Анатолий Афанасьев - Зона номер три

• Название: Зона номер три
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: Мартин
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-900033-27-9

Напряженный криминальный сюжет, изобилие драматических и любовных сцен, остроумная, часто на грани гротеска, манера изложения безусловно привлекут к супербестселлеру Анатолия Афанасьева внимание самых широких кругов читателей.

---

Постояли, покурили какое-то время. Люба жалась к Савелию, точно лозинка к дереву. Вдруг дверь в отделение отворилась и оттуда выкинули Ешку. Видно, сильным пинком. Он несколько метров пролетел по воздуху и приземлился на четвереньки. Но это было не все. Следом на крыльцо выскочила рыжая девица в темной хламиде, с полувыбритой головой и алым пятном на переносице — Кланька-Децибел. Огляделась и направилась к ним. По дороге пнула ногой копошащегося Ешку. Остановилась напротив Савелия, уперев руки в бока. Люба побежала помочь Ешке. Милиционер Володя, увидев ужасную девицу, приосанился и закурил.

— Ты не простой, — сказала девица Савелию, — да и я не пальцем сделана. Может, потолкуем?

— О чем, Кланя?

— Найдется о чем. Я у бомжа много интересного про тебя вызнала.

— Зачем спицей кольнула?

Девица хихикнула. Не отводила от Савелия ярко пылающих глаз.

— Нельзя женщину обижать, деревня неотесанная. Кланя тебе на шею вешалась, а ты пренебрег. Вот девичье сердце и не стерпело.

Савелий видел, какое семя в девице намешано, но глумливый разговор чудно его будоражил. И не столько разговор, сколько видение розового, изумительной прелести женского тела, скрывающегося под грубой хламидой, блеснувшее в камере, будто солнечный закат.

— Тебя тоже выпустили? — спросил он.

— Не твоя забота, парень. Я птица вольная, летаю, где хочу.

Люба подвела спотыкающегося Ешку. Тот пожал руки Савелию и Володе, со страхом покосился на Кланю.

— Спасибо, братцы! Коли не вы, они бы меня насмерть затоптали. Умоляю, Савелий Васильевич, не связывайся с этой женщиной. Она кого хошь уморит. Ее даже менты боятся. Всяких повидал, а такую ехидну встретил впервые.

— Заткнись, петушок! — расхохоталась Кланя. — Мне дружок твой нужен, а не ты.

По-хозяйски подхватила Савелия под руку и повела к автобусной остановке. Остальные потянулись за ними. Володя шел чуть сзади, не смешиваясь окончательно с подозрительной компанией. Со стороны можно было подумать, что милиционер их конвоирует. Бомж Ешка продолжал что-то жалобное бормотать, и Люба его утешала, обещая, как только доберутся до места, отпоить водочкой.

— Через полчаса «Санта-Барбара», — спохватилась она. — Как бы не опоздать.

Она делала вид, что не замечает страшную кришнаитку, но держалась на расстоянии. Один раз, уже в троллейбусе, Кланя сама к ней обратилась:

— Возьми всем билеты, подружка.

И Люба послушно поперлась к водителю, купить пачку талонов. В троллейбусе, в меру переполненном, Кланя прижималась к Савелию, пока не вдавила его в угол за поручни. Ее упругое тело прожигало его через пиджак.

— Будешь озоровать, — слабо сопротивлялся Савелий, — ссажу на остановке.

Ее рыжие глаза сияли возле его переносья. От кожи пахло влажной тряпкой.

— Мы с тобой поладим, Савушка, — жарко лепетала кришнаитка. — Я давно такого хотела. Из самой земли, из болота. Надоела московская рвань. Не гони меня! Я тебе пригожусь.

— На кой ляд пригодишься? — Савелий перехватил ее игривую руку у себя в паху. — Я ведь в Москву не за баловством явился.

— Знаю, зачем явился. У Ешки допыталась. Но того, кого ищешь, без меня не найдешь. Так и сгниешь в Москве, как все остальные. Москва тебя засосет и выплюнет. Или не понял?

— Тебя не выплюнула.

— Я ее разбойное чадо. А ты чужой. На свою силу надеешься зря. Она не таких ломала. Спицу перемог, это семечки. Да и не хотела я убивать. Ее угар тебя задавит.

Савелий слабел от настойчивых прикосновений и тягучего шепота. Понимал, — наваждение, но не хотел уклоняться. Девица действительно могла помочь. Порок тянется к пороку, без нее он так и будет шататься впотьмах. Ее жаркая блажь — все равно, что путеводная звездочка. Только в одном она ошибалась: ему Москва не опасна. Он посторонний в ее адовом чреве.

Пересаживались из троллейбуса в троллейбус, на одной из остановок милиционер Володя отсеялся. Отозвал Савелия на пару слов и, строго глядя в землю, посоветовал:

— Чуть чего, вызывай наряд, Савелий Васильевич. Телефон Ешка с Любкой знают. Мы эту дамочку враз уроем. Ишь, раскочегарилась.

Но по тону было слышно, не очень верит в свое обещание.

