Анатолий Марков - Родные гнёзда

• Название: Родные гнёзда
• Автор: Анатолий Марков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

---

За свои труды по выполнению посольства в Персию Марк был награждён землями в Коломенском уезде, которые перешли от него его детям и внукам, и из которых один — Кильдеяр Иванович, боярский сын, записанный в «тысячной книге» 1550 года, стал знаменитым разбойником Кудеяром, о котором речь будет в следующем очерке моей «Семейной хроники».

Боярин-разбойник

Указом Грозного царя от 2 октября 1560 года тысяча детей боярских, названных «лучшими слугами», были внесены в списки так называемой «тысячной книги» и поселены вблизи столицы. В их числе были «боярские дети 3‑ей статьи Суздальского уезда», три внука Марка Толмача — Давыд, Пётр и Кильдеяр, получившие наделы в Коломне.

Младший из них Кильдеяр Иванович оставил о себе в истории и народной памяти заметный след. Приближённый Грозного и бывший одно время его любимцем, Кильдеяр, как и многие другие его современники, неожиданно для себя вызвал к себе злобу подозрительного царя, который, однако, до поры до времени искусно скрывал своё подозрение. Опасаясь решительного и храброго слуги, Иоанн послал его с фиктивным поручением в Литву. В запечатанном конверте, адресованном литовским властям, заключалась просьба посадить подателя в тюрьму и назад не выпускать.

Оказавшийся так неожиданно и незаслуженно в заключении, Кильдеяр счёл это за вероломство литовцев. Подкупив охранников, сломав решётку подземной тюрьмы, выбрался он на свободу и, явившись в Москву, снова стал на царскую службу. На другой же день Малюта Скуратов по приказу царя, показывая Кильдеяру только что пойманного медведя на цепи, как бы нечаянно запер его со зверем в погребе. Кильдеяр голыми руками задушил медведя и явился к Грозному с жалобой на Малюту Скуратова, обвиняя этого последнего в покушении на его жизнь. Царь отделался какой-то шуткой, но через некоторое время приказал умертвить молодую и любимую жену Кильдеяра. Предание говорит даже, что Грозный велел приготовить похлёбку из её пальцев, которой угостил мужа…

Этого преступления Кильдеяр Иванович царю простить не мог и не хотел, и, бежав в леса, стал легендарным разбойником Кудеяром, воспетым народной поэзией и поэмой Некрасова «Два грешника», впоследствии переложенной в популярную русскую песню «Жило двенадцать разбойников, жил Кудеяр атаман»…

В памяти народной и в исторических монографиях имя Кудеяра живёт не как простого разбойника с большой дороги, но как борца с неправдой, мстителя и защитника слабых и угнетённых, противника сильных и власть имущих.

Шайки Кудеяра оперировали на обширных лесных пространствах Московской области и теперешней центрально-чернозёмной полосы, в те времена сплошь покрытой густыми лесами, и обнимавшей губернии Тульскую, Орловскую, Калужскую и Курскую. Кудеяр держал заставы и караулы на всех больших дорогах и шляхах этих мест и грабил только бояр и купцов, одновременно с тем являясь благодетелем крестьян и холопов, которых он защищал от неправды воевод и властей. В этом его отношении к простому народу крылся секрет того, что Кудеяр, разбойничая десятки лет, до самой смерти своего врага Грозного, был неуловим для царских войск и губных старост, неоднократно посылаемых Москвой для поимки знаменитого разбойника.

Мстя лично царю за жену, Кудеяр особенно преследовал опричников и любимцев Ивана Васильевича, ездивших в Москву или из столицы с дарами или казной. Согласно историческим данным, операции этого рода удавались Кудеяру главным образом потому, что, бежав из Москвы в леса, он не терял связи с московскими друзьями и боярской, враждебной царю партией, почему всегда и вовремя имел из Москвы интересующие его вести.

До самой революции 1917 года в Чернском уезде Тульской губернии, в Покровско-Корсаковской волости существовала деревня Кудеяровка, где было главное становище разбойника и где сохранились ещё подземные ходы. В нескольких верстах от Кудеяровки были так называемые Поганые озёра и деревня Протухлое, где, по народной молве, шайки Кудеяра топили и хоронили свои жертвы. В других местах того же района, как, например, в Калужской губернии, в лесах сохранились подземелья и остатки его становищ, что нисколько не противоречит исторической правде, так как его шайки имели свои разветвления в нескольких губерниях.

В нашем семейном архиве хранилась полуистлевшая на пергаменте запись, несомненно очень древнего происхождения, на которой, по преданию, рукой Кудеяра, для памяти его детей и потомства сообщалось о зарытой в земле бочке с жемчугом, находящейся «в пятидесяти шагах от дуба», в урочище имя рек, на реке Реуте. Река Реут и поныне существует недалеко от моих родных мест в Орловской губернии. Записка эта тайны зарытого жемчуга никогда не открыла, так как по берегам Реута три сотни лет уже колосятся крестьянские нивы, а приметный дуб давно исчез.

Согласно семейному преданию, подтверждённому и поэмой Некрасова, Кудеяр прекратил свою разбойничью деятельность в год смерти Грозного царя, вместе с которым умерла и его месть. Он окончил свою жизнь в Соловецком монастыре 80‑ти лет от роду, где постригся под именем Питирима. Помимо поэмы Некрасова, его воспел в своей балладе А.П. Саломон, последний инспектор классов императорского Александровского лицея в Санкт-Петербурге.

Крайней границей деятельности Кудеяра являлась северная граница степей, известных под именем Дикого поля в XVI и XVII веках, а именно пределы Орловской и Курской губерний. Эти места служили три века подряд сосредоточением для буйных голов и беглых крестьян со всей Московской Руси, или, по старому выражению, «воров». Здесь-то на заре XVI‑го века и сложились исторические народные пословицы о населении орловского края, согласно которым «Орёл и Кромы были первые воры, а Елец был всем ворам отец», в то время, как Ливны, крайний к Дикому полю город, были «всем ворам дивны».

В этих-то местах на юг от Ливен на самом севере Курской губернии, бывшей Белгородской провинции, осталось от Кудеяра старое родовое гнездо — сельцо Теребуж, сохранившее тёмную тень его деяний, положивших проклятие на это поместье.

Огромный старинный дом в сорок комнат, воспоминание о котором сохранилось в русской исторической литературе, сгорел в начале прошлого века. На месте его сохранились лишь остатки фундамента и завалившиеся огромные подвалы, заросшие густой чащей. Это мрачное барское жильё старого времени среди обитателей Теребужа носило имя «старого дома» и пользовалось среди окружного населения дурной славой. Как в «старом доме», так и в построенном возле него «новом», относящемся к началу прошлого века, как говорилось, было «нечисто». Теребужские владельцы старого времени и в особенности первый владелец усадьбы — страшный Кудеяр — навсегда оставили висеть тень своих грешных дел над родовым гнездом.

Немало человеческой крови пролилось и после Кудеяра, в жестокие времена шестнадцатого и семнадцатого веков, в этом глухом пограничном углу, далёком от всех законов, и народная память этого не забыла, связав со старым барским гнездом много жутких легенд.

Тётушка моя Наталья Валериановна, хранительница и любительница старины, бывшая последней хозяйкой Теребужа, знала много из хроники старого дома и сама была не раз свидетельницей многих необъяснимых явлений, в нём происходящих. Вот что она мне рассказывала по этому поводу.

В кабинете много лет подряд стоял громоздкий диван, древнее изделие крепостного столяра. Диван этот издавна пользовался мрачной, не вполне им заслуженной славой: на нём почему-то неизбежно умирали владельцы усадьбы, хотя всячески избегали им пользоваться.

Характерный случай произошёл в этой области с прадедом моим, который, опасно заболев в 1868 году и зная репутацию дивана, распорядился устроить свою спальню в самой дальней от него комнате. Умирал он тяжело и долго, и лежал, будучи не в состоянии пошевелиться, совершенно беспомощный. Перед смертью он вызвал, как вдовец, в Теребуж свою невестку, которая стала за ним ухаживать. Отлучившись за чем-то из комнаты больного, она услышала крик и нашла прадеда лежащим на роковом диване, на котором он через несколько минут и скончался.

Незадолго перед этой смертью с ним случилось странное происшествие, которое он сам и все домашние сочли за предсказание его близкой смерти.

Всю жизнь прадед терпеть не мог, чтобы с ним говорили через порог. И вот однажды, за несколько времени до его смерти, дверь к нему в кабинет бесшумно отворилась, и на пороге комнаты появился старик-староста, который молча поклонился и протянул барину какую-то бумагу. Барин, вопреки своему обычаю, взял её через порог, но, взглянув, увидел, что это отпускная, которую дают в руки покойникам. В тот же момент прадед вспомнил, что этот староста давно умер, и понял, что покойный явился к нему предупредить своего барина о близкой смерти.