Вячеслав Жуков - Щупальца спрута

• Название: Щупальца спрута
• Автор: Вячеслав Жуков
• Жанр: Криминальный детектив

«Оперативники стояли молча, наблюдая за работой Тутмина. Суетливый эксперт капитан знал свое дело, выполняя обычную в таких случаях работу, какую должен выполнять. Единственное, что вызывало в нем трепетное волнение, это пострадавший. Его отличало от незнакомого человека, с какими эксперт привык иметь дело, то, что за долгую работу в аппарате розыска между ними сложились если не приятельские, но вполне тесные отношения. Они вместе выезжали на вызова. Вместе распутывали сложные, с точки зрения криминалистики, дела. И вот теперь Голиков мертв. Наверное, Тутмину, как и Стасу Кручинину, не хотелось в это верить. Поэтому и прикосновения его к мертвому телу оперативника казались всем осторожными. Хотя в других случаях Тутмин запросто мог допустить, пусть и маленькую, но небрежность...»

---

А в голосе все еще была заметна подозрительность. Привычка у Алексеева такая, доверяй подчиненным, но не очень. И с этой подозрительностью он задал Стасу довольно резкий вопрос:

– А больше ничего такого ты Ванькову не наплел?

Стас разозлился. Не нравилась осторожность майора. Больше печется о своей карьере, чем о стремлении узнать, что же в действительности произошло с его подчиненным.

– А чего такого я мог наплести? – зло спросил Стас. Порой хотелось послать своего шефа ко всем чертям и только субординация не позволяла. Но когда–нибудь Алексеев дождется.

– Ладно, не злись. Это я так. Чего ты сразу взрываешься? Какой нервный стал, – в шутливом тоне проговорил майор и обернулся к Зорькину и Лугину.

Молодой лейтенант не упустил, хихикнул в угоду начальнику. А малоразговорчивый Зорькин стоял с каменным лицом. От такого слова не добьешься. И в отделе, за глаза, Зорькина прозвали молчуном.

– Ладно, – как будто сбросив камень с плеч, проговорил майор уже легко и встал, но прежде чем выйти из кабинета, спросил: – Слушай, Стас, ты не против, если Лугин переберется в твой кабинет? А то у парня нет ни стола своего, ни стула. Хватит ему скитаться. Пусть будет постоянное место, тем боле он работает в твоей группе.

– Я не против. Пусть заселяется, – сказал Стас, заметив, что в его бумагах на столе, кто-то успел прошуршать. Ничего такого, что касалось уголовных дел, в них не было. Для таких бумаг есть сейф. Но все равно неприятно, когда замечаешь вот такой повышенный интерес.

Стас сел на свое место, освободив стул Лугину. Но лейтенант не стал садиться на него, взял другой. Наверное, смутило то, что несколько часов назад на нем сидел человек, который закончил жизнь трагически. Лейтенант и мысли не допускал ни о чем подобном. И вообще старался побыстрее забыть, что здесь произошло. Он покосился на подсохшее кровяное пятно и сказал:

– Прибраться тут не мешало бы. А, Стас. Как думаешь?

– Сейчас уборщица придет, уберет, – ответил Кручинин, усевшись поудобней на стуле, положа ногу на ногу и мрачно наблюдая, как Лугин начал копаться в бумагах на столе покойного Голикова.

Когда Алексеев с Зорькиным ушли, Стас сказал несколько грубо:

– Знаешь, я на твоем месте пока не стал бы этого делать, – кивнул он на кучу бумаг, которые Лугин собирался убрать со стола. – Вдруг майору Ванькову это не понравится. Он ведь и отшлепать может.

– Ты думаешь? – немного растерянно произнес Лугин, начиная раскаиваться за свой поступок.

– Ну, сам посуди. Разбирательство ведь еще не закончено. Что-то может понадобиться. Успеешь еще выбросить. Оставь пока все, как есть, – посоветовал Стас.

– Ладно, – согласился лейтенант, уже без суеты.

А Стас Кручинин, кажется, тут же забыл про присутствие Лугина. Отвернулся к окну. Не хотелось ничего, ни пустых разговоров, ни думать, ни о чем. Просто хотелось сидеть и смотреть в мутную пелену приближающегося рассвета. Дотлевшая едва ли не до фильтра сигарета, заняла свое место в фарфоровой пепельнице.

– Стас, о чем задумался? – спросил Лугин, начиная скучать.

– Ни о чем. Просто сижу. Знаешь, иногда полезно просто сесть и ничем не засорять мозги. В крайнем случаи, сиди и кури. На сигарету, – Стас достал из кармана пачку, которую оставил Голиков, уже хотел протянуть ее Лугину, но вдруг заметил на торцевой стороне накарябанные авторучкой цифры. «Что это? Похоже на телефонный номер», – подумал Кручинин.

Лугин протянул руку за пачкой, но Стас пачку оставил в своей руке, а лейтенанту в раскрытую ладонь положил сигарету. Пачку быстро убрал во внутренний карман пиджака. Все еще продолжал смотреть в окно, а из головы не выходили эти цифры.

Обычно все интересующее его, капитан Голиков старательно заносил в записную книжку, с которой никогда не расставался. Она всегда была у него под рукой. Вернее, в кармане, вместе со служебным удостоверением. В ней хранилось – тайное, и не очень. Вряд ли в ней было что-то ненужное. Скорее всего, то, что могло пригодиться оперу в его нелегкой работе. А эти цифры он вдруг почему-то не стал заносить в свою книжечку, а написал на пачке сигарет. Но почему?

