Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

Собственно донос выкреста явился основанием для начала дополнительного локального следствия против патриарха, гораздо менее известного, чем основное следствие, итогом которому стал приговор Соборного суда в Москве в декабре 1666 г. (с Никона за многочисленные прегрешения, и в первую очередь за самовольное оставление престола, вторжение в государственные дела и клевету на царя, был снят сан патриарха, а сам он отправляется в ссылку простым иноком в Ферапонтов монастырь). Известно, что это расследование продолжалось уже после вынесения Никону главного приговора, до 27 апреля 1667 г., когда Михайло и Демьян были поставлены на Соборе перед Вселенскими патриархами Александрийским и Антиохийским, присутствовавшими на суде, и дело было решено в их пользу.

В архивной описи этот комплекс материалов зафиксирован как «Розыскание по доносу на патриарха Никона новокрещенца из жидов Михаила Афанасьева» 1666 г. В состав следственного дела вошел целый ряд документов, впервые публикуемых здесь: ответная челобитная патриарха Никона к царю Алексею Михайловичу о приезде к нему в Новый Иерусалим царских посланников для расследования выдвинутых против него обвинений, с приложением «роспросных речей» Демьяна Ивановича Левицкого, и «рассмотрение» по доносу Михаила Афанасьева на патриаршего крестника Дениса Долманова, в том числе материалы допросов Долманова и показания свидетелей.

Как следует из этих документов, по доносу М. Афанасьева к его оппоненту, Никону, для расследования из столицы ездили архимандрит московского Чудова монастыря Иоаким и доверенное лицо царя и его секретарь думный дьяк Разрядного приказа (бывший дьяк Приказа тайных дел) Д. М. Башмаков с отрядом стрельцов, сотником и стрелецким головой; при этом между доносчиками, обвиняемыми и свидетелями проводились очные ставки. Главная же мысль челобитной патриарха — стремление обелить себя в глазах Алексея Михайловича: Никон просит не верить якобы ложным доносам, которые составили на него «Демьянко жид» и «жид Мишка». В свою очередь, Никон всячески стремится обвинить своих бывших слуг в «жидовстве». Это не случайно, ибо отход от православия и совращение в иудаизм были одними из самых тягчайших преступлений того времени и по Соборному Уложению 1649 г. карались смертной казнью. Глава XXII, пункт 24 свода российского законодательства царя Алексея Михайловича говорит о том, что, если «бусурман» совратит православного в свою веру и «по своей бусурманской вере обрежет», того преступника следует казнить — «сжечь огнем безо всякаго милосердия»[467]. Более того, патриарх через своих людей пытается связать в одну цепочку «еврейнов Мишку и Демьянку» с лекарем «Данилом жидовином» и его знакомыми-выкрестами в Москве, в приходе церкви Иоанна Богослова в Бронной слободе («Марк оконничник», «спевак Василий Кирилов» и др.), утверждая, что они в столице тайно «субботствуют». Сейчас трудно судить, являются ли эти свидетельства правдой; вполне возможно, что на поверку они могут оказаться не чем иным, как домыслом, продиктованным одним желанием — отомстить своим обидчикам, бывшим дворовым людям. Но, как мы уже знаем, власти приняли сторону новокрещеных и отвергли доводы поверженного патриарха. В любом случае материалы следственного дела по доносу крещеных евреев на патриарха Никона остаются весьма ценным документальным памятником своей эпохи, подробно раскрывая некоторые доселе неизвестные моменты следствия и суда над опальным предстоятелем русской церкви, и в особенности «еврейские мотивы» дела Никона. Кроме того, текстологический анализ документов показывает, что они являются важным историческим источником (написанным скорописью середины XVII века), представляющим собой образец делопроизводства в России второй половины этого столетия. Данные материалы ярко характеризуют деловой язык приказной документации того времени, причем приближенный к языку разговорному.

Документальный памятник отложился в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фонде 27 «Приказ тайных дел» — разряде XXVII бывшего Государственного архива Российской империи (Санкт-Петербургского государственного архива МИД), созданного в начале XIX века для хранения дел особой политической и государственной важности. В РГАДА дело в составе одной из коллекций Госархива оказывается в 1925 г. Первоначально «розыскание» составляло отдельное архивное дело № 267, однако впоследствии оно вместе с рядом других обособленных единиц хранения, тематически касающихся опалы патриарха Никона, было присоединено к основному следственному делу, разделенному ныне на 10 частей («Дело об оставлении патриархом Московским и всея Руси Никоном патриаршего престола, о пребывании его в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре (в том числе его письма к царю) и суде над ним на церковном Соборе 1666–1667 гг.»). Данный текст вошел в 8-ю часть дела, составив его XXIII и XXIV разделы. Рукописный текст документов передан в соответствии с правилами публикации исторических источников XVII века.

ДОКУМЕНТЫ

(л. 238) XXIII.

Челобитная патриарха Никона к царю Алексею Михайловичу — касательно приезда к нему, патриарху, в Воскресенский монастырь, по царскому указу, Чудова монастыря архимандрита Иоакима и дьяка Дементия Башмакова с стрельцами для взятия его, Никона, крестника Дениса Долманова и имевшагося у него ящика с письмами, по поводу объявленного на него, Долманова, патриаршим сыном боярским Михаилом Афонасьевым (Евреиным) государева дела, и для взятия содержавшагося в монастырской тюрьме по подозрению в жидовстве Демьяна Левицкого, а также жены его, Левицкого, жены означенного Михаила Афанасьева (Евреина) и жены слесаря Трофима, — с просьбою не верить ложным Афонасьева (Евреина) и Левицкого на него, Никона, доносам и с приложением копий с письма Демьяна Левицкого к патриарху Никону и с расспросных его речей.

Получена 25 октября 7175/1666 года[468] (л. 238 а) Великому государю царю и великому князю Алексею Михаиловичю всеа Великия и Малыя и Белмя Росии самодержцу, богомолец твой, государев, смиренный Никон патриарх Бога молит и челом бьет. В нынешнем, государь, во [7] 175-ом (1666) году октября в 21 день приезжал ко мне, богомолцу твоему, в Воскресенский монастырь Чюдова монастыря архимарит Иаким[469] да твой, государев, думной дьяк Дементей Башмаков[470], да с ними головы стрелетцкие, и сотники, и стрелцы. И приехав, у города в воротех и около тюрмы поставил караул. И пришов ко мне в келью, говорил нам, богомолцу твоему, твоим государевым словом. Указал де ты, великий государь, ехать им к нам, богомолцу твоему, для того бил де челом тебе, великому государю, и на Соборе сынчишко наш боярской Мишка евреин, а сказал де он за собою твое государево великое царьственное дело на крестьника нашего на Дениса Далманова, и чтоб нам, богомолцу твоему, того Дениса Далманова отдать им, да у него ж взять ящик с писмами. И я, богомолец твой, по твоему государеву указу Дениса Далманова, сыскав, им отдал, и ящик с писмами, где они знали, взяли. Да они ж говорили нам, богомолцу твоему, чтоб Демьянка Левитц-кого з женою и жену Мишки евреина и Трошкину жену слесаря отдать. И я, богомолец твой, по твоему государеву указу Демьянка з женою и Мишкину жену евреина и Трошкину жену слесаря велел отдать со всеми животами.

А тот Демьянко посажен был в тюрму в великом // (л. 239) деле потому, что многие на него свидетели здесь, что о жидовской вере он, Демьянко, имел со всеми прение, и похваляет жидовскую веру и закон, а христианскую веру уничижает, и со священники имел прение, и ко мне, богомолцу твоему, как он придет с своим мастерством, и тот жидовской закон тоже хвалил, а на божественное еуангелие и на святых апостол, и на святых отец предание лжу говорил. И от многих людей я, богомолец твой, слышал, что он, Демьянко, ездя к Москве, с твоим государевым лекарем з Данилом жидовином[471] суботствует, и здесь к православной церкви никогда не ходит, и по преданию отеческому никогда у отца духовного не исповедовается.

Да он же, Демьянко, ездя к Москве, всякие небылые ложные слова на меня, богомолца твоего, сказовает, и в том велел я, богомолец твой, роспросить ево, и что он в роспросе сказал, и то написано. И после того рос-просу тот Демьянко прислал ко мне, богомолцу твоему, с келейным нашим старцом с Козмою писмо своею рукою и грех свой нам, богомолцу твоему, хотел принести и все подробну нам сказать. И я, богомолец твой, за недосуги многими сам роспрошать ево Не поспел и гнусостию жидовскою свой слух осквернить не похотел. И он, Демьянко, // (л. 240) хотя вину свою избыть, умысля воровски, велел своей жене сказать тому товарыщу своему, Мишке евреину: и тебе де тож будет, что и мужу моему. И то, государь, потому знатно, что они заодно жидовствуют. И тот Мишка евреин збежал и бил челом тебе, великому государю, ложно.