Варлен Стронгин - Савелий Крамаров. Cын врага народа

• Название: Савелий Крамаров. Cын врага народа
• Автор: Варлен Стронгин
• Издательство: ACT, Зебра Е, ВКТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5 17-055581-9

У артиста Савелия Крамарова была нелегкая судьба. На родине его охотно утверждали на роли, пока он не стал всенародным любимцем. Тогда завистники, порывшись в его личном деле, обнаружили, что его отец был «врагом народа». И началась травля…

Недоброжелатели стали утверждать, что своими ролями он оглупляет образ советского человека и вообще в советском кино не место артисту с такой вздорной внешностью. Крамарову пришлось эмигрировать в Америку. И здесь его актерская карьера не заладилась…

---

Читая эти и другие воспоминания Марины, я не сомневаюсь в чистоте и душевности ее отношения к Савелию. Но позволю себе сделать некоторые разъяснения, не совсем понятные нашему читателю, даже странные для него, и вполне реальные для большинства американцев. Марина с мамой приехала в США из Одессы, они, как и Савелий, начали жизнь с нуля, но, не имея непосредственного отношения к искусству, занялись бизнесом. Это в Штатах обыкновенная работа. Они открыли рыбный магазин, но, как говорят американцы, у них легче открыть магазин, получив ссуду в банке, чем при необходимости, при неудаче, закрыть. Не из чего отдать банку долг с процентами. Марина и ее мама приложили невероятные усилия, чтобы утвердиться в бизнесе. Около десяти лет они не могли позволить себе даже несколько дней для отдыха. И когда дела пошли успешно, открыли второй магазин в Лас-Вегасе. Это обычное для американцев расширение бизнеса и увеличение прибылей. И они, прошедшие тяжелейший путь к становлению финансового успеха, следуя законам бизнеса, продолжали, на наш взгляд, каторжный труд. И когда Марина и Савелий вырвались в туристическую поездку в Париж, то в первый день у Марины даже не было сил поехать на экскурсию, и она осталась в номере гостиницы.

Савелий, всю жизнь, как и многие из нас, мечтавший увидеть Париж, готов был даже при полном изнеможении сил начать его осмотр. Он прошел свой трудный путь в жизни, но по другой стезе, основой которой было искусство. В Штатах он постоянно проходил кинопробы, изучал американское кино, в Лос-Анджелесе не раз появлялся на студии «Юниверсал», где для зрителей демонстрировались феноменальные кинотрюки, где можно было любоваться богиней американского кино Мерилин Монро, в виде изящно выполненной и упрятанной под стекло гипсовой фигурки, постоять у экстравагантных автографов корифеев киноискусства, оставленных на асфальте, и вспомнить их великое актерское мастерство, даже встретиться с их двойниками и поболтать с ними, даже с двойником самого Чарли Чаплина.

Савелий не лодырничал ни дня. Он врастал в американскую жизнь, ее историю, мечтая играть американцев в их фильмах.

Он любил выбраться на природу, погулять по лесу, поразмышлять о своей жизни и планах на будущее. Марина пишет: «В феврале 1993 года Савелий покупает под Сан-Франциско свой первый дом. Лес он страстно любил с детства и еще с первых дней приезда в Лос-Анджелес мечтал жить в лесу», Я представляю его идущим между деревьями, которые в Калифорнии ненамного пышнее, чем в России, он размышляет о том, что он потерял в России, что приобрел в Америке.

Он счастлив, он благодарен Марине, родившей ему чудесную дочь, он хочет быть достойной ее, стать артистом, отцом, которым она могла бы гордиться. Но расстроен, что теща не понимает творческой жизни артиста. Она считает, что если возникает перерыв в съемках, то он должен искать на это время другую работу. Он хорошо водит машину и может, даже должен, работать таксистом, а не шляться по лесам и киношкам, бросать тревожный, полный надежды взгляд на телефон, ожидая звонка импресарио из Голливуда и приглашения на киносъемку.

Он русский, неважно знает английский язык и должен заниматься тем, чем большинство эмигрантов. Она забывает и просто не понимает, что он артист, до мозга костей, и приехал в Америку не для того, чтобы возить на такси пассажиров. Он — не тунеядец. Не живет за счет их семьи. Даже во время простоя он получает достаточное для нормальной жизни пособие от Гильдии артистов американского кино. Его приняли в Гильдию сразу же после первого фильма, признали актером. Но как убедить в этом тещу? Да и важно ли для нее это? А для него — жизнь. Теща, как говорят в Одессе, откуда она родом, при любом споре «заводится с пол-оборота», давит на Марину. Жена не соглашается, спорит с мамой, но капля точит камень. Жизнь их постепенно разлаживается. Редьярд Киплинг однажды заметил: «Мужчина может простить женщине измену, но не простит, если она заставит его изменить своему делу». Для Савелия это слишком суровая формулировка. Он давно простил жену и даже тещу, не понимавших его. Но жить с человеком, который считает малоприбыльным то, что составляет его жизнь, трудно… говорят, чтобы хорошо узнать человека, с ним надо съесть пуд соли. Но, как подумал Савелий, в случае с его женой их отношения можно было бы предугадать заранее, будь он более опытным американцем. В нем еще сидели советские корни, он еще считал, что «поэт в России больше, чем поэт», переносил это понятие на американскую почву и потерпел фиаско, но относительное. Брак с Мариной принес ему чудо — Басю. Иногда ему казалось, что откроется дверь, и в комнату войдет бабушка, и внучка бросится к ней, повиснет на ее шее. Проходили мгновение за мгновением, но этого не происходило. Слезы выступали на ресницы Савелия, но он улыбался, чтобы на них не обратила внимания Бася. Однажды она все-таки заметила его грусть.

