Лев Данилкин - Юрий Гагарин

• Название: Юрий Гагарин
• Автор: Лев Данилкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Науки о космосе
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03440-2

Опросы показывают, что Юрий Гагарин — главный герой отечественной истории XX века. Тем удивительнее, что за многие годы в России так и не было создано адекватного — откровенного, объективного, привязанного к современности — жизнеописания первого космонавта. «Юрий Гагарин» Льва Данилкина — попытка «окончательной», если это возможно, закрывающей все лакуны биографии «красного Икара»; наиболее полная на сегодняшний день хроника жизни — и осмысление, что представляют собой миф о Гагарине и идея «Гагарин». Интервью с очевидцами и тотальная ревизия российских и иностранных источников помогли автору ответить на базовые вопросы. Является ли Гагарин всего лишь воплощением советского дизайна — или он в самом деле был обладателем неких уникальных качеств? Что на самом деле произошло 12 апреля 1961 года? Как первый космонавт справлялся с «гагариноманией» — статусом самого знаменитого человека планеты? Что такое Гагарин: продукт строя и эпохи — или ее зеркало и оправдание? Существовал ли конфликт между ним и политическим руководством СССР? Какова подлинная причина его гибели? Был ли его успех всего лишь везением, результатом осознанного жизнестроительства — или осуществлением некоего высшего замысла? Что было бы с Гагариным и СССР — не погибни «первый гражданин Вселенной» в марте 1968-го и доживи он до наших дней? Книга посвящена 50-летию первого полета в космос.

---

Виктор Пелевин «Омон-Ра»:

Между тем наш небольшой отряд, как бы не заметивший потери бойца, уже допевал свое «Яблочко». Прямо об этом никто не говорил, но ясно было: скоро лететь (66).

Глава восьмая ГАГАРИН И «КАРДИБАЛЕТ»

Услышав 12 апреля 1961 года по радио сообщение диктора Левитана о запуске советского космического корабля с человеком на борту, Аркадий Штерн, бывший летчик-испытатель, чья профессиональная карьера была прервана после того, как его арестовали и на полтора десятка лет бросили в сталинские лагеря, испытал нечто среднее между «бешенством и отчаянием. Однажды узаконенная ложь разрослась, перешагнула все видимые и невидимые барьеры и стала претендовать на звание правды».

Дело в том, что в 1930-е годы он был участником отряда, занимавшегося исследованиями стратосферы на аэростатах; и во время рекордного подъема их группа обнаружила, что небо — твердое: вместо космоса там — обледеневший купол. Всё как в Библии: действительно, небесная твердь, действительно, ангелы, действительно, звезды-светильники. «Минтеев со Штерном сами увидели гигантские многокилометровые сосульки льда, свисающие с радужного небесного свода, туннель, по которому двигалось, шевеля длинными извилистыми щупальцами протуберанцев, Солнце, странных крылатых существ, очищающих небесный свод от наледи, а однажды, когда Штерн, Минтеев и Урядченко поднялись на рекордную высоту, хрустящая чистота дня позволила им наблюдать фантастическую и чудовищную картину — гигантские плоские хвосты Левиафанов, на которых в первичном Праокеане покоился диск Земли». Затем результаты засекретили, летчиков пересажали, но Штерн выжил — и умудрился сохранить доказательство того, что он не сумасшедший и в самом деле знает правду: в спичечном коробке он держит частицу светящегося вещества, доставленного оттуда, куда до него никто не поднимался. Гагарин полетел в космос — аллилуйя? «Аркадию Наумовичу было искренне жаль обаятельного молодого человека, смотревшего сейчас на читателей с газетных полос всего мира. Ясное дело, что свою новую роль этот молодой человек играл не для собственного удовольствия и не по своей прихоти. Это был приказ партии, а приказы партии всегда выполняются, даже если для их осуществления надо положить жизнь».

