками и поныне стоит в Саратове» (19). Но где конкретно в Саратове? И интересовался ли Гагарин, куда деваются утки, когда пруд в парке замерзает? Вряд ли кто-нибудь сможет ответить на эти вопросы.

К моменту поступления относится и один из тех эпизодов в жизни Гагарина, что заставляют поднять бровь: помимо заявления о приеме нужно было предоставить и автобиографию — и Гагарин ее предоставил, только вот там, где описывались другие члены семьи, было упомянуто лишь о родителях и младшем брате Борисе, тогда как о Валентине и Зое не было сказано ни слова. Что это означало в 1951 году, догадаться нетрудно: при побывавших в плену родственниках Гагарина могли не взять учиться. То был шаг не вполне благовидный, однако предусмотрительный.

Восемнадцатого августа, после окончания решеточной эпопеи, Гагарину и его друзьям объявляют, что они зачислены — и моментально бросают на другой трудовой фронт: в колхоз в 200 километрах от Саратова. Многие почитают Гагарина как святого — но как поведет себя святой, если отправить его в 17 лет за 200 километров от города помогать колхозницам вывозить хлеб на элеватор? Определенно, этот культ не всегда сообразуется с его биографией.

В учебной группе, куда попали москвичи, было 35 человек — все старше семнадцатилетних Гагарина, Чугунова и Петушкова; были и повоевавшие, были семейные; все, как и они, только что окончили ремесленные училища, все стремились получить более высокую квалификацию и практически все были иногородними, то есть квартировали в общежитии и, хорошо заметные на улице, представляли собой желанную добычу для аборигенов.

Желанную — но не легкодоступную.

«Городские ребята пытались нас по одиночке ловить и побить. Девочек наших кто-то обидел, парня ножом чуть не зарезали. И когда это случалось — весь техникум вставал на дыбы. Хулиганов находили даже в их домах. Вытаскивали — и лупили по-настоящему. Нас побаивались в Саратове. Да, и Гагарин в том числе» (6). «В Саратове и даже за его пределами индустрики славились драками. <…> когда начиналась драка где-то, из общежития выбегали все индустрики на выручку, в том числе и Гагарин. Если кто-то из них не придет, то ему не только не жить в общежитии, но и учиться в техникуме будет невозможным. Таков был неписаный закон среди них» (7). «Причем наши драки были целенаправленные: если мы знали, кто именно являлся обидчиком, то ему несдобровать… Помню один случай. Как-то раз нашего тронули, а тот, кто обидел парня, жил рядом с кинотеатром. И в кинотеатре было вот как: вход с улицы, а выход — на переулок. Мы, значит, зашли с выхода, вытащили забияку из дома — и там такое „заварилось“… Наших было человек 100, представьте! И „ихние“ тоже подоспели… Пока не пришла милиция — очень „горячо“ было у кинотеатра» (8).

«Еще один похожий эпизод. В 1954 году у нас была драка, и было это, если память не изменяет, на праздновании 300-летия воссоединения Украины с Россией. На площадь Революции в Саратове (сейчас она называется по-другому) приехала машина, на которую установили фортепиано. Выступали артисты, пели — в общем, был праздничный день… А мы тогда гуляли группой: у нас была привычка ходить всем вместе — с одной стороны, нас боялись, с другой — мстили за то, что мы сильные. И вот на той площади разгорелась большая драка… <…> когда мы продвинулись дальше в толпу, то перевернули это несчастное пианино, потому что за ним прятались зачинщики драки… А одеты-то мы были в форму, такие вот внешне приличные ребята… Все в шинелях, костюмах, сорочках… А „оружием“ нашим был ремень с пряжкой — наматывали на руку — и вперед…» (2). Существует (5) «шуточная» — явно постановочная — фотография, на которой Гагарин, коротко стриженный, в костюме с чужого плеча и кепке, с агрессивно выпяченной нижней челюстью, держит какого-то типа за плечо и пытается ударить его ножом; тем убедительнее звучит заявление В. Порохни о том, что в ходе массовых побоищ «Юра в стороне не стоял — если был клич, то он „срывался“ вместе со всеми» (2).

Новоиспеченным «индустрикам» выдали бесплатный комплект гражданской одежды (свитера, валенки, туфли с галошами) и униформу — «красивую» черную фуражку, тужурку, темные брюки; Гагарин часто позировал фотографам в этом костюме супергероя. Их поставили на довольствие (питание было не слишком калорийным, однако это было настоящее бесплатное питание — что по тем временам то же самое, что сейчас открытый корпоративный счет в ресторане «Пушкинъ»: существенная привилегия), стали платить стипендию и выделили общежитие — недалеко от техникума — на Мичурина, 85. Опять одна комната казарменного типа, теперь уже на 30 человек, опять много молодых мужчин, сконцентрированных в одном месте. «Не обходилось и без шалостей. Те, кто поздно возвращался домой и включал свет, могли быть разрисованы тушью, зашиты в постель, вынесены с кроватью в коридор, а то и покрутить „велосипед“ — когда горящая бумага, вставленная меж пальцев, давала о себе знать» (2). Как часто Гагарина зашивали в постель, мы не знаем, но факт, что ему не хватало, конечно, ни просто одиночества, ни собственно пространства — места, где можно спокойно почитать и сделать домашние задания. А между тем он «буквально глотал книгу за книгой: Диккенса, Гладкова, Толстого, Гюго, Федина, Лациса… Гагарина в техникуме знали все и, главное, уважали. Его неугомонная натура постоянно искала что-то новое. Общежитие он изучил от подвалов до чердака и крыши, которую нередко тоже использовали в качестве читального зала» (3).

Общежитие напоминало казарму — однако жизнь там была вовсе не такая депрессивная, как армейская. Преподаватель химии Дзякович, узнавший, что студенты ходят в кинотеатры слушать эстрадные концерты (раньше играли перед сеансами), притащил в общежитие патефон с пластинками, и «отныне каждый вечер в старинном общежитии играл патефон и парни танцевали парами вальсы, танго и фокстроты. Случалось, Гагарин подыгрывал им на трубе, а порой и сам вальсировал с кем-нибудь из ребят» (3). Да-да, на трубе — Гагарин не бросил начатое в Люберцах музыкальное образование и три дня в неделю, на протяжении двух лет, добросовестно «дудел» в оркестре.