— Папа, я что-нибудь делаю не так? — спросила она.

— Все так! Ты очень хорошая, умненькая девочка! — через силу радостно вымолвил Савелий. — Бабушка была бы счастлива увидеть тебя!

— А где бабушка Бася? — наивно вымолвила девочка.

— Осталась в России, — хрипло произнес Савелий, не скрывая слез.

— Почему же она не приезжает к нам? Она что, умерла?

— Нет, — помотал головой Савелий и, превозмогая спазмы, сдавившие горло, тихо, но уверенно произнес: — Пока мы с тобою вместе, Басенька, бабушка думает о нас. Она сейчас рядом с Богом и молит его, чтобы он уберег нас от всяких бед.

— Он может вылечить даже Санни? — поинтересовалась дочь о своей любимой собачке.

— Может. И вылечит, — уверенно произнес Савелий.

— А почему ты мне не рассказываешь о дедушке? — серьезно спросила дочка. — Его что, не было?

— Был! — серьезно и твердым голосом произнес Савелий. — Он любил бы тебя не меньше бабушки. Но… но нашего дедушку погубил дьявол.

— Страшный?

— Очень страшный. Но ты его не пугайся. Он уже не может причинить никому вреда.

— Его что, посадили в клетку?

— Да, — кивнул Савелий, довольный тем, что ему не придется выдумывать дочке сказку об исчезновении дедушки.

— А какой он был, мой дедушка? Ты мне когда-нибудь расскажешь о нем? — улыбнулась Бася. — Все дедушки очень добрые. Они любят гулять с внучками, водят их в Диснейленд.

— И твой дедушка был добрый, — сказал Савелий, — и умный, он был адвокатом.

— Лаером? — по-английски сказала Бася. — Он помогал людям. Теперь я понимаю, почему он не понравился дьяволу.

Савелий вспомнил отца, по рассказам мамы, очень обаятельным, таким, как представляла Бася, ведь мама говорила Савелию, что до лагеря отец был улыбчивым и общительным человеком.

— Поедем сегодня в Диснейленд! — неожиданно предложил Савелий.

— Но на улице идет дождик, — заметила Бася, — мама не отпустит.

Марина удивилась настойчивой просьбе мужа прокатить дочку в Диснейленд, в такую ненастную погоду, но почувствовала по одержимости, с которой умолял ее Савелий, по боли, сочившейся из его глаз, что своим отказом сильно огорчит мужа.

— Поезжайте, — пожала она плечами, — только потеплее одень Басеньку.

Савелий с дочкой спешили в парк детских чудес, чтобы успеть к самой кульминации зрелища — параду Микки-Мауса, но парад отменили из-за усилившегося дождя. Савелий с дочкой сели в лодку и прокатились мимо действующих аттракционов. Когда они проезжали возле острова чудищ, Бася повернулась к отцу:

— Такое чудище погубило дедушку?

— Хуже, — сдвинул брови Савелий.

— Еще хуже? Разве бывает? — испуганно удивилась дочка.

— Теперь оно нам не страшно! Каким бы ни было! — сыграл в смелость и уверенность в своих словах Савелий. Потом они сидели в китайском ресторанчике, и Бася ела спагетти сколько хотела. Мама в мучном ограничивала дочку, а сегодня Савелий разрешал ей все, даже заказал две порции мороженого, правда размягченного, и пепси без льда. А на выходе он сфотографировал дочку у скульптуры Уолта Диснея.

— Дедушка был похож на него, — сказал он Басе и снова загрустил, — не вылитый Уолт Дисней, но такой же умный и добрый.

— Понимаю, — сказала девочка, — но почему, папа, ты сегодня то улыбаешься, то плачешь?

— Слезы мои от дождя, от скверного дождя, — крепче обхватил руками руль Савелий, — а улыбаюсь я оттого, что мы вместе, дочка!

Бася положила головку свою на его плечо, и Савелий неожиданно для себя затормозил машину — ему показалось, почудилось, что сейчас из-за угла медленно выйдет мама. Он даже прождал ее несколько минут, настолько сильным было предчувствие.

— Почему мы остановились? — сонно произнесла Бася.

Савелий не ответил ей и тронул машину с места.

Борьба с недугом. Прыжок выше головы

Импресарио Савелия в Голливуде вылавливал фильмы, в которых можно было занять Савелия. Делал он это с не меньшим усердием и вниманием, чем для других артистов, на контрактах которых он зарабатывал больше. Он говорил только по-английски и в разговорах с Савелием следил за его произношением, и если он делал явный ляп, то тут же следовал вопрос: