Кэролайн Роу - Утешение для изгнанника

• Название: Утешение для изгнанника
• Автор: Кэролайн Роу
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0162-0

Весна 1355 года приносит нежданные перемены в Жирону. Юсуф, любимый ученик лекаря Исаака, направляется в Гранаду, чтобы познакомиться со своей настоящей семьей, которая многие годы считала его умершим. Однако в семейном замке в Гранаде Юсуфу дважды лишь чудом удается избежать смертельной опасности: видимо, кто-то не слишком рад его возвращению.

Роман «Утешение для изгнанника» завершает цикл увлекательных исторических детективов Кэролайн Роу (псевдоним историка и писательницы Медоры Сейл) о расследованиях слепого лекаря Исаака из Жироны.

---

— Почему Франсеска говорила, что родилась на Мальорке? — спросил Хайме.

— Видимо, ей так сказали, — заговорила Хуана. — Ее мать явно хотела начать новую жизнь и не беспокоиться о семейных горестях. По-моему, это глупо — нам всем нужны наши семьи — но такое случается. Хотя, — добавила она, — редко, когда женщина происходит из хорошего семейства — Сесилия происходила из такого, правда?

— Да, сеньора, — ответила Роза, возвратясь на надежную почву. — Оно было значительным, очень уважаемым всей округой и, покуда не начались их горести, богатым.

— Может, Франсеска сделала то, что сделала, из-за того, что Роза упорно именует «семейными горестями»? — спросила Сибилла. — Если да, я согласна, что пора поговорить о них, пока они не привели к более жутким проблемам.

Не успел никто из недоумевающей группы во дворе ответить, как раздался громкий стук в ворота.

— Роза, — сдержанно сказала Хуана, — будь добра, подойди к воротам.

— Иду, сеньора, — ответила та и открыла их Пау и Роже Бернарду. — Доброе утро, сеньоры, — сказала она. — Посмотрю, здесь ли хозяйка.

— Конечно, здесь, Роза. Как и все остальные, — отрывисто сказала Сибилла.

— Мы выехали, как только узнали, — сказал Пау, обращаясь к Хуане. — Приехали бы вчера вечером, но никто не сказал нам, что произошло нечто ужасное.

— Ничего ужасного не произошло, — сказала Хуана. — Франсеска поранилась; это могло быть ужасным, но не было. Мы просто обсуждали обстоятельства случившегося. Фауста, принеси сеньорам питья. Думаю, им было жарко в дороге.

— И думаю, вам следует присоединиться к этому разговору, — сказал Исаак. — Речь идет о семействе сеньоры Франсески, но вполне может оказаться, что и о вашем.

— О семействе Роже Бернарда определенно, — сказала Сибилла. — И о том, почему он носит это имя.

— Если о его семействе, значит, и о моем, — сказал Пау. — Он мой брат и в радости, и в горе, и его семейство — мое семейство. Раймон был единственным отцом, какого я знал.

— Сеньор Исаак задал нам несколько очень простых вопросов о нашем семействе, на которые оказалось очень трудно ответить. Как раз, когда вы подъехали, я предположила, что нам пора поговорить о нашей маленькой семейной беде. И мне пока что никто не возразил, — сказала Сибилла.

— Что это за маленькая семейная беда? — спросил Пау.

— Я родилась двадцать четыре года спустя после нее, — ответила Сибилла, — но каждый день своей жизни жила с ней, рядом с бабушкой, отцом и всеми остальными в деревне, кто знал все ее подробности и постоянно об этом говорил.

— О чем об «этом»? — спросил Исаак.

— Представьте себе, если хотите, — с горечью заговорила Сибилла, — полосу песка и камешков у излучины реки и громадную толпу там — говорят, в ней было почти сорок человек, для маленькой деревни это громадная толпа. В толпе, разумеется, были и мстительные, и любопытные, а также все, кто не хотел быть там, но боялся не пойти. А вперед вытолкнули четверых детей, кто-то решил, что детям для блага их бессмертных душ нужно видеть это назидательное зрелище.

— Какое зрелище? — спросил Пау.

— Не перебивайте, — сказала она. — Поймете по ходу рассказа. Там были Сесилия, мать Франсески, тогда восьмилетняя; Бернард, мой отец, семилетний; Раймон, ваш отец, и Беатриу. Оба они были пятилетними. Во имя веры им нужно было смотреть, как сжигают еретика.

— Мать Раймона, — сказал Исаак.

— Нет, — сказала Сибилла. — Отца Бернарда, Роже Бернарда. Раймунду, мать Раймона, привели туда вместе с детьми, она пока что не была арестована, и ей пришлось смотреть, как ее брат-близнец гибнет таким образом.

— Какой ужас, — сказала Хуана. — Но был он еретиком?

Сибилла пожала плечами.

— Наше подлинное преступление состояло в том, что мы были верны графу и своим повелителям. Но да, в моем семействе в прежние дни было много последователей чистых. Не все, а те, что были еретиками, давно умерли или исчезли.

— Но если он действительно был еретиком, у них не было выбора… — Хуана не договорила. — Право, не знаю. Когда знаешь кого-то, это совсем другое дело.

Она обратила взгляд на Роже Бернарда.