В подвале Ешка без сил повалился на лежак. Любка, как сулила, тут же налила ему водочки, попутно включив телевизор. Стакан Ешка выцедил в один присест, точно микстуру, отдышался, пожаловался Любе:

— Вся задница, понимаешь, воспалена. Но дело разве в этом!

— В чем, Ешенька?

— Пошатнулись убеждения. Народец у нас еще подлее, чем я о нем думал. Мразь и скот. Поделом ему рыночная мука.

— Во как! — засмеялась Кланя-Децибел. — Старый хорек. Все вы вонючие, старые хорьки. Тебе жопу помяли, а народ виноват. Вот весь ваш ум и вся ваша совесть. Ничего, скоро Кришна разберется с вами.

Кланя царственно расположилась на лежаке, сперва потеснив Ешку, а после и совсем спихнула его на пол. На полу, на коврике, он принял вторую порцию водки и мирно задремал. Люба упулилась в экран, где в заветном сериале умопомрачительные красотки и их кавалеры изо дня в день задиристо обсуждали, кто, с кем, когда, в каком месте и почем. Савелий и девушка с алым пятном на лбу остались в подвале как бы наедине.

— Давай, не тяни! — выдохнула кришнаитка.

— Чего тебе дать, Кланечка?

— Сядь поближе, пощупаю тебя!

— Скажи, Кланюшка, ты впрямь в восточного владыку веруешь?

— В кого верую, после скажу. Но враг у нас общий. Иди ко мне!

— У меня нет врагов, Кланюшка.

В бледном, насыщенном бредовыми голосами с экрана сумраке подвала ее яростный взгляд казался единственным живым светом. Она владела ведовством, против которого у Савелия не было защиты.

— Или боишься? Или ты не мужик?

Одним резким движением стянула с себя хламиду. Вспыхнуло, заискрилось божественное женское тело. Савелий не сдюжил. Тяжко вздохнув, перевалился на лежак.

Девушка все делала сама, не позволяя ему и пальцем шевельнуть. Угрюмо шаманила, все более распаляясь: «Вон ты какой соленый огурчик! Вон ты какой привередливый!..» Их любовное путешествие длилось очень долго. Уже Люба, выключив телевизор, бросила на лежак невидящий взгляд и отправилась на вечерний промысел. Несколько раз оживал на полу бомж Ешка, прикладывался к бутылке и, невнятно урча, снова засыпал. Во сне беспокойно, жалобно вскрикивал, со всех ног улепетывая от насильников, превративших его в петуха. Уже ночь занялась сырой прохладой, и лампочка на потолке, мигнув пару раз, сама собой потухла, а они двое, мужик и девка, все мчались в безумной скачке к невидимому пределу. Но когда все наконец закончилось, оба испытали такую безмятежную радость, как после грибного дождя.

— Насквозь меня пробил, до самого горла, — с благодарностью призналась вакханка.

— В диковину мне это, — смутился Савелий. — Но ежели желаешь, давай еще разок.

Глава 5

Над входом в общую столовую — мраморная табличка. На ней лозунг: «ЗОНА — ВЕЧНЫЙ ПРАЗДНИК ДЛЯ ВСЕХ!» За каждым столиком — по омоновцу. Необходимая мера предосторожности. В столовой харчилось большинство сотрудников Зоны, выбившихся в контрактники из быдла. Это были самые яростные приверженцы нового порядка, зонники до мозга костей, замаранные кровью, грязью и предательством, на каждом из них негде было пробы ставить, надежная опора, охранительный эшелон Зоны, сумевшие выжить в условиях сверхрынка, но все же ни одного из них нельзя было оставлять без присмотра ни на минуту. Так постановил Хохряков особым указом, и он был, разумеется, прав. Жизнь показала, что контрактники, сбившись в кучу больше одного человека, обязательно придумывали какую-нибудь гадость.

Приходящий на кормежку сотрудник перво-наперво платил небольшую, чисто символическую мзду омоновцу, к которому подсаживался за стол, потом его обыскивали, снимали отпечатки пальцев, и уж только после этого он получал тарелку горячей жратвы — обыкновенно сытного борща, заправленного свиным салом. Столовая редко пустовала, потому что любому контрактнику вменялось в обязанность посетить ее хотя бы раз в день. Да мало кто и отнекивался. Если угодить омоновцу, то можно было в заключение трапезы рассчитывать на кружку огненного пойла под игривым названием «Кровавая Катя», от коего напитка счастливчик балдел не меньше суток. Правда, были случаи летального исхода, связанного с перегрузкой организма «Кровавой Катей», но тут уж, как говорится, кто не рискует…

Дема Гаврюхин через Прокоптюка передал, что изменил место встречи и назначил ее именно в столовой, в субботу, в двенадцать часов дня. Как было велено, Гурко подошел к пятому столику от кухни, поклонился омоновской ряхе и произнес пароль: «Извините за опоздание. Теща приболела!»

Омоновец глянул исподлобья — на плоской харе вспыхнули два прицельных голубых фонарика — и презрительно бросил: «Садись, пенек! Твоей теще Давно сдохнуть пора». Это был отзыв.