Александр Кабанов - Порочный круг деспотизма или рассуждения о русских и будущем их страны

• Название: Порочный круг деспотизма или рассуждения о русских и будущем их страны
• Автор: Александр Кабанов
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9904120-1-9

В первой книге рассматривается и описывается современная русская культура и повседневная жизнь людей. Во второй - краткое историческое описание политической жизни в стране за несколько последних десятилетий. В третьей – представлена политическая галерея: личности и поступки Горбачева, Ельцина, Путина, Лужкова, патриарха Кирилла. В четвертой - история жизни Билла Браудера и смерть Сергея Магницкого, злоключения американского посла Майкла Макфола в России, производство заказных фильмов на телевидении и политические зарисовки с предвыборной компании 2012 года (митинги, путинские чванство и страх, продажная и ненадежная оппозиция). В следующих нескольких книгах дается краткий исторический рассказ о повседневной и политической жизни в Московии в 15-18 столетиях. Представлены свидетельства Герберштейна, Олеария, Флетчера и иных писателей, повествующих о склонности русских к порокам и их социальном невежестве. Далее, представлена полемика с г-н Мединским, нынешним министром культуры, который в нескольких своих книгах отрицает ценность свидетельств иностранцев, борется с черными бытовыми и политическими мифами о России и оскорбляет прибалтийские народы. Затем, исходя из предыдущего изложение, делается вывод о неких исторических константах русской ментальности, порождающих деспотизм власти и экономическую отсталость, а также политическую конфронтацию с Западом. После чего представлены: политический и экономический прогноз на последующие несколько десятилетий и итоги противостояния России с западным миром.

---

По поводу же мирового исторического процесса в интервью Die Welt от 05.12.2011 он говорит: “ После падения Берлинской стены мы стали свидетелями геноцида в Руанде; в центре Европы – на Балканах - вспыхнула война, и так далее. Было бы нелепо утверждать, что конфликты сегодня становятся менее опасными, так как больше нет ни коммунизма, ни национал-социализма. По моему мнению, сегодня Путин также опасен, как был опасен Брежнев – правда, не так опасен как Сталин, но так же опасен как Брежнев. Фукуяма переоценил значение идеологии. В мире преступников больше, чем идеологов. И если злоумышленник не имеет подходящей идеологии, способной оправдать его преступления, то он ищет себе какую-то новую. Для этого можно использовать религию или национализм. Однако насилие, опасное насилие, существует в любом случае. Теории, подобные той, что была предложена Фукуямой, приводят нас к следующему - мы считаем врагов столь ничтожными, что больше не принимаем их в расчет”.

“Вообще еще никогда не было так, чтобы Европу объединяли ценности. Когда Европа было полностью христианской, существовал конфликт между Римом и Византией. Был предпринят даже крестовый поход против Константинополя. И, начиная с эпохи Возрождения, религиозные факторы не были факторами единства, а как раз наоборот. Ведущие государственные деятели, основавшие после 1945 года Европейское сообщество, не имели одинаковых ценностей. Де Голль был настроен, скорее, националистически, Де Гаспери был приверженцем римско-католической церкви, а социалисты вообще были далеки от христианства. Эти ценности в принципе нельзя было объединить между собой. Единству проложил путь страх перед возможным возвращения гитлеризма и расизма, это был страх перед коммунизмом, и, в-третьих, - хотя об этом и не говорилось вслух – это был антиколониализм. Ведь страны, вошедшие в сообщество, отказались от своих колоний, и сделали они это без особой радости, но тем не менее. Антиколониализм, антифашизм и антикоммунизм и были, если хотите, анти-ценностями, создавшими это единство. Но сегодня Европа не едина в отношении того, кто является ее противником. Происходит недооценка исламизма, представляющего собой идеологию войны, а также путинизма, который по-своему также не является другом демократии и преследует корыстные цели”.

Г-н Глюксман прав в том, что действия русского правительства ни в самой России, ни на международной арене не контролируются общественным мнением внутри страны, депутатами, журналистами, рядовыми гражданами. И если русские, говоря прямо, представляют собой, по большей части, разнообразный агрессивный сброд, не имеющий элементарных нравственных понятий, вследствие чего он управляется либо бесчисленным множеством криминальных группировок, либо деспотом или же ими совместно, то Запад и мировое сообщество должны тормозить бесчинства такого деспота. Как мне кажется, такое торможение должно, во-первых, гарантировать, прежде всего, безопасность и права социальных групп и отдельных граждан, придерживающихся западных ценностей, но окруженных в России враждебной средой. А, во-вторых, защитить тех, кто может подвергнуться нападкам русских вне России, в особенности, малые государства близи ее границ. Зная психологию русских, я могу однозначно утверждать, если русские чувствуют несогласие и неповиновение кого-то, видят свое силовое превосходство и ощущают безнаказанность, они тотчас нападают: таковы их инстинкты, такова их природа. Дело осложняется тем, что варварам неведомо “западное чувство вины”; однако у них есть комплекс собственной ущербности и чувство изгоя; они делает русских еще более агрессивными и опасными, в особенности, если кто-либо в тайне презирающий их, не сдержавшись, напоминает им об их нравственной неполноценности, о чем они прекрасно осведомлены, но которую они всеми силами пытаются скрыть. Они звереют от этого, их глаза наливаются кровью и они теряют контроль над собой. Их нравы таковы, что или вы с нами или вы против нас, а с последними, по их мнению, не следует церемониться.

