Лев Безыменский - OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА»

• Название: OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА»
• Автор: Лев Безыменский
• Издательство: Издательство Агентства печати Новости,
• Жанр: История
• Год: 1978

---

— Вопрос о нормализации отношений между Советской Россией и веймарской Германией возник задолго до Рапалло, и в этом отношении едва ли правы те, кто пытался и пытается изобразить договор как «полную неожиданность» или как результат какихто хитроумных маневров. Нет, вопрос этот ставился самой жизнью. Он обсуждался еще зимой 1921 года, а также в январефеврале 1922 года в Берлине. Известно, что в начале апреля 1922 года, проезжая через Берлин, Г В. Чичерин встретился с Виртом и Ратенау и вел с ними переговоры.

Но немецкая сторона не проявила тогда желания достичь соглашения...

На конференции в Генуе после пленарного заседания 10 апреля 1922 года руководители немецкой делегации поняли, что вопрос номер один на конференции — это «русский вопрос». В то же время они почувствовали, что Ллойд Джордж и Барту стремятся отстранить Германию от «большой политики». Уже в первые дни конференции рейхсканцлер Иозеф Вирт и министр иностранных дел Вальтер Ратенау начали сильно сомневаться в правильности своих прозападных позиций. 14 апреля немцы особенно забеспокоились: на вилле «Альбертис», являвшейся резиденцией Ллойд Джорджа, начались неофициальные встречи, на которые были приглашены также советские делегаты. Все это заметно беспокоило Ратенау и Мальцана, которых англичане и французы практически выставили за дверь, хотя и заверяли, что Германия не подвергается никакой дискриминации.

15 апреля Мальцан встречался с советскими представителями и вел переговоры об урегулировании взаимных претензий. Советские делегаты заявили, что лучшим средством решения всех проблем было бы подписать соглашение, предложенное в апреле в Берлине. Мальцан не дал ответа, но — что любопытно отметить — сразу же проинформировал англичан. Те не проявили особого удивления и заявили, что переговоры на вилле «Альбертис» идут успешно.

В этих условиях понятен интерес, который возбудил у Вирта, Ратенау и Мальцана телефонный звонок из резиденции советской делегации.

В западной исторической литературе своеобразным «классическим описанием» Рапалльского соглашения стали мемуары уже упоминавшегося выше лорда д'Абернона. Ссылаясь на рассказ фон Мальцана, д'Абернон изображал события так, будто в ночь с 15 на 16 апреля позвонил сам Г. В. Чичерин и пригласил Мальцана и Ратенау прибыть в «Палаццо империале», чтобы обсудить возможность договора между РСФСР и Германией. Разговор якобы продолжался 15 минут.

Возможно, эта версия выглядит весьма интригующе. В действительности дело происходило иначе. Мальцану звонил не Чичерин, а заведующий экономическо-правовым отделом НКИД А.Сабанин. Он говорил с ним несколько минут и попросил передать рейхсканцлеру Вирту, что Г. В. Чичерин предлагает продолжить переговоры, начатые 4 апреля в Берлине. Это предложение было принято немцами.

Утром 16 апреля, примерно в 11 часов, в резиденцию советской делегации прибыли Ратенау, Мальцан, Гильфердинг и фон Симонс. Они начали переговоры с Г. 3. Чичериным. Совещание длилось примерно два часа. Потом был сделан перерыв, и германская делегация уехала на какой-то дипломатический завтрак. За это время был подготовлен текст соглашения. Во второй половине дня германская делегация вернулась и после согласования текста Вальтер Ратенау и Г В. Чичерин подписали Рапалльский договор.

Смысл соглашения был таков: РСФСР и Германия, выступая как полностью равноправные стороны, отказывались от взаимных претензий, возникших в результате войны между Германией и Россией. Германия отказалась от требования возвратить национализированные предприятия бывшим германским владельцам — при том условии, что РСФСР не будет удовлетворять таких же требований других стран. Одновременно возобновлялись дипломатические отношения и обе стороны предоставляли друг другу режим наибольшего благоприятствования в торговле.

Итак, Рапалло стало реальностью международной политики, и, как известно, В. И. Ленин высоко отозвался о нем, расценив его как подтверждение факта «действительного равноправия двух систем собственности»[37]. Сегодня мы называем это фактом мирного сосуществования двух систем и нелишне будет напомнить, что в 20-е годы Георгий Васильевич Чичерин в своих выступлениях применял это понятие, ставшее тоже нормой международного сотрудничества.

За Рапалльским соглашением последовали советско-германские соглашения 1926 и 1931 годов. Для нас нет никакого сомнения, что они родились не без участия влиятельных финансово-промышленных групп Германии, за которых говорило уже само имя Ратенау, генерального директора электротехнического концерна АЭГ (хотя этот деятель лично и не принадлежал к последовательным сторонникам Рапалло). Число крупнейших фирм, которые поддерживали теорию и практику советско-германского сотрудничества, было велико, и среди них были самые громкие имена.

