Август Дерлет - Маска Ктулху

• Название: Маска Ктулху
• Автор: Август Дерлет
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47145-4

Г. Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас. Данный сборник включает три цикла рассказов и повестей, написанных по лекалам Лавкрафта и во вселенной Лавкрафта его другом, учеником и первым издателем Августом Дерлетом. Большинство из них переведено впервые, остальные публикуются либо в новых переводах, либо в новой, тщательно выверенной редакции.

---

— Ты мне не веришь.

— Я этого не говорил.

— Я это чувствую.

— Знаешь, в это трудно поверить. И все же я верю — верю в твою искренность.

— Вот и прекрасно, — мрачно заметил он. — Так что же, поедешь со мной к озеру?

— Поеду.

— Тогда сначала прочти отрывки из писем Гарднера.

Лэйрд выложил их передо мной так, словно бросал мне вызов. Записи он сделал на одном листе бумаге, и, пока я его разворачивал, он продолжал говорить, объясняя, что это выдержки из тех писем, которые Гарднер отправлял из своего домика на берегу озера. Итак, я начал читать.

«Не могу отрицать, что над моей хижиной, озером и даже лесом витает аура зла, аура надвигающейся опасности… в общем, не знаю, как это описать, Лэйрд, ибо моя специальность — археология, а не литература. А жаль, поскольку то, что я чувствую, способен описать только литератор… Иногда у меня появляется какое-то странное ощущение — мне кажется, что из леса или из озера за мной наблюдает кто-то или что-то; не понимаю, откуда у меня берется это чувство, и поэтому мне не то чтобы страшно, но как-то не по себе. Недавно я поговорил со Старым Питером, метисом. В тот момент он едва ли что-то соображал, накачавшись “огненной воды”, но, как только я упомянул лес на берегу озера и свою хижину, моментально замкнулся, как моллюск, спрятавшийся в раковину. Все, что он произнес, было слово “Вендиго”[18] — вам знакома эта легенда, которая бытует среди индейцев французской Канады».

Это был отрывок из первого письма, которое Гарднер отправил примерно через неделю после того, как поселился на берегу озера Рик. Второе письмо оказалось совсем коротким и было отправлено с курьером.

«Будьте так добры, телеграфируйте в Мискатоникский университет в Аркхеме, Массачусетс, чтобы мне прислали фотокопию книги, известной как “Некрономикон”, одного арабского автора, именующего себя Абдул Альхазред. Кроме того, пришлите мне “Пнакотикские рукописи” и “Книгу Эйбона”, а также попробуйте отыскать в книжных лавках хотя бы один экземпляр книги Г. Ф. Лавкрафта “«Изгой» и другие рассказы”, выпущенной в прошлом году издательством “Аркхем-хаус”. Думаю, что эти материалы помогут мне разобраться, что происходит на берегах озера. Ибо здесь и в самом деле происходит нечто странное. Теперь я в этом убежден; если же я скажу вам, что ЭТО происходит уже в течение нескольких столетий — а возможно, началось и вовсе до появления на земле человека, — вы поймете, что я нахожусь на пороге величайшего открытия».

Третье письмо оказалось еще более загадочным. Между вторым и третьим письмами прошло около двух недель. Судя по его тону, профессора Гарднера что-то сильно встревожило и даже напугало.

«Зло, кругом одно зло… не знаю, кто это — Черный Козел с Легионом Младых, или Безликий, или тот, кто летает вместе с ветром. О боже… будь они прокляты, эти письмена!.. В озере кто-то есть; и эти звуки по ночам! Сначала полная тишина, и вдруг — пронзительный писк флейт, и бульканье, и завывание! Ни криков птиц, ни рева зверей — только ужасные, призрачные звуки. И голоса!.. Или все это бред? Может быть, это свой голос я слышу в ночной тиши?..»

Кончив читать, я почувствовал, что дрожу. От письма профессора Гарднера веяло ужасом, извечным злом; внезапно я понял, что нас с Лэйрдом Дорганом ожидает приключение до того невероятное, жуткое и опасное, что мы вполне можем из него и не выбраться. Честно говоря, в глубине души я уже сомневался, что мы вообще сможем что-то рассказать, даже побывав на берегу озера Рик.

— Что скажешь? — нетерпеливо спросил меня Лэйрд.

— Я еду с тобой.

— Хорошо. У меня все готово, не забыл даже диктофон и запас батареек. Я написал шерифу Пашепахо и попросил вернуть вещи профессора в хижину, так что теперь там все так, как было при нем.

— Диктофон, — перебил я его, — зачем тебе диктофон?

— А звуки, о которых писал профессор? Мы попробуем их записать. Если же они ему просто почудились, значит, записи не будет. — Лэйрд серьезно взглянул на меня. — Знаешь, Джек, мы ведь можем и не вернуться.

— Понимаю.

Вслух я этого не сказал, зная, что Лэйрд думает о том же: что мы с ним похожи на двух крошечных Давидов, которые собираются бороться с неведомым существом огромнее любого Голиафа, к тому же еще невидимым и безымянным, о котором рассказывалось лишь в страшных легендах, — таинственным обитателем не просто лесного мрака, но мрака древнего, постичь который люди тщетно пытались еще на заре своей истории.

