Лев Данилкин - Юрий Гагарин

• Название: Юрий Гагарин
• Автор: Лев Данилкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Науки о космосе
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03440-2

Опросы показывают, что Юрий Гагарин — главный герой отечественной истории XX века. Тем удивительнее, что за многие годы в России так и не было создано адекватного — откровенного, объективного, привязанного к современности — жизнеописания первого космонавта. «Юрий Гагарин» Льва Данилкина — попытка «окончательной», если это возможно, закрывающей все лакуны биографии «красного Икара»; наиболее полная на сегодняшний день хроника жизни — и осмысление, что представляют собой миф о Гагарине и идея «Гагарин». Интервью с очевидцами и тотальная ревизия российских и иностранных источников помогли автору ответить на базовые вопросы. Является ли Гагарин всего лишь воплощением советского дизайна — или он в самом деле был обладателем неких уникальных качеств? Что на самом деле произошло 12 апреля 1961 года? Как первый космонавт справлялся с «гагариноманией» — статусом самого знаменитого человека планеты? Что такое Гагарин: продукт строя и эпохи — или ее зеркало и оправдание? Существовал ли конфликт между ним и политическим руководством СССР? Какова подлинная причина его гибели? Был ли его успех всего лишь везением, результатом осознанного жизнестроительства — или осуществлением некоего высшего замысла? Что было бы с Гагариным и СССР — не погибни «первый гражданин Вселенной» в марте 1968-го и доживи он до наших дней? Книга посвящена 50-летию первого полета в космос.

---

Какая-то женщина спросила у меня:

— Бабушка, что с вами? У вас горе?

Я улыбнулась — у самой слезы рекой льются — и говорю:

— У меня радость!

Женщина засмеялась:

— У меня тоже. Знаете, человек поднялся в космос! Знаете?

— Знаю, — киваю, — знаю.

А она все говорит:

— Его зовут Юрий Гагарин. Запомните!

— Запомню, милая, запомню… (2).

Виктор Горбатко:

Когда стало ясно, что полет прошел успешно, мы немного отметили победу первого космонавта, и я поехал домой на электричке. Сел в самый обычный вагон поезда, который шел от Монино. Заметив, что я в форме, ко мне подошел какой-то мужчина. В соседнем вагоне, говорит, какая-то женщина утверждает, что она мама первого космонавта Гагарина. Проверьте, может, сумасшедшая или провокатор. Я вышел туда и на самом деле увидел Анну Тимофеевну Гагарину. Подсел к ней и стал успокаивать. Ведь то, где мы служили и чем именно занимались, являлось государственной тайной. «Ну как же?! — удивлялась она. — Ведь Юрка — мой сын!» Вместе мы доехали до нужной станции, а потом пошли к дому, где у нас были квартиры (4).

Анатолий Карташов:

Вдруг смотрим: два офицера, нас не спросясь, бабушку ведут по лестнице на четвертый этаж. Я открыл дверь, пропустил женщину в квартиру. «Кто это?» — спросили журналисты. А мне стало так горько, что не мог сказать: «Да это же мама Гагарина!» Потом они сами догадались, начали сетовать, что прозевали. Позже нам рассказали: приехала Анна Тимофеевна из своего села на станцию, попросила билет до Москвы. А билетов нет. «Доча, я мать Гагарина…» Так начальник станции остановил поезд, сам посадил! (1).

Ярослав Голованов:

Гагарин рассказывал мне, что, отчеканив свой рапорт, он в ту же секунду погрузился в какую-то прострацию, как бы в сон. Чувство это усиливали лица вождей, которых он знал по портретам, но не воспринимал как живых людей, и которые с интересом рассматривали его теперь, а многие — радостно целовали. «Это Брежнев, это Козлов, это Ворошилов, Микоян…» — отмечал он про себя, но все эти знакомые незнакомцы были гораздо ближе к миру сна, чем реальной жизни. Целуя родных, не понимал, как попали они сюда, ведь они жили в Гжатске, как оказалась здесь Валя, мелькнула даже мысль: «А на кого же она оставила девочек…» (18).

Он подошел к членам правительства, они расцеловались. Гагарину вручили цветы, и он сел в открытый ЗИЛ. Хрущев не хотел садиться в ту же машину и отвлекать на себя внимание. Он сказал Юре: «Это твой праздник, а не мой», но Гагарин рукой втащил Хрущева в ЗИЛ. Так они и поехали: Гагарин, стоя в ЗИЛе, как генералы, принимающие парад, а Хрущев сидел сзади. Если сейчас вы посмотрите кадры, то Хрущев там еле угадывается на заднем сиденье (8).

14 апреля 1961 года, когда в традициях американских конфетти-парадов Гагарин в открытом кабриолете следовал из правительственного аэропорта «Внуково» мимо ревущей толпы на Красную площадь, рядом с ним сидел улыбающийся Хрущев, который явно наслаждался триумфом и воспринимал первый полет в космос как свой политический успех, но при этом уже не возвышался над «героем дня» (20).

Сойдя с трибуны, Никита Сергеевич провел Гагарина вдоль плотной толпы людей, отгороженных милицией и веревочным запретом, и он опять встретил эти радостные глаза, жадно его рассматривающие, и неожиданно увидел свои собственные большие портреты на палках и лозунги с его фамилией. Портреты были трех людей: Ленина, Хрущева и его, Гагарина. Но больше всех — Гагарина. Как это может быть?! Но так было… (18).

