Варлен Стронгин - Савелий Крамаров. Cын врага народа

• Название: Савелий Крамаров. Cын врага народа
• Автор: Варлен Стронгин
• Издательство: ACT, Зебра Е, ВКТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5 17-055581-9

У артиста Савелия Крамарова была нелегкая судьба. На родине его охотно утверждали на роли, пока он не стал всенародным любимцем. Тогда завистники, порывшись в его личном деле, обнаружили, что его отец был «врагом народа». И началась травля…

Недоброжелатели стали утверждать, что своими ролями он оглупляет образ советского человека и вообще в советском кино не место артисту с такой вздорной внешностью. Крамарову пришлось эмигрировать в Америку. И здесь его актерская карьера не заладилась…

---

— Не читал. Первый раз слышу о нем. А почему должны были писать?

— Иногда в ваших русских газетах пишут о том, что не сообщают у нас. Не волнуйся, Сава. Все в порядке. Я никогда не забывал о тебе. В восемьдесят девятом был на гастролях в Японии. С Валентиной Толкуновой.

— Да, ты звонил мне оттуда. Я помню, — сказал Савелий.

— Извини, Сава, что звонил за твой счет и спасибо, что ты разрешил это телефонистке. Поверь, что мне платили гроши.

— Звонок твой помню. Ты о чем-то рассказывал. Я забыл.

— Как? — удивился Оскар. — В городе Акита мы жили в гостинице «Парк-отель». В вестибюле установлен компьютер, по которому можно узнать все про Японию. Я задаю компьютеру вопрос: «Идут ли в Японии фильмы с участием артиста Савелия Крамарова?» Компьютер отвечает: «В таком-то году, в таком-то месяце шел фильм «Джентльмены удачи». В настоящее время фильмы с этим артистом не демонстрируются, но если вы пожелаете, то мы можем их для вас заказать». Неужели забыл этот разговор?

— Что-то вспоминаю, — ответил Савелий, — вспоминаю, что был очень занят. Учил и репетировал новую роль. Разумеется, на английском языке. Ты знаешь, что память у меня неважная. К тому же изо всех сил убирал русский акцент. Адов труд. На съемках не должно быть ни одного сбоя. Все сцены снимаются с одного дубля. Поэтому и на съемки американских фильмов уходит намного меньше времени, чем на наши. Но точно помню, что я тебе перезвонил, когда ты вернулся из Японии. Ты тогда спросил, почему я не приезжаю. И я тебе честно ответил, что боюсь, что мне будет неприятно, если кто-нибудь на улице цыкнет на меня, что я предатель, уехал за длинным долларом…

— Я тебе сказал, что ничего такого не будет, хотя, признаюсь, ходили слухи, что ты уехал получать наследство богатого дяди.

— Богатство? — усмехнулся Савелий. — У израильского пенсионера не хватает денег на оплату жилья. Отрывает от пенсии. Я, приехав, помог дяде!

— Не удивляйся, Савелий. У нас частенько распускали грязные слухи о знаменитых, но неугодных властям людях. Даже о маршале Жукове. А о Райкине… Наверное, не знаешь. О нем говорили, что он регулярно передает большие суммы государству Израиль. И это при его ставке сорок пять рублей за представление. При семидесяти концертах в месяц.

— Зато я знаю, почему запел Райкин. В программе «Времена года». Помнишь: «Ты ласточка моя, ты зорька ясная…»

— «Ты, в общем, самая огнеопасная!» — допел Волин. — Помню. Пел в пожарной маске. Эту и еще три песни, посвященные каждому времени года. Песни украшали программу и вливались в нее очень органично. Вероятно, это была задумка режиссера или самого Аркадия Исааковича.

— А вот и нет, — улыбнулся Савелий, — предложила ему петь Екатерина Алексеевна Фурцева.

— Министр культуры! Не может быть! — поразился Оскар.

— В ней иногда просыпалась человечность. Все-таки женщина, хоть и высокопартийная, но не железная. Она пришла на премьеру новой программы Райкина, увидела, что он три часа работает на сцене. С огромной отдачей. Узнала его ставку и предложила: «Запойте, Аркадий Исаакович. Ведь вы все умеете. Включите в свой репертуар хотя бы одну песню, и тогда мы сможем доплачивать вам четверть ставки за совмещение жанров». А он включил сразу четыре песни, и не столько ради ничтожного повышения ставки, сколько для разнообразия программы. Я всегда боялся за него, когда он выходил на сцену. Иногда из зала ему кричали гадости. Редко, но бывало такое. Он делал вид, что не замечает оскорбления, но я чувствовал, что он переживает и с трудом ведет программу дальше. Боюсь, что и мне выскажут что-либо подобное.

— Исключено, — твердо произнес Оскар, — а для твоего спокойствия мы наняли двух телохранителей. Посмотри, какие здоровые ребята! Сомнут кого угодно, если к тебе начнут приставать.

— Видел, крепкие парни, — сказал Савелий, — а если на мена нападут с оружием? Я в это не верю, но все-таки интересно, ребята, что вы будете делать? — обратился Савелий к телохранителям.

Парни замялись:

— Конечно, защитим.

— Как? — продолжал своеобразный допрос Савелий.

— Выбьем у нападающего оружие. Закрутим руки и прижмем к земле, — уверенно сказал один из телохранителей.

— Можете не успеть, — сказал Савелий, — идущий впереди меня должен раздвинуть ноги, протолкнуть меня между ними и защитить своим телом.

— Мы обычно идем по бокам клиента, — сказал телохранитель и удивленно посмотрел на напарника.

В разговор вмешался Оскар:

— Сава, хватит заниматься ерундистикой. Тебя ждут в оргкомитете фестиваля. Если узнают о твоем приезде сочинцы и отдыхающие, то будет дикая толчея. Все не уместятся на площадке у театра. Тебе просила передать привет Неля. Очень ждет тебя.

— Спасибо, — тепло произнес Савелий, — объездил почти весь мир, но как кормили на Беговой, вспоминал не раз!

Встреча со зрителями превзошла все ожидания Савелия. Когда он появился на парадном ковре, то люди буквально взвыли от восторга. Некоторые даже кричали «ура!». Так встречают только очень близкого человека, которого не видели очень давно и ждали, надеялись на встречу с ним, хотя и не верили в ее возможность. Савелий ликовал, но в первые мгновения был удивлен столь теплым и восторженным приемом. Не ожидал его. Потом заулыбался и приветливо помахал рукой людям, бурно приветствующим его на всем пути по дорожке, ведущей к Зимнему театру. В театре, где в основном собиралось городское и приехавшее на отдых начальство, его появление не вызвало фурора, но аплодисментов было много. Даже начальству было приятно и лестно, что на открытие кинофестиваля прибыл сам Савелий Крамаров из Соединенных Штатов Америки. Через день Савелий освоился с обстановкой. Когда он зашел в подогретую морскую воду бассейна при гостинице «Жемчужина», то ему показалось, что он был здесь совсем недавно, ну, год назад, не более, и почувствовал себя не менее комфортно, чем в океане у Гавайских островов. «Там больше экзотики и красоты, — подумал он, — а здесь — душевной теплоты. Впрочем, человеку нужно и то и другое».

Дни, проведенные на кинофестивале, были для него настоящим праздником. Он попросил телохранителей не мешать ему общаться с друзьями. Артисты, с которыми он играл в фильмах, обнимали и целовали его. Не формально, как это свойственно некоторым богемным людям, а искренне, от души. Несмотря на уверения Оскара, что с питанием у него не будет проблем, он привез с собою чемодан продуктов: орехи, каши с фруктами, мед, даже яблоки. Оскар попытался пошутить над этим, когда он разбирал чемодан.

— Да, с продуктами у нас сейчас дела обстоят неважно, но везти орехи и яблоки в Сочи?! Не сердись, Савелий, но это, мягко говоря, непонятно. У тебя что, совсем плохо стало с памятью?

— Я не сержусь, — неожиданно обидчиво вымолвил Савелий, — но мне лучше знать, какие продукты нужны моему организму.

— У тебя что, думающий организм? — продолжал шутить Оскар.

— Не столько думающий, сколько требовательный, — грустно произнес Савелий, и Оскар почувствовал, что разговор о продуктах неприятен другу.

В Москве, в аэропорту его встречали журналисты. Трещали телекамеры. На следующий день «Московский комсомолец» сообщил о его приезде и о том, что он остановился у артиста и режиссера Оскара Волина. На следующий день утром Савелий навестил своего старого подопечного — Додика, болезнь которого прогрессировала. Савелий не подал виду, что заметил это, улыбался, шутил. Вспоминал их прежние встречи, маму Додика и так тактично оставил ему деньги, что тот не мог отказаться от них. Вечером Савелий поехал в Крылатское, к старому другу Ахмеду Маликову. Они обнялись, и оба были счастливы встрече.

— Мне все эти годы казалось, что чего-то важного не хватает в моей жизни. Вскоре я догадался, что тебя, Сава. Ведь мы столько переговорили с тобой о самом сокровенном, а без тебя я ощутил пустоту. Вокруг много людей, а поговорить по душам не с кем.

Савелий слушал его молча, опустив голову, словно был виноват перед старым и преданным другом.

Через день Савелий изъявил желание пройтись по Старому Арбату, съездить на вернисаж художников в Измайлово.

— Там, наверное, узнают меня, начнут вспоминать прошлые встречи, заставят выпить, а мне нельзя, — вздохнул Сава и надел очки, нацепил на голову простую шапку-ушанку, чтобы его не узнали. Но маскировка не помогла. Слух о том, что на Арбат, а потом в Измайлово, приехал Савелий Крамаров, мгновенно собирал вокруг него толпы людей. Люди бросали киоски, лавки с картинами. Ему дарили сувениры, даже картины, а кое-кто протягивал деньги, желая за них получить у него автограф. Бесконечно кричали приветствия. И Савелий не выдержал, заплакал. Он понял, что люди не забыли его и любят по-прежнему. Потом ему предложили сниматься в фильмах «Русский бизнес» и «Русское чудо». Он согласился с радостью, и каждый день съемок был для него праздничным. Он понимал, что играет в проходных фильмах, которые ничего не прибавят к его кинокарьере, но в это время для него было важнее другое — что его снова признали на родине и ценят более чём прежде. Пригласили на телевидение, но он поставил условие, что будет давать интервью на фоне американского флага.