Гельмут Пабст - Дневник немецкого солдата (Военные будни на Восточном фронте 1941-1943)

• Название: Дневник немецкого солдата (Военные будни на Восточном фронте 1941-1943)
• Автор: Гельмут Пабст
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Встречный ветер был так силен, что, несмотря на специальные расчеты расстояния помимо карты, одна батарея стреляла с недолетом в сто метров; но такие условия - исключение. Я был с Будде, который хоть по-настоящему и не был солдатом, но был подходящим для такой работы человеком. Три с половиной часа мы шли на лыжах под углом к ветру, по колено в рыхлом снегу, ослепляемые кристалликами снега. Наши повязанные поверх шапок шарфы затвердели от мороза, и на каком-то этапе я беспокоился по поводу кончиков своих пальцев. Но мы туда дошли, даже при том, что приходилось пересекать отрезок открытой местности в конце.

В роте были рады получить дополнительную помощь. Мы пошли с передовым наблюдателем легкой батареи, который уже был там некоторое время. В соседнем доме находился наблюдательный пост минометной батареи, с жилыми помещениями, прекрасно оборудованными в конюшне. Была обустроена даже общая комната, подальше от дыры в потолке, через которую залетал мокрый снег. Эти два дома были последними из обитаемых, хотя у обоих и были сбиты выстрелами трубы. Видимость отсюда настолько плоха, что мы без колебаний развели огонь. Стало очень уютно.

Пока есть огонь, жить можно. У нас был телефонный провод, соединяющий между собой позиции минометов, роту, батальон и наш НП. Оттуда линия шла через наш собственный коммутатор к артиллерийским позициям и группе расчетов. Работы было немного. Я стоял на поврежденном чердаке, откуда мог наблюдать орудия, пристреливающиеся к цели. О цели можно было только догадываться, но опять же, несмотря на утренний неудачный опыт, снаряды падали с недолетом метров в триста. Ветер даже еще больше усилился. Потом уже, когда я причесывался, в моей руке оказалось полно снега.

Ночь была спокойной. Русские пытались атаковать Р., но застряли в снегу уже через двести метров. Как правило, они отказываются от таких попыток, потому что в ответ по ним сразу же открывается фланкирующий огонь. Два снаряда вылетели из нашей "конюшни", один попал в нее.

Пехотинцы вылезли из своих помещений, опасаясь, что обломки поврежденной постройки могут воспламениться. Они вошли в наше помещение в два часа ночи. Будде проснулся и слышал, как они говорили: "Посмотрите, как дрыхнут эти жирные ублюдки!" Он рассказал мне об этом, когда мы возвращались домой. Нас отозвали в девять часов утра.

Мы устлали вход в землянку ветками с тем, чтобы ее обитатели больше не входили в нее в снегу. Но теперь она превращается в ледяной грот, из-за тающего вокруг печной трубы снега и теплого воздуха, поднимающегося кверху. Траншея коммуникации заполнена снегом уже давно. Если сойти с едва видимой тропы, то провалишься в снег по пояс. Тогда приходится рывком переворачиваться на спину или живот и перекатываться, чтобы освободить ноги, и так продолжать перекатываться и ползти. Таким способом добираешься до снежной тропы, откуда ныряешь прямо в землянку, как лиса в свою нору.

Эти снежные норы - что-то фантастическое. Снизу виден только вход с вьющимся вокруг снегом, сверкающим на солнце. Свет прорывается внутрь, как ревущий водопад на изломе, становясь день ото дня все ярче.

Я взял бинокль и перегнулся через снежную стену. Ветер дул мне прямо в лицо, и когда я стоял там, то думал: пройдет немного времени до того момента, когда меня совершенно занесет снегом. Им слегка запорошило мои перчатки, снег забился во все складки моего маскхалата, набился в капюшон. Интересно наблюдать, как совершают обход двое дозорных, а ветер бьет их по ногам полами шинелей, смотреть, как снег вьется и заносит землянки русских. Несколько заблудившихся Иванов то появлялись, то исчезали в безумном танце, согнувшись в поиске чего-то, бегая взад-вперед. Очевидно, им приходилось гораздо тяжелее, чем мне, так как я в любое время мог ускользнуть в укрытие, смотреть, как снег тает на моих ботинках, а от моих белых штанов начинает идти пар, а также наслаждаться запахом хлебной ковриги, приятно щекотавшим ноздри.

Когда я разбудил своих товарищей, была половина шестого. Печка еще раз отдала все свое тепло, но потом ее нужно было погасить, потому что в ясный день дым виден на много километров. Выдался ясный день, с пронзительно голубым небом, сверкающим и сияющим ослепительным великолепием. На фоне бледного неба выделялась нежная радуга, образованная кристалликами льда, поднятыми ветром в более высокие слои атмосферы. Солнце было таким теплым, что я вытянулся под ним, чтобы позагорать.