Но в тот давний теперь уже день, когда самолет с первым человеком Земли, увидевшим нашу планету из космических далей, подлетал к Москве, весь город охватило волнение. Сотни тысяч людей высыпали на улицы и площади, спешили к Ленинскому проспекту. Пробиться на балконы домов, мимо которых пролегал путь торжественного кортежа, было потруднее, чем получить билеты на самый популярный спектакль. Никто не прогонял ребятню с крыш, деревьев и заборов. Приветствия были и на огромных полотнищах, и на листках бумаги: «Наши в космосе!», «Ура Гагарину!», «Здравствуй, Юра!». Взрыв патриотической гордости рождал радость и веселье, душевную раскованность и легкость. Сказать коротко, это было счастье (17).

Кортеж приближается к первым домам Москвы. Скорость сразу падает. Шестьдесят километров в час. Сорок. Двадцать. Пять. Людей все больше и больше. Они уже не умещаются на тротуарах, они забрались на крыши домов, на фонарные столбы, на деревья (21).

На Ленинском проспекте встречали тогда всех важных гостей, прибывавших в столицу. Фонарные столбы вдоль проспекта были пронумерованы и расписаны между предприятиями и организациями. Наш институт тоже имел «свои столбы», и когда нас (в рабочее, конечно, время) отправляли встречать какую-нибудь Важную Персону, так и говорили: «К нашим столбам».

Не помню только, откуда брались в руках у москвичей флажки и цветы — раздавали, что ли? Но встречать космонавтов на Заре космической эры люди выходили сами. И народу всегда было видимо-невидимо (15).

Сергей Хрущев:

Затем: кульминация, митинг на Красной площади. На моей памяти подобное не случалось. КГБ еще со сталинских времен панически боялся скопления людей. Демонстрация — другое дело, там колонны идут по отведенным им коридорам, разделенным плотными цепями всевидящих профессионалов. От них не скроется ни малейшее подозрительное движение. А тут неорганизованная толпа! (8).

Газета «Вечерняя Москва», 14 апреля 1961 года:

Торжественно выглядит Красная площадь. На здании ГУМа, против Мавзолея, — огромное алое полотнище с портретом В. И. Ленина и словами: «Вперед, к победе коммунизма!».

По сторонам протянулись кумачовые полотнища с призывами: «Да здравствует созданная Лениным Коммунистическая партия Советского Союза!» и «Да здравствует великий советский народ — строитель коммунизма!». Большие декоративные ковры с гербами Советского Союза и союзных республик вывешены вдоль Кремлевской стены. Огромное панно — на здании Исторического музея. Мы видим здесь Государственный флаг СССР и портрет В. И. Ленина: внизу изображены космический корабль и герой-космонавт Юрий Гагарин. У центра Красной площади, на Лобном месте, декораторы соорудили устремленную ввысь огромную 22-метровую космическую ракету (22).

Газета «Вечерняя Москва», 14 апреля 1961 года:

С утра морозило. Лужицы были покрыты тонким льдом. Казалось, зима своей суровой рукой в последний раз пожимает нежную ладонь весны. И с каждым часом становилось все теплее и теплее. Люди шутили:

— Это Юрий Гагарин растолкал облака, протаранив путь солнцу! (22).

На Красной площади проходил митинг, на трибуне мавзолея вместе с космонавтами стояли Первые Лица Государства во главе с Хрущевым. На площадь пускали по приглашениям, «не приглашенные» ожидали начала демонстрации на соседних улицах (15).

На площади так много людей, что женщины тянут вверх руки с пудреницами и пытаются сквозь эти самодельные перископы увидеть того, ради кого они пришли сюда, — хотя бы в маленьком зеркальце (47).

Речь товарища Ю. А. Гагарина:

Родные мои соотечественники![33] (21).

Речь товарища Н. С. Хрущева:

Если имя Колумба, который пересек Атлантический океан и открыл Америку, живет в веках, то что можно сказать о нашем замечательном герое товарище Гагарине, который проник в космос, облетел весь земной шар и благополучно вернулся на Землю. Имя его будет бессмертно в истории человечества. <…> Теперь можно, как говорится, и потрогать человека, который вернулся прямо с неба (21).

Но такой демонстрации, как эта, на моей памяти не было ни разу. Какой светлой, какой ликующей и праздничной, какой молодой и бурлящей была Москва! Газетные отчеты дают лишь весьма отдаленное представление об этом стихийном шествии. Ловили и качали летчиков. Несли смешные самодельные плакаты («Чур, я второй!»), пели и плясали. Это был общий порыв, объединивший в одну душу тысячи и тысячи душ. Это и было единодушие! (15).

Шли с плакатами, на которых было написано: «Ура, мы первые!», «Привет Гагарину!» (23).

«Фантастично!»

«Бесконечно рады!»

«Даешь космос!»

«Космос наш!» (21).

И это получился праздник, сравнимый с Днем Победы. Был солнечный день, тепло. Многие сидели на крышах. Вышли студенты-медики и кричали: «Юра, даешь космос!» и «Все там будем!» В общем, такое забыть нельзя (6).

Плакаты писались за две минуты на газетах, на обрывках бумаги, на белых медицинских халатах: «Нашему Юрке слава!» (11).