Анатолий Алексин - Сказочные повести. Выпуск третий

• Название: Сказочные повести. Выпуск третий
• Автор: Анатолий Алексин
• Издательство: Интерфейс
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1994

Семейная библиотека — серия отличных детских книг с невероятными историями, сказочными повестями и рассказами. В первую книгу серии вошли три повести:

Анатолий Алексин «В стране вечных каникул»

Валерий Макаров «Сказочные приключения Полины и ее друзей»

Алексей Кирносов «Страна мудрецов»

---

— Понял, — сказал Прунамель. — Ну, знакомьтесь!

Я выступил вперед, вынул из кармана золотую комендантскую медаль и повесил на шею. Я сказал:

— Кто старое вспомянет, тому глаз вон, да, Стропила?

— Конечно, уважаемый, конечно, — торопливо согласился Стропила, вглядевшись в мое лицо. — Стоит ли вспоминать ошибки? Никто от них не застрахован.

— Скажите мне, для чего вы возите на остров желтых муравьев? Кому и зачем они нужны?

— Мы отдаем их Главному мудрецу. Раз в неделю к северному берегу острова подходит судно и забирает, что накопилось. Больше мы ничего не знаем. Нам хорошо платят, вот мы и действуем, не интересуясь, как и что.

Мы еще поговорили, потом пошли в город. В гостях у Лидки сидел Митька-папуас. Он глядел на Лидку ласковыми глазами и показывал ей новые Ежунины фокусы.

— Лидия, кончай забавляться! — сказал я строго. — Возьми ножницы, обстриги вот этим жителям бороды и сделай по возможности человеческие прически. Они бежали с острова Высшей Мудрости.

— Ой, как интересно! — пискнула Лидка. — Сейчас сделаю!

Мне надо было уйти по делам. Прощаясь со Стропилой, я спросил:

— А вы не знаете, Стропила, доя чего это нужно, чтобы жители всю зиму спали?

— Дорогой, это же и Ежуне понятно! — ухмыльнулся Стропила. — Зачем жителей зимой кормить, ежели они не могут муравьев добывать?

— Так я и думал. Стригитесь, мойтесь. На ночь распределю вас по одному в домах у жителей.

Когда все дневные дела были сделаны и мы с Лидкой ужинали, сидя у натопленной печи, за стогом вдруг возник тайный человек.

— Поздравляю с прибавлением, — сказал Шнырь. — Ну и влетит вам от Главного! Теперь уж он непременно распотрошит вашу лавочку.

Лидка подала ему лепешку и брусничный компот.

Шнырь очень любил брусничный компот.

— Это моя единственная слабость, — сказал он, отхлебнув и погладив живот. — Во всем остальном я железный человек. Когда-нибудь… Когда-нибудь я отплачу вам полноценным добром за это божественное удовольствие… М-да… Ваш милый Петька сегодня зарылся в сено.

— Он построил дом? — спросила Лидка. — Или кто-то пустил его к себе?

— Никто его не пустил, — сказал Шнырь. — Петька теперь неинтересен. Раньше он чего-то выдумывал, а последнее время приходил к жителям только затем, чтобы попросить лепешку. Даже собирать муравьев ему лень. — Шнырь обожал порассуждать за кружкой компота. — Если разобраться в вопросе философски, придется сделать вывод, что никто никому не дает лепешек даром. Жители дают лепешки или за то, что для них уже сделано, или за то, что соискатель лепешки сделает впоследствии. От Петьки уже ничего не ждут. Он исчерпал свои способности и силу характера.

— Я не считаю, что Петя такой уж пропащий, — сказала Лидка. — А если бы и был пропащий, все равно дала бы ему лепешку.

— Где он спит? — спросил я.

— Под вывороченной сосной. Натаскал сена, зарылся в него и заснул.

— Вытащу и заставлю заниматься делом!

Шнырь усмехнулся.

— Что, не верите? — спросил я…

— Мое дело наблюдать, — сказал Шнырь. — Верит пускай тот, кто мало видел и мало знает.

— Увидите и узнаете, — сказал я. — Между прочим, я заметил, что доктор очень сдружился с зампотехом. К чему бы это?

— Тут, по-моему, дело очень тонкое, — сказал Шнырь, подумав. — Федя убедил доктора в том, что, если вы устроите клуб, жители разовьются эстетически и поймут, что за ересь сочиняет доктор… Старик до смерти перепугался. Мурлындия — единственная страна на свете, где его еще слушают и хвалят. Вы же знаете его стишки… Вот вам, например, его последний сонет:

Я полем шел, задумчивый и тихий,
срывал цветы и слушал птичий гам.
Я думал: может, так же по лугам
бредет сейчас охотник наш Евтихий.
А может быть, он ждет под елкой птицу?
А может, починяет старый лук?
Стреляй, губи живое, старый друг!
Всем тварям с жизнью суждено проститься.
Нам тоже… А кругом шумели травы.
И я подумал: может, травы правы?
Шуми, пока не ляжешь под косой!
Шуми, пока коровами не съеден!
Я снял ботинки и пошел босой.
А мир вокруг был скучен и безвреден.

