Роман Белоусов - Тайны великих книг

• Название: Тайны великих книг
• Автор: Роман Белоусов
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Филология
• Год: 2004
• ISBN: 5-7905-2025-1

Когда мы читаем какую-либо книгу о приключениях, подчас, самых невероятных и опасных, и захвачены тем, о чем рассказывает автор, нас начинает интересовать достоверность изображенного. «Неужели все это могло быть? — спрашиваем мы себя. — Реальны ли описанные события? Существовали ли в действительности, скажем, капитан Немо, д'Артаньян, Жан Вальжан, Мюнхгаузен, Тартарен?..»

Ответ на эти вопросы и даст книга, которую вы держите в руках. Приподнимая завесу над тайной создания выдающихся произведений, автор выступает в роли «литературного детектива», который проводит очную ставку факта и вымысла. Знакомство с историей жизни людей, послуживших прототипами любимых героев, поможет вам по-новому взглянуть на известные книги.

---

Постепенно Сеян приобрел исключительное влияние при дворе. Ему воздавались царские почести. День его рождения стал официальным праздником. Во многих местах были установлены золоченые статуи временщика, которым поклонялись.

Но обуреваемому честолюбивыми помыслами Сеяну этого казалось мало. Он замыслил переворот, благо дряхлый император пребывал вдали от Рима на острове Капри.

Тем не менее заговор был раскрыт. Сеяна казнили — он был задушен в темнице. Жестоко поплатились и его сообщники.

Перо Сирано придало образу заговорщика иные черты. Автор, отнюдь не следуя точности, изобразил Сеяна смелым мыслителем, политическим бунтарем, этаким «солдатом-философом», как называет его один из персонажей. В пространных монологах Сеян проповедует свои атеистические взгляды, выступает против богов, «которых создал человек, но которые не создали человека». В пьесе осуждался деспотизм, изображались мрачные картины интриг и злодеяний, совершающихся при дворе.

Наступил день долгожданной премьеры. На представление прибыл сам кардинал Мазарини. Бледный от волнения Сирано укрылся за портьерой в ложе. Поначалу, казалось, все идет хорошо. Но уже то, как настороженно публика встретила первый монолог Сеяна, заставило опасаться за прием спектакля.

Скоро стало ясно, что в зале присутствует большая группа недоброжелателей автора. Видимо, кто-то специально нанял этих людей, чтобы сорвать представление и свести счеты с Сирано.

В третьем акте, когда Сеян произнес слова о том, что он принял решение и готов убить тирана, в публике, которая по словам Т. Готье, состояла в основном из «бакалейщиков», — поднялся свист. Раздались крики: «негодяй!». Пришлось опустить занавес. Это был провал.

Гибель богоборца

Сирано оставалось одно — мужаться. Ибо только мужество, как учил один из его любимых авторов Демокрит, делает ничтожными удары судьбы. А их становилось все больше.

За провалом спектакля последовало запрещение пьесы церковью. Кардинал Мазарини заявил, что это опасное еретическое сочинение содержит нежелательные намеки и сатиру.

Неудивительно, что покровитель Сирано, давно уже тяготившийся больным, раздражительным и капризным поэтом, мечтал избавиться от своего подопечного, ставшего для всех притчей во языцех. Не упустил случая в этот момент нанести новый удар и старый враг Скаррон. В комедии «Дон Яфет армянский» он изобразил тщеславного, высокомерного дворянина, одержимого манией величия, явно намекая тем самым на амбицию Сирано и его претензии «казаться большим вельможей».

Неизвестно, чем бы кончилась для Сирано история с его пьесой. Вполне могло дойти до суда и даже до тюрьмы. Но все случилось по-иному.

Однажды вечером, когда освистанный поэт брел во дворец своего покровителя, с крыши одного из особняков квартала Марэ на него упала балка.

Была ли это случайность? Или преднамеренное убийство?

Такова последняя загадка короткой жизни неудачника Сирано де Бержерака.

Впрочем, так ли уж загадочна его гибель? Вскоре разнесся слух, что таким способом иезуиты свели наконец счеты с ненавистным атеистом и бунтарем. Да и сам Сирано, умирая, в полубреду, обвинял в своей смерти именно их — отцов-иезуитов. И был, видимо, прав.

Таким методом — убийством из-за угла — церковь част с расправлялась со своими противниками. Тех, кого не удавалось убрать с помощью «несчастного случая», подстерегала чаша с ядом.

Разве не таинственно завершилась жизнь великого Мольера? Недаром Лагранж — актер его труппы, отметил в своем знаменитом «Регистре», — одном из немногих достоверных источников сведений о комедиографе: «о его смерти толковали разное». Обстоятельства и причины смерти создателя «Дон-Жуана» и «Тартюфа» — комедий, разящих святош-рясоносцев, и по сей день не вполне ясны.

