Яков Давидзон - Орлята партизанских лесов

• Название: Орлята партизанских лесов
• Автор: Яков Давидзон
• Издательство: Весёлка
• Жанр: Детская проза
• Год: 1979

Воспоминания фотокорреспондента о детях-партизанах, с которыми он встречался в отрядах С. А. Ковпака, А. Ф. Федорова, Н. Н. Попудренко.

Для младшего и среднего школьного возраста.

---

— А чем я хуже других! И вообще, Мишка, не дразни меня…

Но Мишка не был бы Мишкой, если бы отступил.

— Может, поборемся? — отложил тряпочку Гузненок.

— Ладно, — сказал Володя и поднялся. — Пойду лучше с Павловым поговорю, с умным человеком приятнее дело иметь…

Конечно, Володя понимал, что это очень непросто выйти на железнодорожное полотно. Ночью, в темноте, одному. Товарищи остались далеко, и ты должен забыть и о них, и об опасности, что поджидает тебя. Иначе одно неосторожное движение — и чуткий механизм взрывателя сработает. Разве мало было таких случаев!

Но не опасности страшили Володю Казначеева: больше всего он боялся не справиться с заданием. Не сомневался, что никто и слова плохого не скажет. Но не мог представить, что именно он, Володя Казначеев, сможет подвести.

— Ты не думай, что фашисты — дураки, — остудил его пыл комиссар. — Они тоже не лыком шиты. Когда ты ломаешь голову над тем, где бы понадёжнее поставить мину, их специалисты думают, как помешать тебе это сделать! На рожон не лезь! Это не по-нашему, не по-партизански.

— Понимаю, — ответил тогда Володя.

…Но прежде чем Казначеев получил самостоятельное задание, он много раз ходил с диверсионными группами. Они ставили мины-«ловушки» на дорогах, портили связь, оставляли мины-«сюрпризы» в местах, где жили полицаи. Выполняя приказ Михайлова, взрослые всячески оберегали юного подрывника. Володя всё схватывал на лету, и вскоре мог так поставить мину, что даже бывалые подрывники удивлялись, откуда у парнишки такое редкое умение.

Но прошло немало времени, прежде чем Володя Казначеев отправился на «железку».

…Уже вторые сутки, как они вышли с базы. Их было восемь — пулемётчик, шесть автоматчиков и подрывник Володя Казначеев. Ночью группа заблудилась. Никто потом не мог вспомнить, как это получилось. Но только вместо того, чтобы выйти к железной дороге, они очутились в самом гиблом болоте. Партизаны вынуждены были остановиться, потому что стоило оступиться, как человек тут же проваливался по грудь.

Проводник — местный житель — чертыхался, но и сам не знал, куда идти. Партизаны приуныли: они знали коварство полесских болот. Собирался дождик. Стемнело, болото стало совсем чёрным.

Володя отдал мину ближайшему партизану. Тот молча взял её и, как грудного ребёнка, прижал к себе, боясь лишний раз пошевелиться.

Володя осмотрелся.

Болото тянулось насколько хватал глаз. Но недаром Володя родился и вырос в этих местах: совсем малышом брал его в лес отец, показывал, где гнездо горлицы, учил читать следы, определять по муравейникам страны света. Но даже не это было главным в той немудрёной науке: Володя привык доверять лесу, чувствовать себя в нём, как дома.

Сквозь кисею дождя разглядел Володя мелкие кустики, растущие на кочках. К ним-то и направился юный партизан. Он шёл и не оборачивался, словно ощущая молчаливую поддержку товарищей. Его беспокоило время — оно уходило бесполезно: пока они сидели в болоте, по железной дороге катили к фронту поезда. В вагонах были мины и снаряды, пушки и пулемёты, ехали солдаты и офицеры…

Ноги с трудом нащупывали опору. Володя прикидывал — пройдут ли за ним партизаны, ведь он среди них самый лёгкий. Дважды он проваливался по самое горло, и лишь каким-то чудом его не засосала трясина. Несмотря на ледяную воду, ему было жарко, и пот заливал глаза. Он вспомнил, как однажды им пришлось с отцом заночевать па крошечном островке посреди болота. Отец держал его на руках, согревая собственным теплом. Сквозь тонкую рубашку он ощущал, как дрожит отец, ему стало страшно, и он заплакал. Отец сказал: «Никогда не плачь, сыпок, когда тебе страшно! Когда человек плачет, он теряет силы и уверенность, и не знает, что ему делать. А человек должен бороться и победить!»

«Бороться и победить!»

Володя медленно приближался к берегу. Всё чаще попадались твёрдые островки, на которых можно было передохнуть и слегка согреться.

Когда он выбрался наконец из болота, силы оставили его, и Володя рухнул на мокрую траву. Она показалась ему такой тёплой, такой мягкой, что он никак не мог найти в себе силы подняться и отправиться в обратный путь.

— Без тебя, хлопец, сидеть бы нам в болоте, — говорили партизаны, разводя костёр.

— Здесь любой заблудится, — вставил слово молчаливый проводник. — Особенно ночью.

— Другой дороги что ли нет? — не унимался пулемётчик, высокий, красивый парень в кожаной куртке, перепоясанной крест-накрест пулемётными лентами.

На голове у него была бескозырка — подарок выходившего из окружения матроса.

— Есть. Но мы снова пойдём через болото, — сказал Володя.

— Гляди, парень, не зарвись. Как бы нам не утонуть в этой жиже, — со вздохом сказал пулемётчик и поправил сбившуюся бескозырку.

Появилось солнце, партизаны согрелись и обсохли. Жаркие июльские лучи пробивались сквозь листву. Всё вокруг преобразилось, ожило, поднялось настроение и у партизан.

— Теперь и отоспаться можно. А уж ночью пойдём к «железке». Кто же днём это делает?

— Снимаемся через пять минут, — сказал Володя, командир группы. — Мы должны быть у дороги ещё засветло.

Вскоре и проводник определился на местности, разыскал знакомые приметы и уверенно повёл партизан.

Ещё не видя железной дороги, они услышали далёкий шум состава. Чем ближе, тем осторожнее ступали по земле партизаны. Немцы научились делать засады в самых неожиданных местах — сколько диверсионных групп так и не дошли из-за них до железной дороги! Страшная это штука, когда неожиданно, в упор, открывают огонь пулемёты. Редкому человеку удаётся в такие минуты сохранить самообладание и не растеряться. Партизаны часто останавливались, прислушивались и приглядывались к каждому подозрительному дереву. Им нравилась осторожность, с какой Володя Казначеев вёл их к дороге. Но когда он снова предложил лезть в болото и пробираться по едва заметной тропке, даже самые терпеливые возроптали. На что уж проводник — человек ко всему привычный, но и он обратился к Володе:

— Тут есть обход, крюк всего в пяток километров, зато посуху. А здесь намучимся, ой как намучимся!

— Только через болото — немцы перекрыли все подходы к дороге. Нет, мы должны выйти наверняка.

…Вскоре они лежали в негустом подлеске. Высокая насыпь отчётливо рисовалась на фоне чистого голубого неба. Фигурки часовых маячили на расстоянии прямой видимости друг друга. Ряды колючей проволоки, подозрительно чистая полоса изумрудной зелени и тёмная громада дзота, глядящего мрачной квадратной «глазницей», из которой высунулся поблёскивавший на солнце ствол пулемёта. «Здесь идти — всё равно что на расстрел», — расстроенно произнёс автоматчик. Он лежал рядом с Володей и высматривал подходы к дороге в трофейный бинокль. «Именно здесь я и пойду!» — решил Володя Казначеев, подтягивая поближе громоздкую мину.

Они отползли в глубь леса, где их поджидали остальные партизаны. Настроение было невесёлое: вымокшие до нитки, грязные и голодные, люди не могли обрадоваться предстоящей ночёвке в лесу, без костра.

Володя предложил не дожидаться ночи. На то было две причины. Во-первых, фашисты прекрасно знали, что партизаны обычно совершают диверсии под покровом темноты и потому в ночное время с особой тщательностью следили за дорогой. Во-вторых, пользуясь длинными июльскими днями, они пускали последние составы почти в сумерках. Именно этим обстоятельством и решил воспользоваться юный подрывник. «Главное в нашем деле, — любил повторять руководитель школы подрывников старший лейтенант Егоров, — неожиданность. Из тысячи вариантов выбирайте тот, которого меньше всего ожидает противник…»

«Самое время устанавливать мину — немцы меня сейчас не ждут, — решил Володя. — Ещё достаточно светло, чтобы не допускать и мысли о возможной диверсии».

Путь к полотну он наметил ещё раньше, когда изучал подходы к железнодорожной насыпи. Нужно было проползти под самым носом у фашистов, засевших в дзоте. Проползти, прижимаясь к его стенкам.

Партизаны растянулись в цепочку, заняв позиции метрах в ста пятидесяти от дороги.

Изготовились к бою.

Казначеев засунул мину в старый мешок, чтоб не заскрежетал металл на камешках. Автомат отдал пулемётчику в бескозырке. Потуже затянул пояс, проверил карманы, выложил всё из них. Партизаны молча наблюдали за его приготовлениями. Наступал тот момент в опасной жизни диверсанта-подрывника, когда он оставался один на один с врагом, и от того, насколько он ловок и предусмотрителен, зависела и его судьба, и судьба операции.

Маленький и юркий, волоча за собой пудовую мину, Володя пополз к дзоту. Солнце било немцам в глаза. Местность оказалась неровной, и Володя, умело маскируясь, пробирался вперёд. Он вскоре миновал простреливаемое пространство и попал в «мёртвую зону», куда уже не мог достать пулемёт. Володя руками ощупывал впереди себя каждый сантиметр земли. Он уже отчётливо видел каждый сучок на толстых брёвнах, из которых была сложена огневая точка. Из амбразуры доносились голоса немцев.