Мы вырыли новую траншею в лесу, шести футов глубиной. Когда мои товарищи перебрасывали снег, он вспыхивал золотом и, сверкая, падал, относимый ветром. Я беспокоился, как бы русские это не заметили. Видимость была превосходной. Осмотрел местность в бинокль и разглядел все наши системы полевых укреплений, которые не заметил до этого.

Потом мы по очереди копали, работали, подставляя солнцу лица, вплоть до вечера. Теперь лицо у меня горит, и кожа на щеках задубела. С каким наслаждением я умывался вечером теплой водой и смазывал кремом лицо и руки.

Как приятно было получить почту. Ее было много, и доставка ее не занимала много времени. На конвертах был почтовый штамп от 27 февраля. Чудесно, что наконец появилось настоящее чувство близости.

Тем временем землянка стала даже еще более красивой. В рамках из тополя - миниатюры из книги "Кодекс Манессе"{5} высвечивались красными и золотыми тонами подобно русским иконам. Тут есть и ящик для полевой почты, а книжную полку и полку для газет привезут завтра. Постепенно всему отводится свое место, и мы чувствуем себя как дома. Это приятный коллектив, маленький круг своего рода избранных людей, как это часто бывает на НП. По вечерам мы говорим об искусстве и литературе, об истории, языках и философии, а иногда декламируем забытые стихи, вспоминаем о прошлом и мечтаем о будущем. Все мы люди разного возраста; двоим из нас около тридцати, а еще двоим примерно по двадцать. Лейтенант среднего среди нас возраста - ему двадцать четыре. Разные поколения, подумаете вы. Но нет, это удивительно. Мы разделяем одни и те же идеалы, грезим об одном и том же и желаем одного и того же. У нас одни и те же сомнения и одинаковые амбиции.

Но может быть, это неудивительно, потому что истинные ценности вот тут, и они уравновешенны. Высокопарные фразы звучат здесь неискренне, человек становится самим собой. Вырастет ли из всего этого некая внутренняя сила, значительное средоточие сил, обращение к внутренним сферам? Может ли существование этих сил быть признано и могут ли они еще раз подтвердить мерило и ценность нашей жизни? Это такой вопрос, решение которого лежит в будущем. Сейчас перед нами стоят другие проблемы, которые нужно разрешить, не останавливаясь для того, чтобы оценить их тяжесть.

Сегодня у меня стрельбы. Это должно быть небольшой тренировкой в артиллерийской стрельбе, строго в соответствии с правилами; при таких условиях позиции противника казались мне совершенно неинтересной мишенью. Я все время ворчал про себя, бросая намеки на то, что цель 316 была бы лучшим выбором, что она мне приглянулась и что я с удовольствием стрелял бы но ней гораздо больше. Но командиры сказали "нет", это слишком трудно. За позициями русских был лес, и стрельба снарядами, которые могут пройти вдали от цели, была недостаточно продуктивна...

...Я ощущал большую горечь. Но затем появились наблюдатели с донесением: "Противник окапывается у пункта 316. Они суетятся в маскхалатах, и у них уже есть новые свежеотрытые траншеи". Доклады поступали один за другим. Судьба была на стороне моего плана. Так что, в конце концов, я стрелял по пункту 316. Ура! Вот я и заставил их прятаться, это было так здорово, как на каникулах.

Со вчерашнего дня появились признаки оттепели, и, хотя большое таяние снегов ожидается только через две недели, у нас появляется все больше проблем, связанных с подготовкой к периоду распутицы. Например, зимой перед нашей деревней пало около пятидесяти лошадей.

Хотя гражданское население приложило много стараний к тому, чтобы избавиться от падали, скелеты все еще виднелись из-под снега. Самый практичный способ - сжечь останки. На это уходит много дров, и, конечно, не удастся устроить такой жар, как в крематории. Однако это проверенный и эффективный метод. Когда сойдет снег, покажутся также и трупы нескольких убитых русских.

Нет, наше дело не отличается изысканностью. Но такое уж оно есть. Было признано, что мы хорошо поработали в последние несколько недель. Командир батареи и лейтенант фон Гинденбург были отмечены в официальных донесениях. Фон Гинденбурга произвели в капитаны. Один из батальонных командиров удостоен Золотого креста Германии, а командир полка полковник Данхаузер Рыцарского креста.

Снаружи вокруг буйствует метель, крутя снежные вихри. Это как окутывающий все тонкий дым, так что видны лишь верхушки деревьев, и деревни "плавают", как маленькие острова. Русские совершенно правы в том, что оттепель наступит через две недели. Но какое мне дело. Когда метель хватает меня за шею, я поднимаю воротник, а когда поднимаю вверх глаза, то вижу сквозь всю эту бурю крошечную полоску голубизны, которая говорит мне, что силы зимы сломлены, что она так злится сегодня, так как весна уже наступает ей на пятки.