Известно, что и у Мольера было немало заклятых врагов. Один из них, самый свирепый, — некий Борбье д'Окур, скрывшись под псевдонимом Рошмон, требовал в своих статьях вскоре после премьеры «Дон-Жуана» сожжения на костре создателя «богохульной» пьесы. Он обвинял автора комедии в том, что тот «смеется над религией и проповедует вольномыслие». И напоминал, что римский император Август казнил шута, насмехавшегося над богом Юпитером, а император Феодосий писателей, подобных Мольеру, бросал на растерзание зверям.

Призыв расправиться с драматургом-атеистом не пропал даром. Так, по крайней мере, считает известный современный французский режиссер Жан Мейер. В своей книге «Мольер» он высказывает предположение о том, что великий драматург и актер погиб насильственной смертью — он был отравлен. Вот почему современники и «толковали разное» о его кончине.

Как не могли простить Мольеру вольнодумства и насмешек над церковниками, так не простили этого и его литературному собрату Сирано де Бержераку.

За свою жизнь он претерпел немало ударов от своих врагов. Однако главными и самыми опасными оказались не те, что встречались с ним лицом к лицу со шпагой в руке, а те, лица которых скрывал монашеский капюшон и которые предпочитали действовать из-за угла. Они и нанесли последний злодейский удар.

Всю жизнь терпел лишенья я,
Мне все не удалось — и даже смерть моя!

И Эдмон Ростан прав. Исторический прототип его героя прожил трудную и короткую жизнь: Сирано умер тридцати шести лет в 1655 году. Он был бунтарем-одиночкой, трагической фигурой, одним из тех, по словам М. Горького, «немногих, но всегда глубоко несчастных людей, на долю которых выпадает высокая честь быть лучше и умнее своих современников».

Такова участь тех, кто шел впереди века, был первооткрывателем в литературе и науке. Часто оставаясь непонятыми и неоцененными, они умирали в безвестности. И лишь века спустя возвращались к потомкам, встречаясь с ними на страницах своих непризнанных при жизни творений.

На надгробии Сирано де Бержерака современники не высекли похвальных слов и лестных фраз. Враги, ликуя, полагали, что «демон храбрости» побежден навсегда и сама память о нем безвозвратно канет в Лету — реку забвения, но время — самый строгий судья — не оправдало их надежд. Книга неудачника и мечтателя о путешествии в Иной свет стоит ныне в ряду шедевров мировой литературы. Творчество Сирано де Бержерака оказало влияние на развитие жанра, философской повести, который получит дальнейшее развитие в творчестве Вольтера и Свифта. Безусловно и гораздо большее влияние Сирано де Бержерака на научно-фантастический роман.

Сегодня мы, люди эпохи полетов в космос, которую провидел мятежный поэт, вспоминаем о нем с восхищением и радостью. Но и с болью за его несчастную судьбу. И высекаем на его могильном памятнике слова Эдмона Ростана:

…Здесь похоронен поэт, бретер, философ,
Не разрешивший жизненных вопросов;
Воздухоплаватель и физик, музыкант,
Непризнанный талант,
Всю жизнь судьбой гонимый злобной;
Любовник неудачный и бедняк —
Ну, словом, Сирано де Бержерак.

Зачем «особенный человек» поехал на Маркизские острова?

Узник Алексеевского равелина

Сенатская площадь была почти рядом. Если бы не замазанное окно каземата, ее можно было бы отсюда увидеть. О площади ему не случайно вспомнилось сегодня — 14 декабря 1862 года — прошло ровно тридцать семь лет со дня восстания. Как и тогда, после его разгрома, Алексеевский равелин Петропавловской крепости забит государственными преступниками.

Н. Г. Чернышевский в тюремных списках значится под номером одиннадцать. Ему всего лишь тридцать четыре года. И все же он — один из продолжателей дела декабристов. Тени мучеников 14 декабря вдохновляют его на борьбу. В их честь сегодня он начинает писать свое новое произведение. В нем он ответит на волнующий передовую русскую молодежь вопрос, что делать для того, чтобы освободить страну от самодержавия.

По всему видно, над ним готовят жестокую расправу. Иначе не держали бы в заточении без суда и следствия вот уже больше пяти месяцев. Думают, они обрекли его на молчание. Нет, и отсюда, из равелина, передовая Россия услышит его голос. Статьи, обличающие самодержавие, ему, конечно, здесь писать не удастся, но есть иные способы говорить с читателем.

На воле Чернышевский привык писать быстро. Обычно за статью для очередного номера «Современника» он садился в последнюю минуту. И теперь, когда никто, казалось бы, не торопит, большие нелинованные листы один за другим с двух сторон также быстро покрываются мелким убористым почерком. А между тем условия для работы, мягко говоря, мало подходящие. Писать приходится при свече, гусиным пером. Но многое, о чем он пишет теперь, было обдумано, выношено раньше, до ареста. Одно время еще в Саратове он делал наброски будущего романа на клочках бумаги. Они так и остались там, в его комнате в мезонине. Память же хранила их содержание.