— Да, — заговорила Сибилла. — Вы, Роже Бернард, названы в честь брата-близнеца вашей бабушки, погибшего в тот день на костре, он был и моим дедушкой. И это любопытно тем, как каждый ребенок реагировал на происходящее. Раймон, возможно, поскольку был самым маленьким, забыл его полностью. Когда мы разговаривали, я поняла, что он ничего об этом не помнил.

— Если не считать сновидений, — сказал Исаак.

— Да. И выбора имени для сына.

— Я помню это, — сказал Пау. — Мне шел двенадцатый год, когда родился Роже Бернард, и помню, как мать спросила: «Почему Роже Бернард? Разве мало имен для такого милого младенца?». А он ответил, что не знает, но это имя пришло ему на ум и понравилось. Вот его и назвали Роже Бернардом.

— Второй ребенок, Сесилия, пришла в ужас и продолжала жить в ужасе, — продолжала Сибилла. — Бабушка говорила мне, что с того дня она дожидалась возраста, когда сможет выйти замуж, покинуть Бельвианес и графство Фуа. К тому времени все наши земли были конфискованы. Наши дальние родственники поумирали или обеднели, как мы. Бабушка устроила для Сесилии брак с человеком из хорошей семьи в другом графстве, который, к нашему большому удивлению и огорчению, был так же беден и по той же самой причине. Поэтому вместо того, чтобы увезти Сесилию, ее муж стал жить вместе с нами. Сесилия заставила его переехать, очевидно, в Эмпорду, и, видимо, когда из этого не вышло ничего хорошего, на острова.

— А как выжила ваша семья? — спросила Хуана.

— Бабушка обратилась с прошением к нескольким могущественным друзьям, ей разрешили пользоваться до конца жизни домом — частью ее приданого, и прилегающим к нему небольшим участком земли. Мы кое-как кормились с него. Но смерть отца и наша бедность превратили моего отца, Бернарда, третьего ребенка, в молчальника. Он почти не раскрывал рта и с возрастом становился все хуже. Я росла в доме бабушки, постоянно ожидая молчания отца и внезапных вспышек ярости. Иногда он с воплем просыпался в ужасе. Мать проводила все время, ухаживая за ним и утешая его. Потом она умерла, и отец махнул на себя рукой.

— Какой ужас, — сказала Хуана. — Что сталось с ним?

— Мы делали для него, что могли, но отец не хотел жить в мире, где был лишен почти всего. Бабушка тоже очень страдала, так как не могла находиться с ним, когда он в таком состоянии. Мы с Розой ухаживали за ним, пока он не умер. Но то была не его вина, — с жаром сказала Сибилла.

— А чья? — равнодушно спросил Понс. — По вашему мнению?

— После войн и массовых расправ над приверженцами старой веры чистых, катаризм умирал сам собой. Поблизости от нас не было перфектов, которые могли бы возглавить верных и совершать последнее таинство. Эта вера не могла существовать дальше, — сказала она. — Никто не приходил в нашу деревню выяснить, не был ли сделан донос на нашу семью. Вот чья это была вина. Того, кто донес на нас.

— Кто же это сделал? — спросил Понс.

— Арнауд, — ответила Сибилла, — Арнауд де Бельвианес, отец Раймона. Он предал нас всех. Происходил Арнауд из довольно заурядной семьи; был честолюбив и алчен. Женился на моей двоюродной бабушке Раймунде, чтобы занять более высокое положение в обществе, и жена быстро стала его презирать. Он решил от нее избавиться — они уже ненавидели друг друга — и при этом надеялся, что, сделав донос на жену и ее брата, сможет завладеть их фамильной собственностью. Но так не получилось, думаю, к великому для него сожалению. Собственность досталась другим, а наши друзья и соседи сделали для Арнауда дальнейшую жизнь в графстве невыносимой.

— Что сталось с матерью Раймона?

— Раймунду сочли менее виновной, чем ее брат, но, чтобы иметь надежду увидеть вновь сына, ей требовалось отречься и принять то наказание, какое будет наложено. Она отреклась и просидела в тюрьме шесть лет. Выйдя на волю, истратила все оставшиеся деньги на его поиски. Однако человек, которого она отправила на юг, вернулся с вестью, что Раймон умер от лихорадки, и Раймунда вскоре скончалась.

— Господи, — произнес Юсуф. — Должно быть, это тот самый…

— Да, — поспешно перебил его Исаак. — Какая жалость, что они умерли, так и не найдя друг друга.

— А четвертый ребенок? — спросил Пау. — Кто это был?

— Четвертой была Беатриу, — ответила Сибилла. — Мать Гильема. Люди говорили, она наслаждалась каждой секундой этого зрелища. По их словам, жутко было видеть, как эта хорошенькая девочка хлопала в ладоши всякий раз, когда пламя взвивалось вверх. Бабушка утверждала, что она выросла шлюхой, возможно, потому, что у нее была связь с Арнаудом. Вот, сеньоры, и все, что я знаю, если не считать того, что раз Франсеска росла, проникаясь материнскими страхами, как я отцовскими, реакция ее понятна. Почему она отличается от моей, сказать не могу. Но могу сказать, что жить с этими страхами ужасно.