Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

• Название: Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога
• Автор: Жан-Анри Фабр
• Издательство: Государственное учебно-педагогическое издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

Жан-Анри Фабр (1823–1915) был чем-то похож на тех, чьи обычаи, повадки и тайны он неутомимо изучал всю свою долгую жизнь, — на насекомых. Сухонький человек с острым носом и внимательным взглядом, от которого не ускользало ничего, Фабр всего в жизни добился сам: выбрал призвание по душе и заставил поверить в себя весь мир; исключительно собственными усилиями создал великолепную лабораторию по изучению насекомых; вывел науку о насекомых из пыльных залов с засушенными жуками и бабочками на прокаленные солнцем просторы, где все экспонаты ученых коллекций рыли норки, охотились, размножались и заботились о потомстве.

Упорный, настойчивый, бесконечно трудолюбивый, Фабр совершил настоящий переворот в науке, но широкая публика его узнала и полюбила благодаря вдохновенным историям о жизни бабочек, пауков, жуков, ос и других мелких обитателей нашего мира. На его рассказах о насекомых, стоящих в одном ряду с «Жизнью животных» Альфреда Брема, выросло не одно поколение любителей природы и просто увлекающихся людей.

«Насекомые. Они — истинные хозяева земли. Их — миллиард миллиардов, больше, чем звёзд в нашей галактике... Фабра должен прочесть каждый, так же как один раз в жизни надо заглянуть в микроскоп и поглядеть в телескоп на звёзды» (В.Песков).

Сокращенный перевод с французского и обработка Н.Плавильщикова.

---

Во второй половине апреля осмии вышли из коконов. Множество пчел летает и жужжит вокруг моего стола, книг, банок и приборов. Я прошу всех домашних ничего не трогать в моей рабочей комнате, не подметать, не стирать пыль, чтобы не тревожить осмий. Подозреваю, что тайком от меня здесь иногда подметали: мне случалось видеть на полу раздавленных пчел. Беда не велика: осмий у меня очень много. Я все равно не смогу уследить за работой всех самок.

Взрослая осмия живет всего около месяца. За каких-нибудь два-три дня она хорошо запоминает место, где появилась на свет. Осмии вылетают из кабинета, улетают в сад, отдыхают на дворе, греются на солнце. Они парят в просвете окон и снова влетают в комнату. Самки обследуют мои стеклянные трубки и тростинки. Каждая выбирает помещение, и работа начинается. Заняты все мои трубки, помещений не хватает, и я спешу добавить. Раковины улиток, старые гнезда пчел каменщиц... Осмии занимают и их. Опоздавшие, не находя свободных помещений, пытаются занять под гнезда замочные скважины моего стола. Иные, уж очень смелые, заползают в полураскрытые коробочки, в которых лежат коконы, собранные для наблюдений.

Старая норка стенной антофоры, занятая осмией рогатой: 1 — входная пристройка; 2 — пробка, сделанная осмией; 3 — ячейка антофоры; 4 — кокосы осмии в ячейках. Раковина крапчатой улитки. (Нат. вел.)

Накладываю сургучные печати на замочные скважины, плотно закрываю все коробочки, уношу из комнаты все лишнее. Пусть теперь хозяйничают как хотят. Прежде всего нужно очистить жилище. Удаляется все: обрывки коконов, комочки испорченного медового теста, обломки перегородок, остатки высохшей улитки на дне раковины. Осмия изо всех сил теребит и отрывает частичку, хватает ее и улетает из кабинета. Они все на один лад, эти рьяные уборщицы мусора: им кажется, что любая крошка может загромоздить все жилище. Я тщательно вымыл стеклянные трубочки, и все же осмии старательно их чистят. Они стирают с них пыль, работают щетками своих лапок, пятясь задом, выметают эту пыль.

Что она убирает здесь? Ничего! Неугомонная уборщица должна хоть разик пройтись своим естественным «веником» по квартире.

После уборки осмии занялись заготовлением провизии и сооружением перегородок. Среди моих стеклянных трубок есть совсем тоненькие, шести-семи миллиметров внутреннего диаметра, есть и широкие — около двенадцати миллиметров. В тонких трубках работа идет обычным порядком, а если моя пробка из сорго, закрывающая задний конец трубки, плоха, то осмия замазывает ее слоем грязи. В широких трубках дело обстоит иначе. Галерея широка для пчелы, ее нужно сделать поуже. Здесь работа начинается с постройки перегородок. На месте будущей перегородки осмия строит земляной валик. Он быстро растет, превращается в неполную перегородку. Через оставленную лазейку осмия будет проникать в ячейку и приготовлять там медовое тесто.

Почему в широкой трубке осмия начинает с перегородки? Мне кажется, что в узкой ячейке пчеле легче счищать с брюшка цветочную пыльцу: она может упереться в стенки ячейки. В просторной трубке такой опоры нет: канал слишком широк для пчелы. И вот осмия устраивает узкую лазейку; здесь она сможет упереться, сможет счищать с себя принесенную пыльцу.

Когда запас провизии сделан и яйцо отложено, осмия достраивает перегородку. Так поступает не только трехрогая осмия. Перегородка с лазейкой знакома и другим видам осмий, заселяющих у меня широкие стеклянные трубки.

