Стефан Куртуа - Черная книга коммунизма

• Название: Черная книга коммунизма
• Автор: Стефан Куртуа
• Издательство: Три века истории
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-93453-037-2

«Черная книга коммунизма» — первое фундаментальное справочное издание, посвященное исследованию преступлений коммунистических режимов, существовавших в ХХ веке. Международный коллектив ученых-историков провел огромную работу, собрав воедино всю информацию о преступлениях, совершенных под флагом коммунизма во многих странах и на разных континентах. При этом использовались не только многочисленные свидетельства и воспоминания очевидцев, но также материалы из недоступных ранее архивов.

Книга, предлагаемая вниманию читателя, уже издана во многих европейских странах. Она серьезна, масштабна, туго набита фактами, многие из них уникальны своей новизной, подчас невероятностью. Это своего рода исследование о раковой опухоли большевизма, которая беспощадно уничтожала поколение за поколением во всем мире и, прежде всего, в России.

Книгу создали зарубежные историки. Жаль, что не российские. Но замечательно, что исследование выходит в русском издании.

Что же это за явление — большевизм, основанный В. Ульяновым в 1903 году?

Ленин в начале века патетически воскликнул: «Дайте нам партию революционеров, и мы перевернем Россию!»

Перевернули. Поставили с ног на голову. Что получили? Ничего, зато потеряли целое столетие. На то же столетие отстали от цивилизованных стран. Убиты десятки миллионов людей. Страна — нищая, отсталая, нация биологически вырождается. И перспективы выздоровления страны и нации отнюдь не радужны. Почему? Потому, что наше общество пусть еще не смертельно, но все еще запредельно отравлено ложью. Мы все еще продолжаем жить в каком-то кошмарном сне. Боремся за свободу, а живем по-советски.

Самое ужасное, что существует на белом свете, — это извращение прекрасного. большевистский режим родился из революционной решительности, на словах вдохновляемой гуманистическими идеалами. Ленинцы были убеждены, что только насилие является универсальным и единственным средством осуществления этих идеалов.

Большевизм и фашизм — две стороны одной и той же медали. Медали вселенского зла.

---

Эти перемены, представленные как «меры по укреплению социалистической законности», имели, однако, весьма ограниченную эффективность. Контроль за ордерами на аресты, подписанными прокуратурой, оказался невозможным, потому что генеральный прокурор Вышинский дал всю полноту власти репрессивным органам. С другой стороны, начиная с сентября 1934 года Политбюро приостановило им же утвержденную недавно процедуру рассмотрения приговоров к высшей мере и разрешило ответственным представителям местной власти не обращаться за утверждением таких приговоров к Москве. Но затишье длилось недолго.

1 декабря 1934 года произошло убийство Сергея Кирова, члена Политбюро и первого секретаря Ленинградской партийной организации. Убийцей оказался молодой экзальтированный коммунист Леонид Николаев, которому удалось с оружием проникнуть в Смольный, где размещались руководящие органы Ленинградской партийной организации.

В последующие годы гипотеза о прямом участии Сталина в убийстве его главного «политического соперника» подтвердилась в разоблачительной речи Хрущева, в его так называемом «закрытом докладе», сделанном в ночь с 24 на 25 февраля 1956 года на XX съезде партии. Однако эта гипотеза недавно была опровергнута в работе Аллы Кириллиной, которая опиралась на неопубликованные архивные данные. Из этого тем не менее не следует, что убийство Кирова не было на руку Сталину и не было им широко использовано в политических целях. Сталин сумел пустить в ход саму идею постоянного наличия заговора — она позволяла поддерживать атмосферу кризиса и напряжения в стране. В любой момент заговор мог стать вполне осязаемым доказательством реального существования обширной конспиративной организации, угрожающей стране, ее правительству и социализму. Отныне всегда под рукой было блестящее объяснение слабостей системы: если что-то было не в порядке в стране, если жизнь трудна — а ведь, согласно Сталину, «жить стало лучше, жить стало веселее», — значит, вина лежит на убийцах Кирова.

Несколько часов спустя после убийства был издан декрет, известный как «Закон от 1 декабря». Эта необычная мера была принята по личному распоряжению Сталина, и только через два дня она была обсуждена на Политбюро, поддержавшем сокращение до десяти дней разбирательство дел террористов, обсуждение дел в отсутствии сторон, также, как немедленное исполнение приговора о смертной казни. Этот закон, отменивший «длительные», растянувшиеся на несколько месяцев, судебные процедуры, должен был стать идеальным инструментом в развязывании Большого террора.

В последовавшие за этим событием недели большое число бывших сталинских оппозиционеров внутри партии были обвинены в террористической деятельности. 22 декабря 1934 года пресса сообщила о «страшном преступлении» подпольной террористической группы, в которую, кроме Николаева, оказывается, входило еще 13 «бывших зиновьевцев», руководимых так называемым Ленинградским центром. Все члены этой группы были осуждены при закрытых дверях и немедленно расстреляны 28 и 29 декабря. 9 января 1935 года открылся процесс мифической «Ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы», включающей 77 человек, среди которых были многие известные партийные деятели, оказывавшие сопротивление сталинскому курсу; все они были приговорены к тюремному заключению. Разоблачение «Ленинградского центра» помогло выявить «Московский центр», в который входило 19 человек и лично Зиновьев и Каменев; они были обвинены в «идеологическом соучастии», сопричастности к убийству Кирова и осуждены 16 января 1935 года. Зиновьев и Каменев признали, что «прежняя деятельность оппозиции могла в силу объективных обстоятельств способствовать вырождению этих коммунистов в преступников». Ошеломляющее признание своей «идейной сопричастности», которое прозвучало после стольких раскаяний и публичных отрицаний, должно было представить двух бывших руководителей как искупительную жертву в будущей пародии на правосудие. А пока это им стоило пяти и десяти лет заключения. В общем, за два месяца — с декабря 1934 по февраль 1935 года — в соответствии с новой процедурой, предусмотренной Законом о терроризме от 1 декабря, было осуждено б 500 человек.

На следующий день после приговора Зиновьеву и Каменеву Центральный комитет рассылает во все партийные организации секретное распоряжение, озаглавленное: «Уроки событий, связанных с подлым убийством товарища Кирова». В этом тексте говорилось о существовании заговора, руководимого «двумя зиновьевскими центрами» (…), которые на самом деле «являются замаскированной формой белогвардейской организации», и напоминалось, что история партии была и остается постоянной борьбой с «антипартийными группами» троцкистов, демократических центристов, правых уклонистов, право-левацких уклонистов и т. п. Под подозрение попадают все те, кто когда бы то ни было высказывался против сталинской линии. Охота на бывших оппозиционеров усилилась. В конце января 1935 года 988 сторонников Зиновьева были высланы из Ленинграда в Сибирь. Центральный комитет приказал всем местным партийным организациям составить списки коммунистов, исключенных из партии в 1926–1928 годах за принадлежность к троцкистскому и троцкистко-зиновьевскому блоку. На базе этих списков были потом произведены аресты. В мае 1935 года Сталин разослал в местные партийные инстанции новое письмо Центрального комитета, предписывающее тщательную проверку личного дела каждого коммуниста.

Согласно официальной версии убийство Кирова было совершено преступником, проникшим в Смольный с фальшивым партийным билетом, что определяло крайнюю необходимость и «огромную политическую важность» кампании по обмену партийных билетов. Кампания эта длилась более шести месяцев при участии НКВД, ибо оно доставляло в партийные инстанции дела «сомнительных» коммунистов, а партийные организации в свою очередь сообщали НКВД данные об исключенных из партии во время кампаний по обмену партбилетов. В ходе этой кампании из партии было исключено 9 % членов, что составляет 250 000 человек. Согласно данным, доложенным на пленуме Центрального комитета, собранном в декабре 1935 года начальником центрального отдела кадров Николаем Ежовым, отвечавшим за данную операцию, 15 218 исключенных из партии «врагов» были арестованы в ходе этой кампании. Но эта чистка, по мнению Ежова, разворачивалась не так, как следовало бы. Она длилась в три раза дольше, чем это было запланировано, и «проходила вяло, на грани саботажа» из-за большого числа устроившихся в аппарате бюрократических элементов. Несмотря на неоднократные призывы центральных властей разоблачать троцкистов и зиновьевцев, только 3 % исключенных принадлежали к этой категории. Местные партийные руководители не слишком охотно шли на контакт с органами НКВД и не так быстро давали центру свои списки людей, которых необходимо выслать по административным соображениям. Короче говоря, Ежов в ходе кампании по обмену партийных билетов установил, что «круговая порука» местных органов партии препятствует эффективному контролю со стороны центральных властей над тем, что реально происходит в стране. Это был очень важный урок, о котором Сталин потом вспомнит.

Волна террора, поднявшаяся на следующий день после убийства Кирова, охватила не только бывших оппозиционеров сталинской линии внутри партии. Под предлогом расправы с «белогвардейскими террористическими элементами, пересекшими западную границу СССР», Политбюро 27 декабря 1934 года приняло решение депортировать две тысячи «антисоветских семей» из приграничных районов Украины. 15 марта 1935 года аналогичные меры были приняты «ко всем сомнительным элементам», находящимся на границе с Ленинградом и в автономной республике Карелия, они были отселены в Казахстан и Западную Сибирь. Речь шла в основном о финнах, которые стали первыми жертвами этнической чистки, достигшей во время войны своего апогея. За этой первой большой депортацией десяти тысяч человек по национальному признаку последовала вторая, весной 1936 года, коснувшаяся 15 000 семей поляков и украинских немцев, которые были переселены в Казахстан, в район Караганды, и размещены в колхозах.

Как свидетельствуют цифры (они подняты из дел НКВД), репрессии набирали силу (267 000 в 1935 году, 274 000 в 1936 году). Но в эти же годы были также осуществлены некоторые меры по ослаблению репрессий; так, например, уничтожение категории лишенцев, отмена наказаний для приговоренных к пяти годам заключения колхозникам, досрочное освобождение 37 000 человек, осужденных законом от 7 августа 1932 года, восстановление гражданских прав спецпоселенцев, отмена дискриминации в отношении прав на высшее образование для детей депортированных. Однако принятые меры были противоречивыми. Так, депортированные кулаки, будучи восстановленными в своих гражданских правах, на самом деле не имели права покидать места своего проживания. Если бы они действительно были восстановлены в правах, то должны были бы вернуться в свои деревни, что повлекло бы за собой ряд неразрешимых проблем для властей. Можно ли разрешить им вступать в колхоз? И где им жить, поскольку их дома и имущество конфискованы? В логике репрессий возможны были только паузы, но не могло быть никакого отступления назад.