2

Шериф Коэн ждал нас возле домика. Рядом стоял Старый Питер. Шериф — высокий, угрюмый мужчина, судя по акценту типичный янки — был представителем уже четвертого поколения жителей здешних мест, по-видимому передававших свой новоанглийский акцент по наследству. Старый метис оказался смуглым, грязным и плохо одетым типом; говорил он мало, время от времени ухмыляясь своим мыслям.

— Вашим профессором тут уже интересовались двое, — сказал шериф. — Один откуда-то из Массачусетса, второй из Мэдисона. Я их не стал прогонять, мне-то что? Отдал им ключи. Я же не знал, что вы приедете. Мы с ребятами прочесали лес, никого не нашли.

— Ты не все им сказал, — усмехнувшись, бросил метис.

— Что я такого упустил?

— А про рисунок?

Шериф раздраженно передернул плечами.

— Иди к черту, Питер, он-то здесь при чем?

— Так ведь профессор его перерисовал, точно?

Тут уж шерифу пришлось нам все рассказать. Оказывается, двое полицейских из его отряда наткнулись в лесной чаще на огромную каменную глыбу, покрытую мхом, под которым обнаружилось древнее изображение — возможно, такое же древнее, как сам лес. По словам шерифа, рисунок, скорее всего, сделали какие-нибудь первобытные индейцы, которые жили в северном Висконсине еще до того, как туда пришли племена дакота-сиу и виннебаго…

Старый Питер презрительно усмехнулся.

— Это не индейский рисунок.

Шериф, не обратив внимания на его слова, продолжал рассказ. На камне было вырезано изображение какого-то существа; что это за существо, никто не мог сказать, — явно не человек, хотя, с другой стороны, и не зверь, поскольку на нем не было шерсти. Более того, древний художник забыл нарисовать ему лицо.

— И с ним еще парочка, — вставил метис.

— Не обращайте на него внимания, — сказал шериф.

— Кто? — быстро спросил Лэйрд.

— Да так, не поймешь кто, — усмехнувшись, ответил метис. — Хе, хе! Не знаю, как и сказать, — не то люди, не то звери, твари какие-то.

Коэн рассердился. Грубо велев метису заткнуться, он сказал, что, если он нам понадобится, его можно будет найти в Пашепахо. Шериф не сказал, как с ним связаться, поскольку в домике не было телефона, зато ясно дал понять, что местные легенды его совершенно не интересуют, равно как и мы сами. Метис разглядывал нас с подчеркнутым равнодушием, время от времени лукаво усмехаясь; взгляд его темных глаз то и дело задерживался на нашем багаже, и тогда в них появлялся задумчивый интерес. Заметив, что Лэйрд за ним наблюдает, метис быстро отвел взгляд. Шериф сообщил, что записи и рисунки профессора лежат на столе, где шериф их и нашел, а поскольку теперь они являются собственностью штата Висконсин, нам — когда мы закончим с ними работать — придется их вернуть. Уже собираясь уходить, он бросил через плечо, что, как он надеется, мы не слишком задержимся на берегу озера, потому что «хоть я и не верю в эти дурацкие россказни, да только многим из тех, что сюда наведывались, это боком вышло».

— Метис что-то знает или о чем-то догадывается, — сразу сказал мне Лэйрд. — Нужно будет поговорить с ним, когда шерифа не будет поблизости.

— Разве Гарднер не писал, что индеец сразу умолкал, как только речь заходила о конкретных вещах?

— Да, но он подсказал нам и выход из положения — огненная вода.

Мы начали обустраиваться — раскладывали продукты, устанавливали диктофон, словом, готовились пробыть в домике у озера не менее двух недель; продуктов у нас было достаточно, а если бы нам пришлось задержаться, мы всегда могли пополнить запасы в Пашепахо. Помимо продуктов Лэйрд привез несколько валиков для диктофона, так что проблем с записью у нас не было, тем более что включать диктофон мы решили только по ночам, и то не слишком часто, поскольку один из нас, как предполагалось, будет дежурить всю ночь, пока другой отдыхает; впрочем, будучи реалистами относительно собственной бдительности, главные надежды мы все же возлагали на технику. Только основательно подготовившись к длительному проживанию, мы начали обсуждать слова шерифа… и ощутили первые признаки ауры, витающей над озером.

Да, это не было игрой воображения — над домом и прилегающей к нему территорией витала некая аура. И дело тут было не в настороженной, почти зловещей тишине, не в огромных соснах, почти вплотную придвинувшихся к дому, не в сине-черных бликах на поверхности озера, а в чем-то другом — в каком-то напряженном ожидании, повисшем в воздухе, предвидении надвигающейся опасности — так ястреб спокойно и даже лениво кружит над выбранной жертвой, поскольку знает, что от его когтей не уйти. Это ощущение не было мимолетным, мы поняли это сразу; более того, с каждым часом оно становилось все сильнее, и вот уже Лэйрд говорил о нем так, словно испытывал его много раз и знал, что я чувствую то же самое! Странное это было ощущение, ни с чем не сравнимое. В северном Висконсине и Миннесоте тысячи озер, и те, что окружены лесом, мало чем отличаются от озера Рик — вот почему вовсе не его вид создавал вокруг озера атмосферу ужаса, который, казалось, давил на нас извне. С наступлением вечера все переменилось; в лучах заходящего солнца от старого дома, озера и густого леса по его берегам повеяло приятным уединением, что резко контрастировало с непреходящим ощущением страшного зла, царящего вокруг. Даже душистый запах сосновой смолы и свежесть воды лишь усиливали смутное ощущение опасности.