Почему же за 1931 годом последовал год 1933-й? Почему оборвался путь, начавшийся в Рапалло? Этот вопрос действительно нельзя оставлять без ответа, поскольку он имеет прямую связь с интерпретацией решающих событий в истории Германии. Я помню беседу, которую имел в 1961 году с одним из тогдашних руководителей. Христианско-демократического союза ФРГ д-ром Ойгеном Герстенмайером. В разговоре мой собеседник, кокетничая гегелевским инструментарием, упрекал Маркса и исторический материализм в «безнадежном детерминизме», якобы не оставляющем свободы для исторического развития. Д-p Герстенмайер предпочитал идею «открытых дверей истории», которые, мол, должны быть распахнуты для любых возможностей.

Мы спорили о будущем, но та же проблематика существует для прошлого. Истина всегда конкретна, и именно в конкретной ситуации 20х — 30х годов германской истории можно видеть, какие социально-экономические и политические силы захлопнули «двери истории», открытые в Рапалло, и направили Германию по иному, роковому для нее пути агрессии и антикоммунизма.

Двери, вне всякого сомнения, были раскрыты, тем более что страны Запада — Англия, Франция и на втором плане США, — с которыми Германия была связана теснейшими классовыми узами, наносили Германии один удар за другим: военное поражение в 1918 году, Версаль в 1919 году и вторжение в Рур в 1923 году. Запад вел линию на полную дискриминацию и изоляцию Германии. А Советская Россия оказала Германии помощь: она не признала Версаль и, подписав Рапалло, вывела Германию из европейской изоляции.

В этих условиях ответ на вопрос об отношении Германии к России звучал поразному в разных устах. Для понимания этого всегда надо помнить мудрый ленинский анализ: ведь В. И. Ленин в многочисленных речах проводил мысль о «двух партиях» в буржуазном лагере: одну он условно называл «пацифистской», другую «военной». Действительно, обе эти «партии» (не эквивалентные парламентским политическим партиям) существовали в веймарской Германии и вели внутренний спор. Одно время казалось, что верх берет здравый смысл например, у таких деятелей, как руководитель рейхсвера генерал-полковник Ганс фон Сект.

Но подобным образом вели себя далеко не все. «Военная партия» германской крупной буржуазии была сильна и влиятельна. Еще в дни мирных переговоров в БрестЛитовске генерал-фельдмаршал Гинденбург предложил, по свидетельству статс-секретаря Рихарда Кюльмана, «довольно широкую программу аннексии». Когда же Кюльман спросил генерал-фельдмаршала, какие цели преследует это предложение, Гинденбург ответил:

— Я хочу обеспечить пространство для передвижения германского левого крыла в следующей войне с Россией[38].

За этим, поистине первым предвосхищением плана «Барбаросса» стояли, как можно предполагать, чисто военные мотивы, типичные для Гинденбурга. Но именно в этот период и в этом направлении работала также мысль «мозгового треста» (или многих «мозговых трестов») промышленного мира тогдашней Германии. Немецкий центральный архив сохранил немалое количество документов, отражающих эту работу. Так, 27 февраля 1918 года на имя статс-секретаря министерства экономики было отправлено письмо за подписью директоров «Дойче банк», «Дрезднер банк», «Берлинер хандельсгезельшафт» и многих других финансово-промышленных фирм о немецких претензиях к РСФСР[39].

16 мая 1918 года в дюссельдорфском «Штальхофе» — мрачном серокаменном здании в центре города — состоялось совещание самых влиятельных деятелей делового мира (Август Тиссен, Гуго Стиннес, Альберт Феглер, Кирдорф, Гугенберг, директора Брунс, Рейш, Клекнер, Рехлинг, Пенсген и другие). Обсуждались предложение о том, чтобы «Германия и ее союзники на длительное время осуществили военную оккупацию коммуникаций, связывающих европейские страны с Севером России», и вопрос «освоения» России, Украины и лимитрофов. Центральная мысль, как гласит протокол, состояла в том, чтобы обеспечить «возможно более глубокое финансовое проникновение в Россию для сохранения политического и военного превосходства Ге мании[40]. В соответствии с этим замыслом Карл Гельоерих призвал участников совещания к тому, чтобы «в оккупированных нами прибалтийских областях, в Финляндии, на Украине, в Донбассе и на Кавказе мы расправились с большевиками». Ибо «только в том случае, если на место большевистского режима придет новый порядок вещей, мы могли бы облегчить ведение войны путем использования русских источников и запасов»[41]. Заметим: Карл Гельферих был одним из директоров «Дойче банк» и по странному совпадению событий оказался в 1918 году на посту посла в Москве.