Далее. Г-н Глюксман очень верно подмечает, что объединение европейских государств ранее никогда не происходило на основе идеологии или религиозных ценностей, которые часто лишь разделяли. Но я не согласен с ним в том, что нынешнее европейское единство основано на страхе перед расизмом и коммунизмом, что оно создано анти-ценностями – антиколониализмом, антифашизмом, антикоммунизмом. В основе прочного и тесного единства всегда лежит общий нравственный порядок, облегчающий общения в самых различных областях и сферах, снижающий вероятность возникновения при этом конфликтов и ослабляющий их силу. Кроме того, страны со сходными этическими системами неизбежно испытывают затруднения и враждуют со сходным кругом прочих стран, что, естественно, служит дополнительным поводом для тесного объединения, усиливает доверие и создает новые возможности для сотрудничества.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Если мой взгляд на исторический процесс верен, а взаимоотношения России и Запада являются частью более чем двух тысячелетнего противостоянии западной цивилизации с миром варваров, то последовательность будущих социально-политических событий, скорее всего, окажется следующей. Запад будет постоянно испытывать противодействие чуждой ему большой страны, но станет избегать открытого противостояния с ней, особенно в части прямого вооруженного конфликта. Что вполне разумно: несмотря на гигантский экономический и военный перевес, русские гораздо более приспособлены и привычны к тяготам, лишениям и страданиям (постоянные криминальные разборки, уличные конфликты и вражда закаляют их), нежели любой народ Запада. Да и смена правителя неспособна изменить их культуру и нравы. Поэтому Запад будет пытаться, что называется решать свои проблемы чужими руками, используя в своих целях либеральную оппозицию и национально-освободительное движение населяющих Россию народов.

Для меня ясно, что у так называемых русских либералов, по причине описанной местной культуры, содействовать свободе и демократии удается гораздо хуже, чем политическим интересам западных стран. Степень их идиотизма или лицемерия можно оценить по следующему фрагменту из одного интервью данного г-н Касьяновым. Вопрос: “А вообще хорошо ли для русского человека обладать полным ассортиментом свобод, или для нашего менталитета это пагубно, и, если нам предоставить полную свободу, мы можем вновь скатиться к разгулу преступности?” Ответ: “Вопросы подобного характера мне приходится слышать очень часто. Это, увы, продукт официальной пропаганды. На мой взгляд, такое мировоззрение неуместно, неприемлемо и неприменимо для России. Россияне — они такие же европейцы, как и любые другие, подчеркиваю. Ничуть не меньше способны воспринимать демократию, как любые другие люди, живущие в европейском пространстве. Более того, могу даже сказать, что наша страна более готова, потому что в силу исторических причин в процентном соотношении у нас больше интеллигентных, образованных и продвинутых людей, чем в других европейских странах”. Как известно, единственно, что доказывает изучение истории, только то, что она никого ничему не учит. Но глупость, жажда власти и алчность остаются всегда, а в столь аморальном и жестоком обществе они сильнее, чем где бы то ни было, и, непременно, будут толкать на любые преступления против народа и страны, чем, несомненно, не преминет воспользоваться Запад.

В свою очередь, для Запада, при наличии такой возможности, гораздо удобнее иметь дело не с одной большой, враждебной и непредсказуемой страной, а с, скажем, пятью или десятью подобными мелкими странами и парой относительно спокойных и демократических государств, которые можно создать на том же самом пространстве. При этом некоторые национальные республики населены еще более дикими и жестокими народами, нежели русские; поэтому конфликты с ними неизбежно будут затяжными и, возможно, кровопролитными, что наглядно показали две чеченские компании. И как бы громко не кричали Кургинян, Путин и прочие, настанет такой момент, когда русские откажутся платить столь высокую цену за сохранение территориальной целостности империи. Но все это, конечно же, будет происходить не столь явно и открыто и будет, естественно, прикрыто взаимными обвинениями, политическим словоблудием и мнениями многочисленных глупцов с обеих сторон.

Политическое давление Запада на Россию будет то усиливаться, в периоды наибольшего противостояния на международной арене, то ослабевать, когда Россия покажется ослабленной и неспособной противостоять западному миру или же желающей принять его ценности. В конце концов, возможно, ему и удастся насадить в остатках России какое-либо подобие демократического режима, однако в любом случае русская демократия окажется весьма искаженной ее формой и малопривлекательным зрелищем по сравнению со своими западными аналогами.