События 12 апреля вызвали не только цунами ликования, но и множество конспирологических «подлинных версий происшедшего». Интернет ломится от «фактов» на тему «Гагарин не летал в космос» — однако ни одно из сообщений такого рода и близко не подошло по степени художественной убедительности к невероятно дерзкой повести малоизвестного писателя-фантаста, нашего современника Сергея Синякина «Монах на краю земли». Так что если вы в самом деле верите в то, что 12 апреля есть не что иное, как «космический блеф Советов», то имеет смысл поверить и в небесную твердь, и в «диск Земли», и в ангелов со светильниками; потому что прислушиваться к тем, кто выстраивает «разоблачения» на «неопровержимых фактах» (в «Советской России» написали, что у Гагарина был синий скафандр, а сам Гагарин в мемуарах говорит, что оранжевый; а на пресс-конференции он заявил, что никаких проблем с невесомостью не испытывал — ну ясно ведь, что врет), означает обкрадывать себя самого: променять ГАГАРИНА на какого-то венгерского журналиста (109); не слишком ли дешево?

Есть две крайности. Советская пропаганда преподносила полет Гагарина как образцово-показательный, полностью соответствовавший заданию и расчетной траектории; момент идеального синтеза Человека и Машины, природного интеллекта и искусственного автомата. Антисоветская, и до 12 апреля позволявшая себе злобные пророчества в духе «ага, полетите вы, с крыши на чердак!», имела наглость утверждать, что Гагарин вообще не летал. Истина находится не «где-то посередине», а гораздо ближе к официальной советской версии — хотя и не полностью совпадает с ней.

Запуск 12 апреля был на самом деле третьим в серии удачных запусков. Эта серия, целиком посвященная испытаниям возможности пилотируемого полета, началась 9 марта 1961 года, продолжилась 25 марта — и триумфально увенчалась 12 апреля. Только в первые два раза летал манекен, а на третий — живой человек, чье имя вы знаете.

Полет неплохо документирован; факт его осуществления подтверждается несчетным количеством разномастных — и гораздо более надежных, чем журналистский околокосмический гнус — свидетелей. Если что и непонятно — то события, предшествовавшие полету, точнее — что все-таки происходило в первые пять дней апреля 1961-го, когда Гагарин вдруг пропадает с радаров. Известно лишь, что 5-го, накануне отлета в Казахстан, он (якобы) побывал на Красной площади; не слишком много. Тянул ли он в каком-нибудь московском ресторане лимонад? или вскакивал по ночам укачивать ребенка? или убивал дни у бильярдного стола? И как именно он проводил следующую неделю, в Тюра-Таме, готовясь к полету? Почему об этом никто не распространяется? Слонялся ли он эту неделю вокруг ракеты, как жених вокруг церкви? О чем они разговаривали в эти дни с Титовым?

Так или иначе, нам кажется, что несмотря на множество лакун, если внимательно читать приведенные ниже документы и сопоставлять свидетельства, в целом можно составить мнение о том, что там происходило на самом деле.

Так что же?

Основные обстоятельства полета общеизвестны; у всякого советского человека была в голове каноническая версия — «Поехали!», «Какая же она красивая!» и т. д. — однако со временем даже эти детали изглаживаются из коллективной памяти. Сейчас обывательское представление о событиях, происходивших 12 апреля 1961 года, можно суммировать примерно следующим образом: ну, слетал, ну, вернулся. Курьез в том, что отчеканил эту формулу не кто иной, как сам Гагарин, произнесший ровно эту фразу — «Думал, ну, слетаю, ну, вернусь; а чтобы вот так…» — вечером 14 апреля после торжественного приема в Кремле.

Чтобы понять, что на самом деле произошло 12 апреля 1961 года, попробуем смоделировать — как обстояли бы дела, если бы полет закончился катастрофой, причем не сразу же, а уже после того, как о нем раструбили по всему свету. Во-первых, диктор Левитан, который, как известно, к вечеру этого дня охрип — новостей вдруг стало столько, что пора было изобретать вакцину — сохранил бы свои голосовые связки в целости и сохранности: в какой-то момент сообщения о том, над каким континентом пролетает сейчас майор Гагарин, прекратились бы. Одновременно изменилась бы и тональность эфирной музыки — в жесткую ротацию вместо бравурных маршей попал бы моцартовский «Реквием».

