Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене

• Название: Ганнибал. Роман о Карфагене
• Автор: Гисперт Хаафс
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0600-2

Роман современного немецкого писателя Гисперта Хаафса, впервые увидевший свет в 1989 году, рассказывает об истории самого богатого и свободного города древнего мира — Карфагена — и его последнем герое полководце Ганнибале. Строгое соблюдение исторической хронологии не убавляет занимательности повествования.

---

— Хитро, весьма хитро, — откровенно изумился Бостар, выслушав рассказ Антигона. Они сидели в небрежных позах на террасе дома близ Тунетских ворот. В комнатах царила необычная тишина.

— Гадзрубал, конечно, очень хитер, но не забывай про его замечательного учителя. За Гамилькара, — Антигон поднял обтянутую кожей чашу.

— Ливийцы завоевывают Иберию, иберы охраняют порядок в Нумидии, нумидийцев перебрасывают в Карт-Хадашт и Иберию, чтобы они не бесчинствовали в родных краях. Ловко.

Бостар потянулся всем телом, и старое рассохшееся сиденье жалобно скрипнуло.

— Так вот, — осторожно начал Антигон, — этим летом…

— Куда ты опять собрался? — забеспокоился Бостар.

— Сам подумай, безмозглый пун и осквернитель коз, — Антигон успокаивающе похлопал его по костлявому плечу. — Ну, конечно же в Иберию и Британию.

Неожиданно откуда-то выскользнула маленькая стройная фигурка и встала рядом с Антигоном.

— Отец! — Унаследованные от Изиды большие черные глаза умоляюще смотрели на Антигона.

— Ты давно не спишь? — мрачно спросил грек, — Выходит, ты подслушивал?

— Да нет, отец, я как проснулся, сразу вошел сюда и услышал слова «осквернитель коз». — Мемнон заговорщицки взглянул на Бостара.

— Ах ты, маленький негодяй, — Пун весело подмигнул ему.

— И теперь…

— Теперь он хочет поехать со мной. — Антигон пригладил взлохмаченные волосы. — И не думай даже. В двенадцать лет…

— …некоего глупого эллина, чье имя я не хочу называть, отец отправил в Александрию.

Антигон резко выпрямился и негодующе посмотрел на Бостара.

— Ну, от тебя я никак не ожидал такого коварного удара а спину.

— Порой бывает полезно напомнить стареющим друзьям, что они тоже когда-то были детьми, — без тени смущения ответил Бостар.

Антигон задумчиво почесал затылок, махнул рукой и с грустной улыбкой привлек сына к себе.

— Ну хорошо. Но только если Тзуниро не будет возражать. А у тебя, осквернитель коз, сын не будет таким домоседом, как его отец.

Бостар подавился вином, долго кашлял, брызгал слюной и уже почти было выронил чашу, но Антигон успел подхватить ее.

— Что? Ах ты, гнусный, вонючий, необрезанный метек и…

— Тише-тише, — вяло махнул ладонью Антигон, — не порти мне сына. Он уж точно не знает таких страшных выражений.

— Неужели ты не лжешь? — недобро прищурился Бостар.

— Насчет Бомилькара? Нет, конечно. Он не уходит из гавани и готов разобрать на части любое судно, лишь бы оно не ушло без него.

— В кого он такой? — с непривычной покорностью спросил Бостар. — Но вообще нужно поговорить с женой. Может, и впрямь ему полезно будет съездить с тобой и Мемноном…

— Куда это вы собрались? — Тзуниро вышла на террасу, принеся с собой странный запах пота и передержанных на огне благовоний. Короткий белый фартук обнажал длинные сильные ноги, едва прикрытая узкой полоской ткани грудь бурно вздымалась от волнения.

— Попробуй догадаться! — Антигон с размаху хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог разговору. — Ты же очень сообразительная.

Мемнон и Бомилькар быстро подружились и уже через два дня с готовностью исполняли любые приказы капитана. Шестилетний Аристон превратился в настоящего тирана, которому с нескрываемым удовольствием подчинялась вся команда. Антигон уделял мальчику много внимания, рассказывал ему всевозможные увлекательные истории о далеких странах и тайнах морских глубин или подолгу наблюдал вместе с ним за весело резвящимися дельфинами и летучими рыбками. Однажды он решился было немного поплавать вместе с ним, но вовремя заметил мелькнувший неподалеку от корабля блестящий темный плавник акулы. Ночи же Антигон, как обычно, проводил с Тзуниро и как-то даже признался ей, что никогда еще не был так счастлив.

Через несколько дней отправившийся вместе с ними в далекий путь спартанец по имени Созил наконец перестал страдать от морской болезни. Но вначале он то и дело норовил свеситься с борта, рискуя свалиться в прозрачную зеленоватую воду, или, кряхтя и стеная, лежал в трюме на топчане и проклинал день и час своего рождения. В остальном же двадцатидвухлетний юноша выгодно отличался от своих ученых собратьев недюжинной силой. Привыкнув к качке, он сбрил редкую бороду, вызывавшую у многих корабельщиков добродушную ухмылку, и теперь его юное лицо с гладкими, как у девушки, щеками как-то не сочеталось с длинными философскими речами. Но однажды Антигон, Тзуниро и Мастанабал, собравшись на передней палубе, напоили Созила так, что вся ученость выветрилась из его головы и он начал разговаривать как обычный человек.

— Значит, скоро Иберия? — Созил рыгнул и тупо уставился на Тзуниро покрасневшими глазами, — Очень хорошо. Море, признаться, мне изрядно надоело…

Он попытался спеть, но так и не вспомнил ни одной застольной песни и несколько минут только мотал слипшимися от пота кудрями.

— И этот никчемный человек будет преподавать баркидским львятам? — Мастанабал раздраженно дернул себя за бороду, — Да они сбросят его в воду.

— Ему просто немного не повезло, — Антигон долил себе вина и загадочно улыбнулся.

Взгляд Созила неожиданно сделался осмысленным. Он вытер тыльной стороной ладони влажные губы и плаксивым голосом принялся рассказывать:

— Вот именно не повезло! Твои родственники в Коринфе помогли мне уехать. Но дальше начались сплошные несчастья. У стен Микен меня сбросила лошадь, и я ударился головой о дерево. В Аргосе меня избили пьяные купцы. В Спарте родня чуть не отреклась от меня, поскольку я собрался учить пунов. В Гитеоне я так напился, что упал со сходен в вонючую воду. Вместо Кархедона я попал на остров Лопадуза, где напрасно пытался привить тамошним невежам любовь к бессмертным творениям Эсхила и Гомера. И вот теперь я оказался на корабле с красным глазом Мелькарта на парусе, — Он вскинул голову, глаза его снова помутнели. — Сижу вместе с седобородым пуном-пиратом и чернокожей богиней, которой я не могу поклоняться, ибо она слушает только страстный шепот метека из Кархедона… Вот уж действительно не повезло. Скажи, банкир, что для тебя самое страшное?

Речь его опять сделалась бессвязной, он опорожнил кружку и начал неверной рукой отбивать такт по столу.

— Провести два дня в обществе трезвого Созила из Спарты, — Антигон непроизвольно дернул щекой, — и слушать его чересчур мудреные речи.

— Два дня, говоришь, — с трудом выговорил Созил, и глаза его наполнились слезами. — Целых два дня, повелитель монет? А ведь я еще даже не успел угостить тебя произведениями Платона, этого бездарного автора столь же бездарных сатир. Так обозвал его Горгий, прочтя названный его именем один из «Диалогов». Полагаешь, что сумеешь хотя бы два часа выносить Платона? А я нет.

Он кое-как поднялся, прислонился к борту и несколько минут стоял неподвижно, а потом медленно сполз на палубу, завернулся в покрывало и громко захрапел.

Мастанабал уже долго бессмысленно таращил глаза, силясь понять смысл разглагольствований Созила, и наконец, не выдержав, ткнулся лбом в стол. Он мог позволить себе напиться, так как «Порывы Западного Ветра» стоял на якоре в бухте Табрака.

— Какая чудесная ночь, — пробормотала Тзуниро, когда Антигон откинул занавеску и прислушался к доносившемуся из глубины каюты ровному дыханию Аристона.

Она вплотную подошла к греку, сунула ему руку между ног и хрипло выдохнула:

— Пойдем… Пойдем скорее.

Столбы Мелькарта произвели на Созила неизгладимое впечатление. Он никогда раньше не видел их и потому застыл в изумлении, глядя на огромную, заросшую зелеными растениями скалу с раздвоенной, как змеиный язык, вершиной и отвесными стенами. У Мемнона и Бомилькара Столбы не вызвали никакого интереса. Они мельком посмотрели в сторону показавшихся из-за каменной громады верхушек далеких гор и вновь принялись любоваться грациозными прыжками дельфинов.

Через два дня на рассвете они вошли в бухту Гадира. Первые лучи утреннего солнца озарили паруса корабля и веселыми бликами заиграли на серебряном куполе древнего храма Мелькарта. В гавани у дальнего края мола Антигон увидел судно, сразу же пробудившее в памяти почти забытый образ. Это был один из тех широких двухмачтовых кораблей с высокими бортами, молчаливыми капитанами и сплоченной командой, на которых в Карт-Хадашт доставлялись с севера олово, янтарь и меха, с юга — золото, слоновая кость и резные изделия поразительной красоты, а из далеких западных стран по ту сторону Внешнего моря — редкие травы и пряности. Антигон тяжело вздохнул и тут же услышал рядом не менее тяжелый вздох Созила.

— О Тартесс[119], словно расплавленное золото переливающийся в лучах заходящего небесного светила! — нараспев воскликнул он. — Кто мог знать, что его постигнет такая жестокая участь.