Леонид Муханов - В страну ледяного молчания

• Название: В страну ледяного молчания
• Автор: Леонид Муханов
• Издательство: ОГИЗ — Северное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1932

---

Но проф. Визе уверенно говорит:

— Льды должны быть скоро. Туман указывает на их близость.

Кинооператор Новицкий, точно прирожденный моряк, мячиком поскакал по палубе, потащил свой тяжелый киноаппарат к фок-мачте, по веревочной лестнице заполз в наблюдательную бочку и установил свою машину.

— Мой лед! Первый увижу.

У кормы сгрудились матросы. Здесь под руководством Визе рабочие бросали в холодную воду тяжелые яйцеобразные буйки. Кто знает, может быть где-нибудь у берегов Гренландии, Норвегии или островов Новой Земли, а может быть и у берегов Южной Африки или Америки их найдут люди, прочтут вложенную в середину записку:

„Буек № 3 брошен второй советской правительственной арктической экспедицией на 77° северной широты, 48° восточной долготы с целью изучения морских течений. К нашедшему просьба сообщить в Ленинград, Фонтанка, 34, Всесоюзному Арктическому институту, указав место и время находки“.

— До свидания! Когда и где вас прибьют волны? Встретимся ли? Узнаем ли вашу судьбу?

Потянуло холодом. Члены экспедиции, укутанные в кожаные меховые пальто, подняли бельковые воротники, ждут.

Первый айсберг!.. Перед нами проплыла светло-зеленая гора льда, изглоданная волнами…

— Первый айсберг… — закричал Новицкий.

Мы столпились на носу ледокола.

— Налево, налево!

Перед нами, покачиваясь, горделиво прошла предвестница кромки льдов, светло-зеленая ледяная гора, изглоданная морскими волнами.

Море стало принимать сероватый оттенок. Молочная завеса разорвалась на клочья и, гонимая ветром, ушла к югу. Яркое солнце вновь залило палубу искрящимся светом. Подул норд-ост. На горизонте показалась узкая белая полоса ледяного неба. Мы близки к кромке льда — порогу негостеприимной Арктики.

СКВОЗЬ ЛЕДЯНОЙ БАРЬЕР

Нудная морская болезнь, мучившая нас двое суток, забыта. Впереди — лед, там нет и не будет качки.

Вечером 22 июля за первым айсбергом потянулись навстречу мелкие льдины, принимавшие причудливые формы. Налево, где кромка льда сползала южней, они походили на лебедей, готовых каждую минуту вспорхнуть и улететь. Неудивительно, что триста с лишним лет тому назад первый полярник Вильям Баренц писал в своем дневнике:

„На горизонте показались бесчисленные стаи плавающих лебедей“.

Вслед за мелкими льдинами появились крупные. Лед становился толще, массивнее. Мелкие льдины-лебеди скрылись из виду. Вскоре пошли большие — льдинищи, переходящие в сплошные ледяные поля, на которых стояли торосы, — словно горы вздыбленного снежного сахара. Часовые Арктики, ледяные поля тесной фалангой выстроились на пути ледокола.

Какая тишина. Какой покой. Рев океана забыт. Зачарованные, всматриваемся. Льдины лучатся нежнейшими цветами: нежно-зеленым, голубым, синим, цветом купороса, темно-зеленым, фиолетовым. „Седов“ все дальше и дальше врезается в ледяную крепость.

Штурманы, сменяясь, оставляли в судовом журнале записи:

„Курс — Норд“.

Ледокол, направляемый человеком, дробил лед, преграждавший курс на север. Тюлени, гревшиеся на солнце, испуганно шевелили усами и заплывшими от жира глазами всматривались в бесцеремонно напиравшего большого „безусого тюленя“. Они скользили ластами по льду и прятались в воду. Кромка давно позади. Впереди необозримые ледяные поля. Торосы, ропаки и заблудившиеся айсберги — точно развалины сказочного белого города.

Полночь… Незаходящее солнце высоко стоит над ледяной пустыней. На востоке показался голубой просвет неба. Там чистая вода. Слышна команда:

— Право на борт. Так держать.

                                               — Есть — так держать.

Ледяное сало…

„Седов“ сменил курс. Впереди еще много борьбы, надо экономить силы. Разводья оказались небольшими. Снова врезаемся в лед. Ледоколу предстоит первое сражение. С каждой минутой льда становится все больше и больше. Ледокол со всех сторон окружен льдами. Кругом, куда ни взглянешь — сплошные ледяные поля. Пробьемся ли? Сумеем ли выполнить задания правительства: сменить зимовщиков на Земле Франца-Иосифа и отправиться в более ответственный рейс — к западным берегам Северной Земли? Перед отправкой из Архангельска ледокол ремонтировался нижегородской ремонтно-строительной бригадой.

— Не подвели бы нижегородцы.

„Седов“ наваливается грудью на первые гряды льда. Лед трещит, разламывается, открывая проход. Вскоре путь преградило десятиметровое поле. Матовые торосы грозно стояли перед судном.

Нам некогда ждать, пока ветры разведут льды. Там, среди неприветливых скал, за ледяными полями, торосами и айсбергами, год тому назад оставлена горсть смелых людей, которых мы обязаны сменить.