«Может быть, Голиков нарочно записал эти цифры на пачке. Знал, что я частенько пользуюсь его сигаретами, потому и не убрал пачку в карман, а оставил в столе. Понимал, что в карманах все будут просматривать. Стоп. Если рассуждать так, то тогда получается, он предполагал свою смерть? Глупость какая-то. Ведь виделись вечером. Сидели вот за этим самым столом, Мог сказать, или хотя бы на худой конец, намекнуть. Но ничего такого не произошло. Значит, он не думал умирать. Не мешало бы заглянуть в его записную книжку. Проверить, есть ли там эти циферки, или это его тайна, предназначенная только для меня. Его сообщение», – Стас закрыл ладонью глаза. Хотелось побыть одному. Посидеть в тишине, а этот Лугин, как шмель гудит над ухом.

– Ты что-то сказал? – спросил Стас, заметив на губах лейтенанта усмешку.

– Я спросил, ты никуда не уйдешь? Мне надо сходить к Зорькину, забрать свои бумаги. А ключа от вашего кабинета у меня нет, – сказал Лугин.

– Да нет, я не уйду, не волнуйся. Иди за своим барахлом. – Кручинину страшно захотелось выпроводить надоедливого лейтенанта.

Едва за Лугиным закрылась дверь, Стас достал из кармана пачку, получше рассмотрел записанные цифры. Сразу понял, что Голиков писал их второпях. Авторучка немного подвела, и две последние цифры были почти незаметны. Видно у капитана не было времени обвести их получше. Но отпечатки остались на бумаге. Хотя и с трудом, но Стасу удалось разобрать две последние цифры, и он переписал номер к себе в записную книжку. «Похоже на телефонный номер», – подумал Стас, полагая, что дело осталось за малым, всего лишь узнать, кому он принадлежит. Кто, тот таинственный человек, который заинтересовал капитана Голикова. Тут же Стас вспомнил, что вечером, когда они сидели, выпивали, этой пачки у Голикова он не видел. Тогда Голиков достал пачку «кэмэл». Из нее и брали сигареты. А тут вдруг эта пачка «явы». Нарочно, что ли Голиков подложил ее в ящик стола?

В половине седьмого утра Стас не выдержал, снял трубку и набрал тот номер. «Была, не была. На удачу», – решил он, прислушиваясь к длинным, точно протяжные вздохи, гудкам.

Трубку сняли на удивление быстро. Не пришлось ждать и минуты. И строгий голос, явно принадлежащий большому начальнику, произнес:

– Слушаю.

Нужно было, что-то сказать, чтобы не выставить себя полным идиотом, понапрасну побеспокоившим человека спозаранку.

Терпение у того человека, кажется, стало сдавать, и он повторил в трубку:

– Ну слушаю? Алло. Говорите?

И тут капитан Кручинин выпалил первое, что пришло на ум. А пришло, имя и отчество капитана Голикова. И Стас спросил, придав голосу несколько расслабленный тон, как у человека только что проснувшегося и до конца, не осознававшего свой поступок.

– Владимира Степановича можно? – спросил Стас и заметил в голосе человека, разговаривавшего с ним откровенное удивление.

– Кого, кого?

Пришлось повторить:

– Владимира Степановича. Это ведь квартира Красновых? – фамилию Голикова, Стас посчитал необходимым изменить. Вплел сюда каких-то Красновых, которые, скорее всего, не имеют к абоненту никакого отношения. И теперь тот человек по поводу этих Красновых наверняка ломает голову. И вдобавок, у него, оказывается, есть определить номера. Едва он поднял трубку, в самом начале разговора, Стас услышал серию частых гудков. «Теперь он засек мой номер, и запросто узнает, откуда был этот утренний звонок», – посетила Стаса несколько мрачная мысль. И тут же в подтверждении его догадки, мужской голос спросил:

– С кем я говорю? Откуда вы звоните?

«Смотри-ка, какой шустрый. Так я тебе и сказал, откуда звоню. Выкуси. А мужичок-то, видать, хитренький. Поиграть решил. Только извини, представляться я тебе не собираюсь. Ведь я тоже не знаю, кто ты», – думал Стас, разговаривая.

– Я – знакомый Владимира Степановича. Будьте добры, пригласите его к трубке. Мне очень надо, – плаксиво запричитал Кручинин.

Кажется, хныканье капитана развеселило того человека. По крайней мере, голос у него изменился, в нем пропала строгость.

– Молодой человек, вы явно ошиблись номером. Наверное, перебрали вчера. Признавайтесь, было дело?

Стас принял игру. Отказаться, значило немедленно, сию минуту прервать разговор. А, именно, из него Стас и пытался составить портрет о том человеке. Готов был ему сейчас анекдоты рассказывать, лишь бы тот не бросал трубку. И сказал в угоду:

– А вы – прозорливый. И как только догадались? Ну да Бог с вами. Попали в точку. Признаюсь. Было дело. Посидели и очень хорошо.

Человек на другом конце провода видно ухмыльнулся, так ему понравилось откровение, культурного интеллигента, которого старательно изображал из себя Стас. И он заговорил уже совсем весело: