Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

• Название: Пещера мечты. Пещера судьбы
• Автор: Владимир Мальцев
• Издательство: Астрель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1997
• ISBN: 5-7947-0046-7

Уважаемые читатели! Предлагаемая вашему вниманию книга посвящена Кап-Кутану — одной из самых знаменитых пещер, входящих в десятку красивейших в мире. Она написана спелеологом, прошедшим под землей свыше тысячи километров и опубликовавшим около сорока научных робот, посвященных пещерам. В данном произведении, пожалуй впервые в отечественной литературе, предпринята попытка в художественной манере рассказать об исследовании пещер на примере Кап-Кутана и на примере одной из команд спелеологов. Автор не скрывает своей, во многом субъективной, позиции по отношению к описываемым событиям, людям. Это позиция нашла отражение и в выборе стиля изложения, лексики, даже в отношении к некоторым общепринятым грамматическим нормам. Однако мы надеемся, что книга будет интересна и тем, кто увлекался и увлекается спелеологией, и тем, кто просто любит литературу о путешествиях, и тем, кто еще только пытается найти себе дело по душе.

---

Например, в пещере Кап-Кутан Первый. Огромное озеро умеренной глубины. Плавай себе на лодке с фонарем помощнее и вглядывайся в воду. Химический состав которой точно такой же, как в провале с гольцами, а изредка колеблющийся не в такт дождям уровень воды определенно указывает на огромные объемы близлежащих полостей. Но, насколько мне известно, этим пытались заняться от силы человек пять, с суммарным временем наблюдения несколько часов. Что, конечно же, недостаточно.

В провалах, где глубины велики, а зеркало воды мало, все, конечно, много сложнее — время наблюдения диктуется техникой обращения с аквалангом — сколько есть воздуха и сколько времени нужно на декомпрессию. Но ведь есть же всякие сети и прочие ловушки — а вот ни разу не видел попыток их применения.

* * *

Кроме живности, провалы преподносят и другие сюрпризы. Иногда они возникают в зонах, где течение еще не успело рассосаться в объемах и потому значимо. Так, в пещере Каптяр-Хана течет целая река, причем с рыбами. Правда, не троглобионтными, а запущенными.

Совершенно замечательный провал такого типа был найден Сергеем Смирновым (еще одним биологом и, пожалуй, самым активным из всех) в 1983 году. Нависающие козырьки со всех сторон, около пятидесяти метров вертикали при диаметре метров двадцать вверху и около тридцати ниже, а совсем внизу — озеро во все дно. И солнце хорошо освещает весь пролет. Красота! Веревка висит свободно, нигде не касаясь стены, нигде не надо корячиться, перестегиваясь через перегибы.

Каждый спелеолог при наличии зрителей немного пижон. Сергей не исключение. Вообще-то это очевидно — в спелеологии обычно зрители отсутствуют полностью, а людям с таким самомнением, как у спелеологов, просто необходимо хоть иногда кому-нибудь хвастаться достижениями в технике и стиле.[25] Итак, наплевав на все обычаи, Сергей роздал зрителям свои фотоаппараты, снял комбез, надел обвязки на голое тело, нацепил маску и ласты, и картинно поехал на рогатке[26] вниз. Где и влетел с разбегу в воду с температурой девять градусов вместо привычных и ожидаемых восемнадцати-двадцати. Процесс перестегивания со спуска на подъем (с рогатки на самохваты) и в нормальных условиях занимает пару минут, так что обратно наверх Сергей появился основательно синий, трясущийся, и с несколько сбитым гонором. А провал просто оказался у самого выхода в гипсы крутонаклонной пещерной системы, быстро доставляющей талые воды с пригребневой части хребта.

* * *

В отличие от аквафауны, с обычной троглобионтной живностью в пещерах Кугитанга туго. Практически любая пещера Средиземноморского пояса может похвастаться какими-либо пауками, ложноскорпионами, жуками или кивсяками. Пещеры Средней Азии — нет. Там отсутствовали ледниковые периоды, «загонявшие» насекомых в пещеры, а по собственной инициативе насекомые очень редко забираются вглубь достаточно далеко, чтобы начался процесс изолирования популяции и ее адаптации к условиям пещеры.

Тем не менее, кое-что есть. Тот же Левушкин обнаружил в зале Фонтан пещеры Кап-Кутан Главный колонию полуадаптированных жуков-чернотелок, которую я уже упоминал в главе «Эпоха вандализма». Практически во всех пещерах живут также полуадаптированные жужелицы не менее чем двух видов. Истинно троглобионтные насекомые (с полной адаптацией) пока неизвестны, но, учитывая специфику исследующих Кугитанг спелеобиологов, поверить тому, что их нет совсем, трудно. К тому же есть некоторые данные, позволяющие с уверенностью говорить об обратном.

Например, в пещере Геофизическая под одним из водокапов на полу есть большой покровный натек из красноватого прозрачного кальцита. Как будто ничем не отличающийся от сотен таких же в других местах. Меня он заинтересовал залитыми в толщу прозрачного кальцита тоненькими белыми геликтитами совершенно необычной формы. Я периодически возвращаюсь к совершенно безнадежной задаче расклассифицировать все типы геликтитов пещер системы Кап-Кутан, и потому потратил на попытку понимания этих более часа. С презабавным результатом. «Геликтиты» принадлежали отнюдь не к миру минеральному, а к миру живому — они оказались впаянными в кальцит многими тысячами панцирей кивсяков.[27] Судя по их количеству, глубине нахождения и чисто белому цвету, троглобионтных. К сожалению, живых мы не нашли. И так оно и заглохло.

* * *

Другой пример меня изумляет просто до глубины души. Немного раньше я отмечал, что Сергей Смирнов — чуть ли не самый активный из биоспелеологов, исследующих пещеры Кугитанга. Это, конечно, так, но уж больно узкоспециализированный. Когда он был с нами на лагере в зале Варан и мы пытались в чем-то разбираться с глиной, большими массивами выступающей из стены — он с нечего делать и за компанию тоже сунул кусок этой глины под свой мелкоскоп. И проконстатировал, что она просто набита какими-то живыми микроскопическими клещами, причем нескольких видов. Собственно, чего-то подобного нужно было ожидать — ведь не с просто так закопанные туалеты и прочая органика разлагаются в этой глине всего года за три. Но то были гипотезы, а здесь уже было живое наблюдение. Первое и последнее. Сергей интересуется исключительно аквафауной, а все остальное побоку. И эта мелочь оказалась побоку не только ему, но и всем остальным контактирующим с нами биологам. Все получили информацию, но никто не занялся.

У спелеологов геологического профиля подобных коллизий просто не бывает. Если человек интересуется, скажем, исключительно гидрогеологией пещер, он все равно не пройдет мимо минералогической интересности. Минералог всегда отметит следы подвижки по трещине, хотя и вопросы структурной геологии, и вопросы истории пещеры ему могут быть глубоко побоку. Наблюдательности, бывает, тоже не хватает, я это с удовольствием обсосу в главе про минералогию пещер, но такого вот прямого игнорирования смежных вопросов и проблем встречать не приходилось. Хоть одним словом, а обмолвятся о таких «не своего профиля» наблюдениях в ближайшей публикации. Тем более, что пещера — это система, и система сложная. Как понимание минералогии пещеры невозможно без понимания ее истории, так и в биоспелеологии, по моему представлению, нельзя изучать, скажем, только жуков крупнее миллиметра.

С обычной поверхностной живностью все немного по-другому. Кормовая база достаточно широка, и смысл изучать экологические взаимоотношения появляется только применительно к узкоспециализированным видам. Чем, к слову сказать, биологи обычно занимаются с особенным удовольствием, например, восторгаясь, насколько у птицы клеста клюв приспособлен исключительно к шелушению еловых шишек.

Троглобионтные организмы специализированы все. Экосистема любой пещеры держится на единицах видов, растения в ней также единичны, и весь пищевой цикл, даже учитывая возможный привнос органики с водой или в виде помета летучих мышей, всегда можно смоделировать целиком, не оставив в нем ни единого белого пятна. И на этом легко выловить недостающие звенья. Как, например, когда мы пришли к выводу о высокой бактериальной активности в стенных глинах как об основном факторе современного карстового процесса (не механическое стачивание известняка, и не химическое растворение, а именно «съедание» его бактериями). Мы шли к этой идее очень долго и очень трудно — это было слишком ново. Когда же были получены первые доказательства и мы наконец похвастались свежеиспеченной теорией друзьям по команде, тот же Смирнов моментально отреагировал, что оно и так было совершенно очевидно — должна же всякая обнаруженная им в глинах мелкая членистоногая дрянь в конце концов жрать какую-то органику. А иных вариантов ее поступления в достаточных количествах просто нет. Скажи он это тремя годами раньше — какую массу сил и мозгов можно было бы сэкономить! И по моему разумению, подобных легко вычисляемых «пропущенных звеньев» в экосистемах пещер Кугитанга еще немало, причем многие из них должны относиться к не особо мелким видам.

* * *

Наверное, я зря развожу весь этот бухтеж. Если идти по пути последовательных приближений, то всячески пропагандируемая мной концепция преимущества любительской науки над профессиональной и выродится в итоге в тот самый подход, который мне так не нравится у биологов. Ребята исследуют то, что им нравится, и так, как им нравится, получая от этого и худо-бедно некоторые результаты, и, что самое главное, массу удовольствия. Причем иногда мало с чем сравнимого, так как пещера на сюрпризы богата.

Взять хотя бы вошедшую в легенды историю со страшным зверем срублем. Где-то еще в середине семидесятых к Переладову, впервые попавшему на Кугитанг во главе группы биологов, подбежала одна из студенток с громкими воплями: «Миша, у меня в вещах что-то ползает! Я не знаю, что это, но оно с рубль!». Миша тоже не знал. Зверюга была черной, совершенно круглой, и действительно с рублевую монету размером. Она немедленно удрала, а последовавший поиск по всей пещере, равно как и по всем справочникам, не дал ничего. Через год выяснилось, что это все-таки был зверь известный — иногда появляющийся в наших широтах египетский таракан. Все равно в спелеологическом фольклоре он как был срублем, так и остался. Тем более, что вообще-то в Туркмении он весьма редок, но на подземных лагерях, расположенных недалеко от входа — частый гость.