Видите, обе катрены совершенно беспомощны по мысли. В первой терцете есть слабый намек не интеллектуальное переживание, но вторая терцета его совершенно зачеркивает и все сводит к нулю. Подучилось, что мелкая мыслишка болтается в сонете, как высохшее ядро в ореховой скорлупе. Ничего, кроме звона. Это самый непреложный признак бездарности автора. С такой поэзией не сунешься в приличное место. Вот Федя и подновил его на большом вопросе.

— И что решил доктор? — спросил я.

— Решил вредить вам в меру сил.

— Как именно? — задал я невеселый вопрос. Еще один активный враг мне был сейчас меньше всего нужен.

Шнырь улыбнулся:

— Я Знаток подноготной жизни, а не прорицатель будущего. Чтобы я знал о событии, этому событию необходимо, как минимум, произойти.

— Да, да, — сказал я. — Извините, спросил не подумав… Значит, Петька залег под вывороченной сосной?

— Совершенно верно. Лежит на правом боку, а сверху набросаны сухие листья и хвоя. Одна рука сжата в кулак и подсунута под правую щеку, другая рука вытянута — кисть между коленями. На лбу у Петьки две царапины и одна шишка. В левой пятке торчит застарелая заноза. Это все, что я о нем знаю.

Шнырь допил компот, перевернул кружку вверх дном, всплыл к потолку и исчез.

Тетрадь 16

Мне представилось, как Петька лежит под корнями вывороченной сосны, зарытый в мокрое сено. Его заносит снегом. Над маленькой дырочкой, которую он продышал, вьется легкий парок. Подходят голодные волки, смотрят и принюхиваются… Меня так передернуло, что зубы лязгнули об кружку. Если мы его не поднимем, он погибнет. Не замерзнет зимой, так проснется в апреле обросший шерстью, будет рычать, ходить на четвереньках и удивляться, что это за драная тряпка висит у него на бедрах…

— Почему ты перестал пить компот? — спросила Лидка.

— Брось ты о компоте… Надо выручать Петьку. Он конечно, дурак, но он не какой-нибудь житель, а человек и наш товарищ.

Лидка придвинулась к столу, подперла щеки кулаками.

— Миша, ты должен узнать одну вещь, — сказала она. — Раньше я не говорила, потому что не думала, что так выйдет. А теперь, когда это случилось, я должна рассказать. Позавчера, когда тебя не было, приходил Петя. Лохматый, грязный и голодный. Я уговорила его помыться и дала лепешку. Он съел ее с такой жадностью, что я перепугалась. Никогда в жизни не видела таких голодных мальчиков!.. Он говорил, что работать под твоим начальством ему стыдно, а получать от тебя заработную плату кирпичиками — и вовсе немыслимо. И очень ему обидно, что не он все это придумал. Разве он не мог бы выдумать такую простую вещь, как кирпич?

— Мог бы, — согласился я. — Но он предпочел пить носом воду. Видишь, чем это кончается, когда человек пьет носом воду, вместо того чтобы выдумывать простые вещи?

— Вижу, — пригорюнилась Лидка. — Все равно мне его жалко.

Я спросил:

— Он все еще в тебя влюблен или приходил только за лепешкой?

Лидка покраснела и опустила глаза.

— Значит, влюблен, — решил я. — Хоть и не больше, чем в себя. Что он тебе предлагал?

Лидка молчала.

— Он предлагал мне обежать на остров Высшей Мудрости и устроить там страну еще получше, чем Мурлындия, — сказала Лидка.

— Эх, Петька… — вздохнул я.. — Каждый раз попадает пальцем в небо. Знал бы он, что творится на этом острове!

— А что там творится? — полюбопытствовала Лидка.

У меня появилось желание рассказать ей, что я узнал за последние дни. Я уже раскрыл рот, но вовремя осекся. Не стоит расстраивать девчонку. Пусть верит в волшебство…

— Да так, — сказал я. — Скучно там… Наверное, Петька сказал, что если ты с ним убежишь, то он перестанет лениться, будет работать дни и ночи, а насчет того, чтобы пить носом воду, забудет и думать?

— Да, — ответила Лидка. — Еще он сказал, что если я с ним не убегу, то он заляжет на зиму спать и мы его не найдем.

— Дураки вы оба! — сказал я. — Капитан Прунамель не перевез бы вас на остров. Он рассказал бы мне и спросил разрешения.

— За кирпичи многое можно сделать…

— Только не с капитаном. Прунамель не продаст меня ни за какие кирпичи… А ты что ответила Петьке?

Лидка уткнулась носом в ладони, и плечи ее затряслись.

Этого еще не хватало…

Я стал говорить разные приятные слова, но она все ревела.

— Капитану ты веришь, а мне нет, — произнесла Лидка, всхлипывая. — Ты все забыл, Миша. Когда тебя назначили Главным комендантом, я поклялась, что никогда не брошу тебя на произвол судьбы. Ты ничего не помнишь, ты толстокожий и никого, кроме своих кирпичей, не любишь. У тебя черствая душа и каменное сердце. Спрашиваешь, что я ответила Петьке!..