Джерри Уандер - Восхождение звезды

• Название: Восхождение звезды
• Автор: Джерри Уандер
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7024-0597-8

Молодая актриса Барбара Молик, дочь известного в свое время в Польше актера, увезшего ее в Париж, начинает успешную карьеру в театре на Елисейских полях. Неожиданно она получает приглашение в Голливуд. Столь заманчивое предложение, однако, заставляет Барбару решать сразу несколько сугубо личных проблем.

Судьба в лице кинорежиссера Айка Шарона, снимающего фильм с ее участием, посылает ей поистине драматические испытания: либо потерять все, либо обрести жизнь, полную счастья и любви.

---

— Причин много… Когда я вижу себя на экране обнаженной, мне становится не по себе, готова сквозь землю провалиться. Будто чувствую сотни масляных глаз и липких мужских рук.

— Барби, — возразил Шарон, — это же всего лишь целлулоидная пленка и матерчатый экран!

— Все равно. Ощущение мерзкое.

Он встал и поцеловал ее в макушку.

— Ты знаешь, кто? Сама непосредственность и прелесть, какой была в восемнадцать лет. Иди и поскорее займись своими вещами… А искусство, — вдруг добавил он, — хочешь того или нет — требует от человека определенной циничности.

У Барбары кольнуло сердце. Да, он был циничен, когда целовал меня, с горечью подумала она, и ему совершенно безразлично, что я его люблю. На ее глазах появились слезы. Она чувствовала себя подавленной.

— Эй, что происходит?.. Ну-ка не раскисать! На Бродвее ты должна быть в полной форме! Успокойся, пожалуйста.

— Я знаю, что произойдет дальше, — тихо сказала Барбара, глядя на Айка огромными испуганными глазами. — В Нью-Йорке я скисну прямо на глазах у Огнетушителя.

— Барбара, ты прекрасная актриса, — произнес Шарон. — И ничего не бойся. Знай, что с тобой рядом человек, который безгранично в тебя верит. — Он притянул ее голову к себе, ладонью сдвинул к вискам пышные волосы и поцеловал в лоб, в горестную морщинку между бровями.

Барбара застыла. Поцелуй опалил, заставил затрепетать. Но почему Айк не поцеловал в губы — лучше бы уж совсем оставил ее в покое.

— Это для чего? — сдержанно спросила она, когда Шарон отстранился.

— Пожелание успеха. На счастье… Все будет хорошо, вот увидишь! И на завтрашней премьере, и вообще.

Он был, без сомнения, полон искренности и доброжелательности.

Через час они оба стояли на пороге, поджидая машину, чтобы ехать в аэропорт. Окинув взглядом покидаемый ею дом, Барбара сказала:

— Спасибо тебе за гостеприимство, за терпение в работе со мной… Не смейся, пожалуйста, я говорю серьезно. Ты сумел актрису Барбару Молик заставить избавиться от театральности, буквально сидящей в крови, наверное, каждого, кто пытается реализовать свои актерские способности на экране. Поначалу я ужасно мучилась, никак не могла отказаться от привычных подпорок… Ты, конечно, тиран, и Анджея наверняка нещадно мучил тоже, но это не повод обвинять Айка Шарона в том, что случилось в конце концов с моим отцом.

Айк оторвался от сумки, в которую запихивал какую-то книгу, и пристально посмотрел на Барбару.

— Это значительный прогресс, — усмехнулся он.

— Не надо иронизировать, — оборвала она. — Я лучше других знаю то, каким Анджей мог быть упрямым и самонадеянным.

— Прогресс еще значительнее!

— Он был хорошим театральным актером и неплохим человеком.

— Безусловно! — горячо откликнулся Шарон.

— Так неужели у тебя не нашлось хотя бы пары слов, чтобы выразить свое соболезнование, когда Анджей умер?

— Я написал на парижский адрес и попросил его жену, Элен кажется, передать тебе мое сочувствие… Хотя узнал о столь печальном факте спустя месяца три.

— К тому времени Элен уже переехала, содержать квартиру, когда Анджея не стало, ей было не по карману.

— Вот тебе и ответ на собственный вопрос… Я не виноват, что образ бездушного стервеца сложился в твоем больном воображении. И перестань наконец мучить себя и меня! В конце концов — это все в прошлом, а перед нами будущее, если, конечно, судьбе будет угодно благословить нас.

— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросила Барбара, уловившая в словах Айка некий скрытый подтекст.

— Да премьеру, солнышко! Оно завтра взойдет на экране и озарит людей, сидящих в зале, в том числе и критика по прозвищу Огнетушитель. Выше голову!

Аплодисменты перешли в восторженный рев, через который прорывались отдельные крики и пронзительный свист. Барбара поклонилась публике, потом повернула голову и улыбнулась Шарону, стоявшему в ложе рядом.

— Ты сделала это, — прошептал он ей в ухо.

Несмотря на то что Барбара ужасно нервничала перед премьерой на Бродвее, почти с самого начала она почувствовала, с каким интересом зал воспринимает происходящее на экране. К финалу он буквально притих.