Был бы объявлен траур? Вряд ли; однако неудачи такого рода не проходят для массового сознания бесследно. Массовый порыв энтузиазма сменился бы коллективной депрессией. Полеты в космос «с человеком на борту», конечно, не были бы прекращены — но, несомненно, заморожены по крайней мере на месяц: еще не хватало сразу после Гагарина угробить Титова. Первым полетел бы в космос американец Шепард — да, всё по той же баллистической траектории, не «облетел», а «побывал», но американские СМИ объявили бы этот «прыжок» величайшим достижением человечества — и именно Шепарда встречали бы ревом вувузел на всех континентах.

Инициатива в космосе, которую СССР удерживал начиная с 1957 года, с запуска спутника, была бы перехвачена американцами. В распоряжении СССР не оказалось бы колоссального кредитного плеча — за счет которого ему удалось успешно и безнаказанно выстроить Берлинскую стену и помогать кубинской революции. Кеннеди не нуждался бы в реванше — и не стал бы просить у конгресса деньги на лунную программу — и потратил бы их, например, на декоммунизацию Кубы (мало кто знает, что один из двух наших кораблей, доставлявших в октябре 1962 года на Кубу оборудование для ядерных ракет, назывался «Юрий Гагарин». Тогда «Гагарин» развернулся в 500 милях перед линией американского блокадного карантина. Как бы повело себя это судно в альтернативном 1962-м — и не началась бы с гибели этого «Гагарина» третья мировая война? Большой вопрос). Никакой высадки на Луну в 1969 году не было бы. Имя «Гагарин» стало бы синонимом чрезвычайно обидного неудачного стечения обстоятельств; смелый парень, но родившийся чересчур рано — техника пока еще не доросла. Население СССР лишилось бы второй по значимости за все 70 лет существования СССР победы, колоссального антидепрессанта, позволяющего преодолевать житейские трудности, — 12 апреля.

Словом, это важный день; к тому, как он складывался, следует отнестись внимательно.

Как почти и везде, мы, конечно, никогда уже не узнаем окончательной правды. Даже не о том, был ли спуск с пресловутым «кардибалетом» — когда он в течение десяти минут в спускаемом аппарате ощущал примерно то же самое, что белье в стиральной машине, работающей в режиме «отжим», — аварийным или плановым. Интересны ведь не только сбои техники, но и «психология»: когда он входил в ракету, о чем он думал? О вечности? О коммунизме (влепил ведь про коммунизм в частном предполетном письме жене, когда писал о детях, — «вырасти людей достойных нового общества — коммунизма», никто его за язык не тянул)? О том, что случится с дочерьми, если он не вернется? О том, что уже завтра сможет купить себе «Волгу»? О том, как будет развлекаться на двенадцатый, например, день полета — если тормозная установка не сработает, за атмосферу корабль так и не зацепится, а запас еды, воды и кислорода — закончится? Или он был такой человек, что ни о чем особенном даже и не задумывался: приказали — надо выполнять: «как учили»? Или же просто, как гоголевский Селифан, долго почесывал у себя рукою в затылке? «Бог весть, не угадаешь. Многое разное значит у русского народа почесыванье в затылке». Скорее всего, ему просто было ужасно страшно. Представьте себе, что вас через полтора часа временно аннигилируют, чтобы переправить в будущее на машине времени. Да, с собачками такое уже делали, и вроде вернулись они такими же, как были — вроде; но ведь у них не спросишь. А вот маршал Неделин решил посидеть на табуретке недалеко от ракеты, точно такой же, — и что с ним произошло? Гагарин должен был улечься внутри ракеты.