Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене

• Название: Ганнибал. Роман о Карфагене
• Автор: Гисперт Хаафс
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0600-2

Роман современного немецкого писателя Гисперта Хаафса, впервые увидевший свет в 1989 году, рассказывает об истории самого богатого и свободного города древнего мира — Карфагена — и его последнем герое полководце Ганнибале. Строгое соблюдение исторической хронологии не убавляет занимательности повествования.

---

— Если уж ты не смог запомнить мое имя за десять часов… — Она улыбнулась, приятные круглые ямочки на щеках углубились, зубы поражали своей белизной — Сколько же тебе нужно времени?

— А сколько ты мне дашь?

— Пока только этот вечер. — Она прикрыла глаза рукой, словно защищаясь от яркого света.

— Сегодня ничего не получится, царица пряностей. — Он снова взял ее под локоть. — Меня ждут в крепости.

— Как важного гостя на пиру?

— Уж не знаю, кому я этим обязан, — он весело подмигнул ей, — С другой стороны, очень жаль, конечно.

— Можешь обнять меня за талию. — Аргиопа еще теснее прижалась к нему.

— Не хочу привлекать к нам излишнего внимания.. — Антигон провел языком по пересохшим губам.

— Внимания кого? Пунов? Или римлян?

— Последних.

Она воспринимала его просто как купца из Кархедона. Ему очень не хотелось, чтобы она слишком рано опознала в нем того самого Антигона.

— Мое судно стоит на якоре вон там, — она показала на восточную часть Мастии. — Оно называется «Дуновение Ветерка». Ночью и утром ты можешь там меня найти.

— Я непременно это сделаю, Аргиопа.

В пиршественный зал Антигон вошел под третий звук рожка. Вдоль стен стояли статуи и бюсты из белого, красного и зеленоватого мрамора. Лестницы были устланы египетскими, персидскими и индийскими коврами. К столам из черного дерева с инкрустациями из золота и слоновой кости были придвинуты удобные ложа и сиденья.

Гадзрубал по столь торжественному поводу надел длинную белую тунику и украсил голову лавровым венком. Завидев его, Антигон едва не подавился и с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Ганнибала также было нелегко узнать в чернобородом, черноволосом пунийском Аполлоне в белом хитоне с золотой тесьмой. Остальных — Антигон обнаружил здесь Муттина, Гадзрубала Барку, Магарбала и еще нескольких высокопоставленных пунов — вполне можно было спутать с придворными какого-нибудь царя из династии Селевкидов. Магарбал даже накрасил веки и устремил на Антигона томный взор.

Гадзрубал воистину предложил все, что могли предоставить иберийский Карт-Хадашт и дальние земли. В перерыве между отдельными блюдами на возвышении играли музыканты, обнаженные танцовщицы откровенно соблазняли гостей, уделяя особое внимание сидевшим в конце левого ряда с каменными лицами римлянам в пурпурных тогах. Антигон искоса наблюдал за ними, время от времени поглядывая на попеременно сменявших друг друга фокусников, пожирателей змей и укротителей животных.

Эго были те же самые послы, что несколько месяцев тому назад посетили ливийский Карт-Хадашт. Но вместо того чтобы направиться оттуда прямо в Иберию, они предпочли заехать в Рим с целью обсудить последние события. На севере Италии галльские племена, которые Рим намеревался в ближайшее время покорить, вторглись на земли его союзников и подвергли их страшному опустошению. Однако, согласно поступившим недавно сообщениям, в рядах галлов произошел раскол, они разделились на две армии, и теперь Рим уже не видел оснований для серьезного беспокойства.

Римских послов угощали изысканными винами, слегка разбавленными чуть кисловатой, щиплющей язык родниковой водой из иберийских гор и фруктовыми соками. Громоздившиеся на огромных бронзовых блюдах хлебцы, жареное мясо и рыбу гости могли брать двузубыми золотыми вилками и резать необычайно острыми бронзовыми ножами с ручками из рогов антилопы. Жирные руки следовало макать в бронзовые чаши с розовой водой и вытирать кусками льняной ткани. Затем целая дюжина рабов принесла блюда с печеньем в форме девичьих голов, египетских пирамид, извивающихся змей и слонов с бивнями из сладких корешков.

Пир закончился около полуночи. Почетная стража из ливийских гоплитов во главе с четырьмя пунами торжественно проводила гостей в отведенные им покои. Гадзрубал был, как обычно, бодр, ибо количество съеденного и выпитого никогда не отражалось на его состоянии. Он кивком подозвал Антигона к себе.

— С таким же успехом я мог угостить их вымоченным в воде зерном, — нерешительно произнес стратег, — Они лишь отщипнули по кусочку и отпили по глотку.

— Это лишь начало, стратег, — по липу Антигона скользнула чуть заметная улыбка. — Когда начнутся переговоры?

— В полдень, — Гадзрубал слегка зевнул и прикрыл рот рукой — До этого мы устроим для них в бухте небольшое представление с участием нескольких триер и пентер. Тебя же я хочу привлечь к участию в переговорах под именем Бомилькара. Возможно, мне понадобятся твой острый ум и хитрость.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин. Могу ли я сейчас удалиться?

— Я заметил, что сегодня ты, как и римляне, очень мало ел и пил, — Гадзрубал недовольно поморщился. — На радость рабам, осталось очень много еды и вина. Они вполне могут сегодня пировать до утра. А что с тобой? Что-нибудь случилось?

— У меня ночью очень важная встреча. — Антигон положил руки ка плечи Гадзрубала.

— Понятно, — Гадзрубал понимающе усмехнулся, — Влечение плоти. Угадал?

По темным узким улочкам Антигон спустился к гавани и за тяжелыми, окованными железом воротами увидел слабое мерцание факелов и услышал приглушенные голоса.

Его корабль стоял возле мола. Антигон поговорил с собравшимся бодрствовать всю ночь Мастанабалом, переоделся в кормовой каюте и приказал отвезти его на лодке на другую сторону бухты.

Аргиопа уже ждала его.

— Вы знаете, что следует расторгнуть старые договора и заключить новый? — Гадзрубал говорил по-гречески.

— Знаем, — густым басом ответил глава римского посольства Квинт Фабий Максим и медленно положил руки на стол. — Об этом нас известили в Карфагене.

Антигон, представленный римлянам как глава налогового ведомства и хранитель архива Нового Карфагена, сидел рядом с Ганнибалом. Двадцатидвухлетний юноша во время переговоров упорно молчал. Несколько раз он легонько гладил пальцами пряжку своего легкого светлого хитона. В отличие от него римляне были одеты в тоги из плотной материи и сильно потели в этот жаркий день. Гадзрубал Барка, ставший уже одним из ближайших помощников стратега, также предпочитал ни во что не вмешиваться. Довольно сдержанно вел себя и Бодбал, представлявший здесь старейшин. Лишь в конце переговоров он заявил, что Карт-Хадашт готов безоговорочно признать ряд положений нового договора, поскольку они никоим образом не противоречат интересам пунов.

Острый ум и хитрость Антигона оказались невостребованными. Стратег Ливии и Иберии, утвердившийся на завоеванных землях не столько мечом, сколько путем заключения союзов с населявшими их племенами, сумел очаровать также и римлян. Под конец тон их речей смягчился, в них даже зазвучали дружеские нотки. Тем не менее держались они по-прежнему непреклонно.

Требования Рима сводились к пересмотру прежнего договора о разделе сфер влияния. Несколько десятилетий тому назад граница между ними проходила по предгорью неподалеку от Мастии. Севернее нее римляне и жители западных греческих колоний — прежде всего массалиоты — имели право создавать колонии и строить гавани, южнее — тем же самым могли заниматься пуны. Гадзрубал открыто заявил, что в новых условиях этот договор неприемлем.

— Вплоть до сегодняшнего дня мы неукоснительно соблюдали его, — твердо сказал он. — Разумеется, мы не варвары и не клятвопреступники. Но вспомните, что в те времена Массалия еще стремилась к расширению своих пределов, Рим был довольно небольшой державой, а Кархедон обладал лишь несколькими колониями на южном побережье и западе Иберии. За прошедшие годы территория Массалии значительно уменьшилась, и она стала союзником Рима, мы заняли почти все внутренние земли Иберии, а Рим сделался могучей морской державой, которую, конечно, никак не могут удовлетворить положения прежнего договора. Они же резко ограничивают ее действия.

Сенаторы принадлежали к двум основным правящим группировкам, по-разному видевшим будущее Рима. Фабий и еще трое послов были выходцами из среды ставших патрициями крестьян, боялись моря и предпочитали вести разговор о пограничных укреплениях и численности войска. Еще двое сенаторов не имели определенных позиций, остальные четверо были так называемыми «новыми», увлекавшимися греческой философией и искусством и желавшими торговать с заморскими, но только предварительно покоренными землями.

Гадзрубал, построивший, как вскоре понял Антигон, свою тактику ведения переговоров на прекрасном знании этих противоречий, стремился еще более усилить их. Грек также задавал себе два вопроса: случайно ли вторжение галлов в Северную Италию совпало по времени с проявлением римлянами интереса к Иберии? И почему Гадзрубал вновь заговорил о Сардинии, которую Карт-Хадашт был вынужден отдать Риму под очень сильным его нажимом?