— Нет… Ты! — счастливо произнесла Барбара.

Айк обнял ее.

— Хорошо, мы оба сделали это!

Несмотря на то что восторженная реакция публики исключала возможность абсолютно негативного вердикта со стороны Огнетушителя, все же в ресторане «Чайлдс», на пересечении Бродвея и Пятьдесят девятой улицы, который Сэм Харрис зарезервировал для банкета, царило настроение хотя и близкое к эйфорическому, но все же слегка настороженное. Все выжидали.

Уже был съеден ужин, выпито вино, и только после этого появились вечерние газеты. Завладев «Новостями Бродвея», где печатался Огнетушитель, продюсер пробежал глазами колонку. Никто не смел шевельнуться. Казалось, в молчаливом ожидании можно было услышать, как упадет иголка. Наконец он бурно, с облегчением вздохнул и передал газету Шарону.

— Читай!

— «Выход на экраны едва ли не каждого фильма этого режиссера всегда сопровождается теми или иными спорами. Не станет исключением и судьба картины „Женщина по имени ЛЮБОВЬ“. Не ищите аналогию просто с женским именем Люба, Любовь. Оно, конечно, трогательно, мило, но Шарон сознательно призывает нас к раздумью над тем, почему каждая буква этого слова в названии фильма пишется им с большой буквы… — Айк перевел дыхание, отпил глоток воды, чтобы промочить пересохшее от волнения горло. — Когда я смотрю многочисленные фильмы, то часто вспоминаю формулировку Эльзы Триоле, упрекавшей современников в том, что никто никого не любит, все только со всеми спят… Кровать стала символом американского экрана. Однако фильм А. Шарона исследует вовсе не сексуальное начало в человеке. Мечется, мается, мучается и страдает душа юной Анны, которую с восхитительной тонкостью играет Барбара Молик, потому что изведала силу всепоглощающей, настоящей любви, обернувшейся трагедией… В нарочито замедленном темпоритме картины, в ее трогательных печальных кадрах звучит тоска по чистоте и красоте, вызывающая слезы на глазах».

— Огнетушитель прослезился? — услышала Барбара чью-то, кажется Дена Батлера, неловкую шутку, на которую Шарон даже внимания не обратил, зачитывая финал статьи.

— «Газетная площадь не позволяет критику сказать много. Обещаю восполнить пробелы в журнале „Кино“. Зрителю же советую: идите, смотрите, плачьте и думайте о… себе. Очень полезное занятие для ума и сердца».

Стало тихо, затем последовал взрыв радости.

— Я же говорил, мы станем гвоздем сезона! — воскликнул Сэм Харрис. — Нет, недаром я вложил столько средств в твою команду, Шарон!

— Теперь сможешь сэкономить на рекламе, — подмигнул ему Айк. — За тебя постарался критик!

— Ура Огнетушителю! Ура Айку! Ура Барбаре Молик! Ура нам! — неслось со всех сторон.

Тут началось настоящее празднование, которое, казалось, невозможно будет остановить до утра. Пили, смеялись, вспоминали комические эпизоды на съемках, обнимали и целовали друг друга, особенно же Шарона, как главного виновника одержанной победы. Даже в общей суматохе тот следил глазами за Барбарой и сразу заметил, когда она стала собираться.

— Ты что, устала?

— У меня больше нет сил, — призналась она. — Я как выжатый лимон.

— Подожди минуту, я поеду с тобой.

— Зачем? — вымученно улыбнулась она. — В такси со мной ничего не случится. К тому же здесь близко.

Сэм Харрис разместил всех в высотной гостинице неподалеку от Киноцентра. Номера Барбары и Айка были на этаже самых дорогих апартаментов, рассчитанных на элиту.

— Я думала, после банкета ты поедешь домой.

— Во-первых, это довольно далеко. Во-вторых, после выпивки я никогда не сажусь за руль. В-третьих, тоже устал, — пояснил Айк. — Где-то прочитал, что стресс, который артисты испытывают во время премьеры, можно сравнить с ударом автомобиля, идущего на скорости тридцать миль в час, о кирпичную стену. Сейчас я чувствую себя примерно так же.

— Я заметила, ты мало пил, — скептически сказала Барбара.

— Ты могла бы заметить столь очевидный факт и гораздо раньше. Это не по мне. Предпочитаю всегда иметь светлую голову.

Барбара, улыбнувшись, невольно взлохматила волосы на его затылке:

— У тебя и так вон какая светлая голова. Даже если начнешь седеть, не будет видно.

— Сомневаюсь. Когда не брит, щетина так и отливает серебром.

— Утешайся тем, что Сэм Харрис золотом отплатит тебе за фильм и ты сумеешь закончить наконец свои труд над энциклопедией воспитания актеров.

— Надеюсь, — добродушно ответил Айк. — Во всяком случае, месяцев шесть буду заниматься только этим. А вот тебя в ближайшее время наверняка засыпят предложениями сниматься. Восходящей звезде опасно терять скорость на старте, поэтому соглашайся.