Если стеклянных помещений нет, то можно все тонкости работы осмий проследить, раскалывая в нужное время тростинки. Канал в тростинке не широк, и предварительная перегородка там не нужна. Но все же пчела делает маленький валик там, где в будущем появится перегородка. Валик этот как бы намечает место и границы ячейки, показывает, сколько нужно положить сюда провизии. Неужели это в самом деле метка? Это было бы замечательно. Проследим эту работу осмии в стеклянной трубочке.

Пчела работает над большой перегородкой, выставив туловище из неоконченной ячейки. Время от времени она входит туда с комочком земли в челюстях. Трогает лбом пол — перегородку предыдущей ячейки, а брюшком ощупывает строящийся валик. Можно подумать, что осмия измеряет расстояние при помощи своего тела. Потом она принимается за работу. И вот снова, словно забыв полученные промеры, касается лбом старой перегородки и концом брюшка — новой.

Она опять «измеряет», и меркой ей служит собственное тело. Окончены ли промеры на этот раз? О нет! Десять, двадцать раз, каждую минуту, при каждой новой порции штукатурки осмия повторяет свои измерения. Похоже, что она никогда не бывает уверена, что положила штукатурку правильно.

Перегородка растет: работа подвигается, несмотря на частые перерывы. Осмия изогнулась, ее челюсти находятся на внутренней стороне еще мягкой перегородки, конец брюшка — на наружной. Словно давильная машина, она уминает перегородку, и та принимает свою окончательную форму. Конец брюшка служит как бы лопаткой штукатура: я вижу, как пчела растирает им, разглаживает и сплющивает маленькую кучку грязи.

Перегородка построена. Возвратимся к «измерениям», которыми так усердно занималась осмия.

Но... здесь нет никаких измерений. И я докажу это фактами.

Гнездо осмии выемчатой, построенное в горизонтальной щели меж двух камней: 1 — внешняя стенка гнезда из тонкого слоя растительного теста; 2 — два ряда пустых внешних предохранительных ячеек; 3 — стена из толстого слоя теста, за которой находятся ячейки (в двух видны коконы).

Если разглядеть ряд ячеек в стеклянной трубке или расщепить вдоль заселенную осмией тростинку, то сразу замечаешь странную подробность. Ячейки разной длины: расстояния между перегородками неодинаковы. В задней части трубки находятся самые старые ячейки, и перегородки между ними отстоят друг от друга дальше. В передней части трубки, ближайшей к выходу, перегородки более сближены. Запас провизии очень богат в более длинных ячейках и очень скуден в ячейках коротких: здесь он вдвое, втрое меньше.

Вот примеры такого неравенства. В стеклянной трубке двенадцати миллиметров диаметром, находятся десять ячеек. Пять задних, начиная с самой отдаленной, имеют такие расстояния между перегородками (в миллиметрах): 11, 12, 16, 13, 11, а пять передних — 7, 7, 5, 6, 7. Кусок тростинки в одиннадцать миллиметров диаметром содержит пятнадцать ячеек, перегородки между ними, считая от дна, расположены на таких расстояниях: 13, 12, 12, 9, 9, 11, 8, 8, 7, 7, 7, 6, 6, 7 миллиметров. Когда канал поуже, то перегородки могут быть раздвинуты еще шире, но и тогда по мере приближения к выходу они сближаются. В тростинке диаметром в пять миллиметров расстояния между перегородками были: 22, 22, 20, 20, 12, 14 миллиметров. В другой тростинке семи миллиметров диаметром: 15, 14, И, 10, 9, 10. В стеклянной трубке в восемь миллиметров: 15, 14, 20, 10, 10, 10 миллиметров.

Можно исписать много страниц такими цифрами. Показывают ли они, что осмии — геометры, измеряющие длину своих ячеек? Конечно, нет. Ведь многие из этих цифр превосходят длину тела осмии, а более длинные и более короткие ячейки перемешаны без всякого порядка. Эти цифры показывают лишь одно: по мере приближения к выходу из канала ячейки укорачиваются. Большие ячейки — это ячейки самок, меньшие — самцов. Но и здесь размеры непостоянны. Длина ячейки самки одиннадцать– шестнадцать миллиметров, самца пять–семь миллиметров. Если бы осмия действительно измеряла длину ячеек, то разве могли оказаться ошибки в пять миллиметров, почти в половину длины тела пчелы.

Всякие мысли о геометрии, об измерениях исчезают при наблюдениях за работой осмии в узких трубках. Тогда она не строит заранее новую перегородку, даже не намечает ее места валиком. Безо всяких измерений, без намеченных границ будущей ячейки она укладывает провизию. Когда запас достаточен, пчела закрывает ячейку. Никаких измерений!

Но для чего же тогда осмия столько раз входит в ячейку, трогает лбом переднюю перегородку, концом брюшка — заднюю? Не знаю. Пусть другие, более смелые объяснят этот прием.

Провизия осмии состоит главным образом из желтой цветочной пыльцы. По середине кучки пыльцы немного меда. Он превращает пыльцу в сладкую кашицу, окруженную порошком. На эту кашицу отложено яйцо осмии — в стоячем, несколько наклонном положении. Когда вылупится личинка, ей будет достаточно слегка пригнуть голову и у самого ее рта окажется сладкое тесто. Сухая пыльца — плохая еда для молодой личинки, а выбирать она не умеет. И вот она помещена так, что нужная еда оказывается как раз у самого рта. Когда личинка подрастет и окрепнет, она освободится от своего чехла — оболочки яйца — и примется поедать сухую муку. Всякому своя еда: новорожденному — нежная кашица, более взрослому — сухой хлеб.