Зазвонили, затрещали сигнальные звонки. „Седова“ готовили к настоящей атаке. В судовом журнале отмечали:

„22 июля. С полуночи начал встречаться крупный битый лед с большими торосистыми полями. Пробиваемся 4 часа. Временами отходим назад и бьем с удара. За вахту прошли на два корпуса вперед“.

Ледокол каждую пядь отвоевывал с боем: то и дело отходил назад, с разбегу наскакивая до половины корпуса на лед, давил его своей тяжестью. Часто льдины, выворачиваемые ледоколом, перевертывались в воде, и мы видели, какой они были толщины.

— Смотрите: два-три метра!

— Вот так „Седов“ — молодец!

Словно подбадриваемый криками, ледокол снова отходил назад и снова с остервенением бил, давил, мял и дробил льды. Капитан Воронин, чья жизнь, казалось, сложена из нагромождений льда, понимал ледяную стихию. Когда он стоял на мостике, „Седов“ был в надежных руках, не содрогался от ударов, а бил правильно в точку и сразу продвигался на несколько корпусов вперед. Владимир Иванович по цвету льда определял его „убойность“. Он знал, где ледокол может пробить себе путь и где должен пойти в обход. Мягкий, но звонкий голос капитана раздавался то и дело.

— Юрий Константинович, крутани на перемычку с ропачком.

— Есть — на перемычку с ропачком.

— Лево руля!

— Есть — лево руля, — откликается штурвальный.

— Чуть вбок от перемычки, — и капитан, насупив брови, кричит звонче и строже:

…Льдины лучились.

— Поддерживай на перемычку!

                                               — Есть — на перемычку.

— Полный вперед!

Ледокол, точно пушечное ядро, выбрасывается на лед.

— Лед в куски. Здорово!

В красном уголке собрались члены партии: правительственный комиссар О. Ю. Шмидт сделал небольшую информацию о работе съезда.

— Товарищи, по докладу тов. Куйбышева принята резолюция:

„…обеспечивание развития народного хозяйства выдвигает необходимость придать геолого-разведочному делу такие темпы, которые должны значительно опередить темпы развития промышленности, с целью заблаговременной подготовки минерального сырья…“

Наша экспедиция свидетельствует о реализации этого пункта. В 1930 году мы забрасываем людей на Северную Землю для выявления в ее недрах полезных ископаемых.

Беседа затянулась. Проф. Визе рассказал, как была открыта Земля Франца-Иосифа:

— В 1870 году знаменитый русский ученый геолог и революционер П. А. Кропоткин задумал большую экспедицию для исследования наших полярных морей. Особенно хотелось Кропоткину проверить свое предположение о существовании на севере Баренцова моря, между Свальбардом и Новой Землей, еще неизвестной земли. Различные соображения, главным образом наблюдения над льдами, привели Кропоткина к выводам, изложенным им в докладной записке, в которой он писал:

„Вряд ли одна только группа острова Шпицбергена была бы в состоянии удержать огромные массы льда, занимающие пространство в несколько тысяч квадратных миль, в постоянно одинаковом положении между Шпицбергеном и Новой Землей. Не представляет ли нам это обстоятельство, равно как и относительно легкое достижение северной части Шпицбергена — право думать, что между этим островом и Новой Землей находится еще не открытая земля, которая простирается к северу дальше Шпицбергена и удерживает льды за собой?“

— На проектированную экспедицию, имевшую главной целью изучение морей, лежавших к северо-востоку от Новой Земли и крайне заинтересовавшую ученые круги за границей, средств отпущено однако не было, вследствие чего она так и не состоялась.

— Ровно через два года такая же программа была предложена двумя лейтенантами австрийского флота — Юлиусом Пайером и Карлом Вейпрехтом. На собранные деньги было построено деревянное паровое судно „Тегетгоф“, специально предназначенное для борьбы с полярными льдами. 13 июля 1872 года экспедиция в составе 24 человек, снабженная на три года всем необходимым, покинула германский порт Бремер-Гафен и направилась в Баренцово море, в область, представлявшую собой белое пятно на карте. Тот год был в Баренцевом море ледовым. 25 июля „Тегетгоф“ встретил кромку льдов уже на широте 74°15′ норд (и долготе 48°30′ ост), — Визе на секунду задумался и продолжал: — т.-е. на 400 километров южнее, чем в этом году встретили мы. „Тегетгофу“ не удалось даже дойти до параллели северной оконечности Новой Земли, и в последнюю декаду августа он был затерт льдами у северо-западных берегов Новой Земли, на широте 76°22′ норд. Отсюда начался ледовый дрейф „Тегетгофа“. Наступила полярная ночь с ее спутниками — штормами и метелями. Льды со страшной силой напирали на деревянное судно, грозя раздавить его. Почти ежедневно, когда страшный грохот льда и треск судна возвещали о начавшемся сжатии, участники экспедиции бросались в каюту, наспех одевались, выбегали на палубу, каждую минуту готовые спрыгнуть на лед, покинуть корабль. „То были жуткие моменты, — писал в дневнике Пайер, — когда приходилось одеваться, чувствуя, как дрожат стенки судна, и как трещит и скрипит лед. Выбегаешь на палубу с котомкой в руке, готовый бросить судно и начать странствовать, куда — никто из нас не знал. А льдины кругом все продолжали громоздиться одна на другую, влезая на палубу; ничто не оставалось в покое“.