Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене

• Название: Ганнибал. Роман о Карфагене
• Автор: Гисперт Хаафс
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0600-2

Роман современного немецкого писателя Гисперта Хаафса, впервые увидевший свет в 1989 году, рассказывает об истории самого богатого и свободного города древнего мира — Карфагена — и его последнем герое полководце Ганнибале. Строгое соблюдение исторической хронологии не убавляет занимательности повествования.

---

— Похоже, на тебя это произвело очень сильное впечатление, — Ганнон растянул губы в хищной ухмылке, затряс в беззвучном смехе свисавшей на шее складками кожей и тут же недоуменно провел большим пальцем правой руки по животу.

— Но теперь я готов перестать ненавидеть тебя, пун, и вообще готов все забыть. Ведь я жестоко отомстил тебе, а месть, как известно, успокаивает душу. Мне действительно теперь хочется лишь мира, тишины и полного забвения всего, что было.

— Как… как ты мне отомстил? — Глаза Ганнона больше не излучали по-змеиному завораживающего взгляда, они округлились от ужаса, верховный жрец опять схватился за живот и нервно заерзал на скамье.

— А вот так, — Антигон выхватил из ножен зазубренный клинок. — Этим когда-то принадлежавшим моему сыну мечом я мелко-мелко нарубил конский волос, а потом тончайшей пилкой отпилил от лезвия маленький осколок. Вместе с медленно действующим ядом я подложил их тебе сегодня в пищу, великий Ганнон. — Он вложил меч в ножны и легким пружинистым шагом подошел к алтарю. — Твой бог Ваал — свидетель. Теперь у нас уж точно нет повода для вражды.

Челюсть Ганнона отвисла, изо рта потекла липкая тягучая слюна, по щекам медленно покатились слезы. Тело его сотрясала сильная дрожь, на ярко-красной тунике расплылось зловонное мокрое пятно.

Он хотел было встать, но внезапно с деревянным стуком рухнул на пол, издав дикий вопль. Он долго ползал у ног Антигона, то проклиная грека, то заклиная достать снадобье против яда в обмен на все его несметные богатства. Крики гулким эхом отзывались от стен и медной статуи. Потом Ганнон начал с хныканьем и причитаньями умолять Антигона убить его одним ударом. Грек бесстрастно слушал верховного жреца и, рассматривая корчившееся на каменных плитах тело, вспоминал погибших, раненых и изувеченных в трех войнах. Глядя в бешено вращающиеся от нестерпимых резей в животе зрачки, он с наслаждением представлял, как яд разъедает внутренности Ганнона, и чувствовал, что у него самого внутри все затвердевает и покрывается ледяной коростой.

Постепенно крики и стоны превратились в глухие непонятные звуки. Изо рта Ганнона потекла кровавая пена, он несколько раздернулся, захрипел и замер с выпученными остекленевшими глазами и высунутым почерневшим языком.

Мертвенно-бледные метеки собрали посуду и поспешили покинуть жуткое место. Пришедшие сменить своих товарищей десять других телохранителей Ганнона застали их едва не захлебнувшимися в потоках воды и почти обезумевшими от страха. Придя в себя, они рассказали, что подверглись нападению злых духов и что всю ночь в храме ревел разгневанный Ваал.

Дома Антигон долго стоял у окна, глядя, как темнота медленно отступает и на смену ей приходит серый полумрак. Когда вершины гор окрасились в розовый цвет, сердце грека гулко забилось от радости, а по телу разлилось приятное тепло. Появилось даже ощущение, что все страшное и ужасное о его жизни навсегда кануло во тьму ночи. На мгновение он даже подумал, что именно ливень и его, Антигона, смелый поступок очистили город от скверны. Но потом он понял, что улицы от всякого сброда очистила другая сила и дождь здесь совершенно ни при чем.

Чуть позже Бостар рассказал ему о состоявшемся в храме Эшмуна ночном заседании Совета.

— Начало положено. — Бостар по привычке взъерошил растопыренными пальцами свои изрядно поседевшие волосы, — Ганнибал прямо заявил, что сегодня в полночь примет жестокие, но крайне необходимые меры, и вкратце объяснил, какие именно. Поскольку, дескать, на ведение военных действий в Италии денег из казны он почти не получал и был вынужден тратить собственные средства, никто не вправе запретить ему потратить их на наведение порядка в городе, — Бостар хихикнул и удовлетворенно потер руки. — Тут несколько приверженцев Ганнона дружно вскочили и принялись кричать, что так не делается и что для столь важных мер требуется решение Совета, а здесь присутствуют далеко не все его члены. Ганнибал выслушал их и сказал: «Ничего не нужно. Я, как стратег, принял решение, и если оно вас не устраивает, попробуйте сместить меня. Но на вашем месте я бы дождался окончательного ухода римлян».

Незадолго до полуночи из казарм в Большой стене начали выходить воины и, разбившись на десятки, стали прочесывать город. На заполненной, несмотря на позднее время, густой толпой площади Собраний были установлены кресты, на которых вскоре уже корчились тридцать застигнутых на месте преступления разбойников, убийц и наемников. Постепенно люди перестали бояться выходить на улицы.

Бухта уже не вмещала множество вернувшихся военных кораблей, и они теперь начали выстраиваться возле мола, прикрепленные канатами к его кольцам и тумбам, или вставали на якорь за Языком.

Антигон уже собрался было наконец навестить Ганнибала и поздравить его с успехом, но тут выяснилось, что стратег бесследно исчез. Саламбо, ставшая еще более толстой и сварливой, ничего толком не могла ему объяснить, В казармах Ганнибала также не оказалось, однако Антигону повезло — он застал его старого друга и соратника Бонкарта.

— Он сейчас очень занят, — пун хитро подмигнул греку, — Не могу сказать ничего определенного, Тигго, но, по-моему, его нет в городе.

— Чем же он занимается?

— Всем на свете, — Бонкарт развел руками и поглядел по сторонам, — Ну а если подробнее… Встречается с лазутчиками, собирает вокруг себя ветеранов, разве этого мало? Ну и, разумеется, он изменил свой облик, и теперь ты вряд ли узнаешь его. Все это Ганнибал проделывает прямо под боком у Сципиона.

Пришла весна, заставившая вспомнить о необходимости выполнить жесткие условия мирного договора. Тысячи горожан толпились на гребне стены, полукружием охватившей бухту, на крышах домов возле площади Собраний и у тройных ворот Бирсы. Растерявшийся Антигон принялся считать корабли, приплывшие сюда чуть ли не со всех концов Ойкумены и теперь, согласно требованию римлян, подлежавшие почти полному уничтожению. Двадцать две огромные неуклюжие тетреры[171], шестьдесят семь триер, сто одиннадцать пентер… В общей сложности флот Карт-Хадашта, который его правители использовали столь же бездарно, как и сухопутные войска, насчитывал пятьсот боевых судов. У завоевавшего господство на море и ныне ставшего самой могучей державой Ойкумены Рима кораблей было едва ли не вдвое меньше.

У причалов осталось только десять триер. Остальные корабли были выведены за мол, и пламя огненной колесницей прокатилось по ним. Его языки жадно лизали мачты, паруса и постепенно плавили медную обшивку. Ветер не уносил дым, и потому небо над городом было затянуто черным покрывалом. Дым вился по узким улицам, вместе с едким запахом гари забирался в горло, ноздри и щипал глаза. У многих они были полны слез. Но Антигон вполне справедливо полагал, что виной этому были не только удушливые клубы.

Глядя на гибнущие с гулом и треском в красном зеве пламени корабли, составлявшие славу и гордость Карт-Хадашта, Антигон с тоской думал, что отныне для посещения военной гавани уже не потребуется особого разрешения, что в ее ворота теперь сможет войти любой человек и ему уже не надо будет завязывать глаза и выделять для сопровождения рослого пуна в до блеска начищенных доспехах, ибо никаких тайн уже не останется. Наверное, можно уже не преграждать вход в бухту цепями… Надрывный кашель окружающих злой болью отозвался в душе грека. Он безнадежно махнул рукой и медленно, с горестно опушенной головой побрел прочь.

Перед выводом своих легионов Сципион провозгласил Масиниссу полновластным повелителем всех нумидийских племен. Сифакса отвезли в Рим, где он через какое-то время умер в тюрьме. Сципиону Сенат разрешил устроить триумф и присвоил почетное прозвище Африканский.

Ганнибал все еще не давал о себе знать, видимо опасаясь, что римляне все же могут потребовать его выдачи. По слухам, он отправился на переговоры с Масиниссой, сделавшимся теперь самым могучим правителем во всей Ливии.

Через несколько дней после ухода римлян Антигон получил письмо от своего старинного друга Даниила, которого он очень давно не видел. Иудей по-прежнему управлял имением Баркидов в Бизатии и в своем послании мимоходом сообщал, что сын покойного хозяина недавно побывал здесь и теперь вместе с несколькими друзьями отправился осматривать оросительные каналы на дальних землях. Как осторожно выразился Даниил, их интересовали главным образом рвы.

Вскоре поступили более подробные сообщения. Стратег не только налаживал охрану границы, но и собирал вокруг себя своих бывших солдат, рассеявшихся после поражения при Заме по прилегавшим к городу землям, на которых безнаказанно хозяйничали шайки нумидийских разбойников, гордо именовавших себя «летучими отрядами царя Масиниссы». Бурная деятельность стратега довольно быстро дала хорошие результаты, и уже летом в Карт-Хадашт после долгого перерыва в сопровождении ливийцев и иберов прибыл первый караван из Сабраты.