Веда Корнилова - Перстень Сварга

• Название: Перстень Сварга
• Автор: Веда Корнилова
• Жанр: Фэнтези

---

Но, по счастью, в город их не пустили. Стражник, стоявший на перепутье дорог, махнул им рукой - идите, дескать, по объездной дороге, вокруг города… Тут и Олея вспомнила, что по указам заболевшие проказой должны были обходить стороной людные места: оно и понятно, нечего и дальше разносить заразу…

К тому времени женщине стало уже все равно, что думают о ней те люди, что шарахаются в сторону при одном только виде прокаженных. За те несколько часов, что они с Белом шли среди этих людей, Олея словно бы отгородила себя невидимой стеной от остального мира, понимая, что в глазах людей она выглядит словно вывалянная в грязи и зловонии. Впрочем, в глубине души и она сейчас считала себя именно такой, словно перешедшей грань между двумя мирами. Еще Олее казалось, что они с Белом находятся там, где нет надежды на будущее и осталась только зависть к тем людям, кто живет легко и беззаботно, без страха и ужаса в душе… Если бы не Бел, который постоянно был рядом, то Олее было бы совсем плохо. Кажется, она чувствовала себя лучше даже в то время, когда по ложному обвинению дочери Серио ей пришлось пройти через тюрьму…

Самое удивительное и необычное было в том, что обходя город по объездной дороге, толпа прокаженных, оказались неподалеку от Треугольных гор. К тому времени Олея уже несколько успокоилась, и теперь с огромным интересом смотрела на ближайшую из этих гор, тем более что та гора находилась совсем недалеко от дороги, по которой шли прокаженные. А ведь действительно: эти горы - настоящее чудо! Сверкающий треугольник немыслимых размеров, стоящий на земле…

Правда, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что эти дивные горы - не творения природы, а их создали люди, или, что вернее, Боги. Дело в том, что стены этих гор (назвать их склонами язык не поворачивался) были сплошь выложены бело-голубой плиткой, ярко сияющей под солнечными лучами, причем эти плитки переливались всеми оттенками белого и голубого. Те, кто находился неподалеку от них, на Треугольные горы обычно смотрели через закопченные стеклышки, которыми неподалеку отсюда вовсю торговали шустрые мальчишки - без этих стекол глаза человека сразу же начинали болеть и слезиться, настолько немыслимо-яркое свечение шло от этих горы. Теперь понятно, отчего каждый, издали увидевший эти горы, считал их немыслимой драгоценностью, упавшей с Высоких Небес на грешную землю. Недаром утверждали, будто Боги хотели показать людям разницу между подлинным совершенством и обычным миром, погрязшем в суете и пустых хлопотах. Сейчас уставшая Олея, глядя издали на эту красоту, вновь почувствовала трепет и восхищение перед этими красотами, созданными неизвестно кем и неизвестно когда.

Впрочем, подобные чувства испытывала не она одна: никто из прокаженных не остался равнодушен к величию и красоте Треугольных гор. Более того: мужчина средних лет, который шел неподалеку от беглецов, о чем-то заговорил, причем его голос не был злым или недовольным - наоборот, это был хорошо поставленный голос высокородного человека, да еще и с интонациями учителя, который хотел бы рассказать ученикам что-то интересное. Немного послушав то, что говорил прокаженный, Бел стал негромко, почти шепотом, переводить его слова Олее.

Оказывается, ранее этот человек был одним из самых знаменитых художников Ойдара, но где-то заразился проказой - и вот результат… Однако он хорошо знал не только историю своей страны, но и все ее легенды и сказания. Так вот, по древним легендам, эти горы (художник называл их пирамидами) в давние времена когда-то воздвигли Боги, и по первоначальному замыслу пирамид должно бы быть семь, чтоб символизировать жизненный цикл человека от его рождения до расцвета, а потом и угасания, когда время идет назад, к закату… Считается, что после четверной, самой высокой горы, Боги собирались поставить еще три, каждая из которых размерами была бы меньше предыдущей. Рождение-расцвет-смерть… Только вот люди в очередной раз в чем-то провинились перед Богами, те разгневались на непокорных и оборвали строительство: дескать, дойдете до середины жизни, а там уже смотрите сами на то, что остается у вас за спиной, вернее, оцените все то, что натворили за это время, что успели сделать, что идет не так, а потом уж решайте сами, как вам жить дальше.

Вот оттого-то и приезжают сюда люди из всего Ойдара, а заодно и из многих других стран. Считается, что если у тебя что-то не складывается в жизни, или же все идет не так, как бы того хотелось, то у Треугольных гор следует покаяться, признать свои ошибки, попросить Богов о милости к себе, изменить жизнь на лучшее…

Хорошо бы и мне помолиться у одной из этих гор! - с тоской подумала Олея. - Счастья бы попросила себе хоть немного… Хотя о каком счастье сейчас может идти речь? Здоровья бы попросить, да еще о возможности унести отсюда свои ноги подобру-поздорову!

Как это ни удивительно, но всем, кто шел в толпе прокаженных - всем стало чуть легче при виде Треугольных гор. Никто не сказал вслух о том, что проходя мимо пирамид, каждый молил Богов о милости к себе, и просил только одного - выздоровления. Даже человек, идущий впереди толпы прокаженных - и тот еще громче тряс надтреснутым колокольчиком, будто умоляя Богов обратить внимание на несчастных.

К границе толпа прокаженных подошла уже во второй половине дня. Олея к тому времени настолько устала, что еле передвигала ноги, но даже она заметила, как много военных находится возле таможни, соединяющей Ойдар и Вайзин. Да, солдат и стражников у границы хватало, причем их количество превышало все допустимые пределы. Недаром некоторые из обывателей со страхом и опаской поглядывали на служивых: уж не война ли готовится? Если да, то по какой причине, а если нет, то непонятно, что здесь делает такое большое количество солдат и стражников? И вообще, мол, еще вчера все было тихо и спокойно, а сегодня на таможне стража устраивает всем очень серьезный досмотр, чуть ли не землю роет, осматривает всех и вся, да и, по слухам, военные и стражники чуть ли не цепочкой рассредоточены вдоль границы… Без сомнений, происходит что-то очень серьезное!

Перед таможней выстроилась длинная очередь из карет, повозок, конных всадников, пеших людей… Все они ждали своей очереди на пересечение границы, и их вовсе не приводила в восторг перспектива провести невесть сколько времени в длинной очереди под жарким солнцем, тем более что никто из этих людей не понимал, что, собственно, происходит, и отчего граница едва ли не перекрыта.

Естественно, что к появлению прокаженных огромная очередь отнеслась более чем неприязненно: еще только этой заразы им не хватало! Олея же, глянув на то, как тщательно проверяли людей на таможне, окончательно пала духом - пожалуй, границы Ойдара им вряд ли удастся пересечь. Дело в том, что таможенники заставляли людей выходить из карет, слезать с повозок и лошадей, тщательно осматривали упряжь, экипажи, копались в вещах проезжающих, ворочали груз в повозках… А уж обыскивали всех так, что можно не сомневаться - тут не пропустят ничего! Если же и прокаженных заставят снимать капюшоны и показать свои лица, то все - они попались… Плохо дело - кажется, без тщательной проверки стражники не намерены пропускать никого.

Пусть так, и ожидающие своей очереди на выезд люди согласны были ждать и терпеть, раз этого требуют интересы государства, только вот появление прокаженных произвело на и без того разгневанную толпу самое неприятное впечатление. Мол, откуда тут взялась эта шваль и что она тут делает?! И какое право они имеют тут находиться?!

Карета, стоящая впереди толпы прокаженных, попыталась отъехать от них вперед, но там было лишком мало свободного места. Какой-то важный господин, выглянув из окошка кареты и увидев позади прокаженных, поднял страшный крик, после которого раздался женский визг в соседней карете, а дальше… Дальше все пошло, словно по цепочке. Люди оглядывались, видели прокаженных, и тут же требовали убрать этих людей как можно дальше. Попытка прокаженных немного отойти назад тоже не увенчалась успехом: там тоже не желали видеть подле себя этих людей. Конечно, всех можно понять - кому хочется заразиться столь ужасной болезнью, и самому оказаться в такой вот толпе? А что, такое вполне возможно… Женский визг и мужской крик, подхваченный не одним перепуганным голосом, не только рос, но и все время ширился, словно волна, которую подхватил ветер. Раздражение нарастало, атмосфера вокруг просто-таки накалялась на глазах и становилась совершенно невыносимой.

Но, по счастью, на случай появления на границе больных людей тут давно были отработаны нужные действия. Все правильно: заболевшие люди частенько шли отсюда в Вайзин, надеясь на излечение. Вот и сейчас несколько стражников подошли к толпе прокаженных, велели им сойти с дороги и отойти в сторону - мол, погодите, с вами будет отдельный разговор.

И верно: стоило толпе прокаженных отойти в сторону, как через несколько минут их окружили солдаты, стоящие на некотором отдалении от больных людей, а чуть позже подошли и несколько офицеров. Олея не понимала, что именно говорят офицеры, но они в первую очередь обращались к тому человеку, что держал в руках колокольчик, безошибочно опознав в нем главного среди этих увечных. Прикрыв лица надушенными носовыми платочками, офицеры с омерзением смотрели на стоящих перед ними больных людей, не решаясь подойти ближе. Разговор у них был недолгий, тем более, что подошедшие обращались к прокаженным так, словно те были грязными свиньями, и офицеры оказывали им немыслимую милость, снисходя до разговора с этими мерзкими существами. В отношении этих господ к стоящим перед ними больным людям было столько презрения и острой ненависти, что подобное всерьез задело даже прокаженных, тех бедолаг, которые, казалось, давно должны были привыкнуть к подобном отношению к себе.