Леонид Панасенко - Садовники Солнца

• Название: Садовники Солнца
• Автор: Леонид Панасенко
• Жанр: Научная Фантастика

---

- В горе и в радости! - повторили друзья.

ЭКЗАМЕН

Метров через триста лето кончилось. Исчезла зелень, меньше стало птиц. Среди камней лежали пласты подтаявшего снега. Еще через десять минут быстрой ходьбы Илья стал проваливаться в белое зыбучее крошево выше колен. Вот он - заповедник Зимы.

"Пора", - решил Ефремов.

Он попробовал сломать лыжу о колено. Упругое дерево гнулось, пружинило. Тогда Илья примерился и изо всей силы ударил лыжей по стволу ближайшей сосны. Сверкнуло бело и холодно, сбило с ног. Смеясь, Илья выбрался из снежного сугроба, который откуда-то из поднебесья сбросило на него дерево. Отфыркался. Лыжа, как и следовало ожидать, треснула пополам.

"Отлично, - подумал Илья. - Теперь еще надо выбросить браслет связи. Где это видано, чтобы настоящий турист брал с собой браслет связи? Что еще? Ага, рванем здесь куртку - для пущей убедительности. Раз лыжу сломал, значит, падал. Готово. Сейчас будем напрашиваться в гости..."

Горы и сосны. Они стояли вокруг торжественные, занесенные нетронутыми снегами. Над дальним ельником падало вечернее солнце и никак не могло упасть. Оно расцветило снег - румяный наст полян чередовался с четкими голубыми тенями деревьев и скал.

"Какой великолепный пейзаж с соснами, - подумал Илья, оглядываясь. Жаль, что я уже сделал фильм о соснах. А ради двух-трех кадров нарушать сюжет не стоит. Тем более летний сюжет - пыльца, живица, золотистый свет, отсвет, отзвук... Эх..."

Вот и коттедж Анатоля. Стандартный двухкомнатный модуль с красной башенкой энергоприемника. Ничего необычного, правда, вон поленница возле стены. Энергоприемник и дрова?.. Интересно, чем сейчас занят отшельник? Илья вспомнил автопортрет Анатоля. Узкое лицо, шишковатый лоб. Рот улыбчивый, а глаза грустные. Как у больного щенка... Мальчишка, словом.

- Эй! - крикнул Илья, выйдя на тропинку. - Есть кто живой?

Анатоль на самом деле оказался крепче, чем тот парнишка, который на холсте выглядывал из усеянного дождинками окна. Рослый, загорелый, в коричневом свитере. "Мне бы так повольничать, - подумал Илья, когда знакомились. - Карпаты. Вечные снега. Климатологи постоянно поддерживают минус семь. Тишина... О чем я, чудак? Да от такой тишины и глохнут сердца".

На лыжу Анатоль даже не глянул.

- Пустяк. У меня такого добра...

В доме пахло сушеными травами, в камине теплился огонь. На полках какие-то черные, замысловатой формы корни, потешные фигурки зверей, камни. Во второй комнате мольберт, несколько подрамников, кисти. Не орудия вдохновенного труда, а просто вещи - сразу видно, что ими давно не пользовались.

- Вы кстати сломали лыжу, - Анатоль методично собирал на стол. - А то я здесь немного одичал. Года два назад приглянулось это местечко. Написал несколько этюдов, дом заказал - привезли. А потом застопорило... Уезжать не хочется - не тянет в город, и одиночество заедает... Странная ситуация.

"Это хорошо, если заедает, - отметил про себя Илья. - Очень даже хорошо".

Он присел на пень, приспособленный под стул, и на минуту вернулся в день вчерашний.

Ефремов с утра маялся. Все однокашники давно получили экзаменационные задания, их уже с полным правом можно называть Садовниками, а он слоняется по Школе и нет никому до него дела. Вон Егор со Славиком почти месяц на своей станции работают, Антуан "и того раньше - за три дня решил судьбу протеста Парандовского, а он...

Чтобы не бередить душу, Илья забрался в бассейн. Отрабатывал "форсаж" так кто-то назвал способ скоростного плаванья, когда за тобой, словно за мощным катером, вскипает бурунный след, когда кажется, что ты не плывешь, а бежишь по воде. Здесь и нашел его наставник.

- Вот тебе еще один "черный ящик". Еле уговорил комиссию, чтобы поручили. - Иван Антонович постучал в прозрачную стенку сушилки карточкой экзаменационного задания, и Илья буквально обмер от радости: карточку пересекала красная полоса - "угроза для жизни".

- Иван Антонович... - Илья не находил слов. - Как же так? Жизнь охраняют только опытные Садовники.

- Не радуйся особенно, - сказал наставник, - это сложное дело. А опыт... Кто знает его истинную цену? Да еще в нашей работе. Садовником родиться надо... Читай.

Илья мгновенно пробежал глазами скупой текст экзаменационного задания:

"Анатоль Жданов. Живописец, спортсмен. Поражен депрессией без ярко выраженных причин. Пассивен, чуждается людей. Продолжительность аномалии десять-одиннадцать месяцев. Творчеством все это время не занят. Живет в Карпатах, в климатическом заповеднике Зимы. Один..."

- Кстати, Жданов недавно пытался покончить с собой, - взгляд наставника стал строгим. - Возвращался домой на гравилете и вывел из строя автопилот. Естественно, сработали перехватчики, а он потом все твердил, что ненарочно вышло. Мол, аппарат толкнуло, и он, ухватившись за пульт, случайно отключил автопилот... Ложь, причем довольно неуклюжая.

- И я должен... - начал Илья, не понимая до конца, в чем будет заключаться его задача.

- Ты должен выяснить причину его депрессии. Помочь Анатолю разобраться в самом себе. Неназойливо, бережно. А чтобы он не замкнулся, не затаился, постарайся познакомиться как бы случайно. Придумай какой-нибудь ход.

Илья насторожился.

- Иван Антонович, это же хитрость... обман. Я не собираюсь пользоваться такими методами. Я понимаю, в исключительных случаях...

- Ничего ты не понимаешь. Угроза для жизни - разве это не исключительный случай? Тем более, что заключение психиатров двухгодичной давности. Визит "в лоб" вообще может все испортить.

...Дрова в камине разгорелись - автоматика выключила свет. В окно постукивал ветер, и сумерки, подсвеченные сиянием снежных склонов, так и не смогли сгуститься. Оказывается, отметил Ефремов, и в горах бывают белые ночи.

Илья улыбнулся молчаливому хозяину дома.

- Я тоже рад, что попал к вам в гости. От скуки, конечно, не умирают (сейчас самое время, - подумал он, включая карманный контур поливита, мыслей его, конечно, не прочтешь, но эмоции и отдельные яркие образы уловить можно), но я вам, честно говоря, не завидую. В такой глухомани волком завоешь...

И в это мгновение пришел контакт:

"Вокруг снегА. Холодные, будто тоска в пустом доме... Ирина машет рукавичкой с соседнего холма, резко отталкивается палками. Двое лыжников среди сосен. Летят навстречу друг другу. Ирина что-то весело кричит, делает крутой вираж, чтоб избежать столкновения. А я нарочно - наперерез. Падаем. Ловлю ее неспокойные губы. Каштановые волосы рассыпались на снегу. Горячее дыхание. Безумные руки... "Нет", - заледенела вдруг, высвободилась. "Когда мы будем вместе? Когда женой мне станешь?" - "Чудак ты, Толь. Мне с тобой скучно. По-ни-ма-ешь? Ты ищешь во мне не огонь, а покой. А мне ненавистен покой"... Мне, мне, мне. Как больно слушать. Хочу - мы, нас. И не обманывай себя. Она никогда не любила тебя, по-ни-ма-ешь! Иначе не леденела бы всякий раз. Иначе тело ее не пахло бы снегами... Ты для нее каприз, прихоть, зигзаг женской логики..."

- Устали с дороги? - спросил Анатоль. - В Карпатах сейчас и на лыжах нелегко - снега глубокие, мокрые. Все-таки лето сказывается... Нажмите рычажок в подлокотнике. Это славное кресло - превращается в удобную тахту.

- Спасибо, не беспокойтесь, - поспешно ответил Илья.

Он благодарил Анатоля не за предложение - обыкновенный рефлекс гостеприимства, - а за его неназойливость или равнодушие, все равно как назвать. Стал бы расспрашивать, как давно он занимается туризмом да как умудрился сломать сверхгибкую лыжу - пришлось бы сочинять "версию", вернее, повторять уже заготовленные слова, а если называть вещи своими именами, то попросту лгать. Лгать очень не хотелось.

"Что касается Анатоля, - подумал он, - то случай просто-таки классический для Службы Солнца. Неразделенную любовь пытались лечить еще античные философы. Правда, они пользовались только словесным бальзамом, а наш арсенал в десять раз богаче, однако... Во времена Гомера статистику "выздоровлений" от несчастной любви не вели. А мы имеем конкретного человека, которому нужно конкретно помочь.

Ефремов посмотрел в сторону камина. Пламя плясало и радовалось.

"Итак, как же развернутся события? - опять подумал он. - Для начала, конечно, бедой Анатоля займется "советчик" - просчитает вероятность взаимности. Если и машина предскажет этой любви летальный исход, предлагаются химиотерапия, сеансы внушения, трудотерапия... А потом? Потом подопечный возьмет и объявит Службе Солнца свое вето [запрещение (лат.); в данном случае запрет любых вмешательств в личную жизнь человека]. Объявит и может страдать дальше. Всласть... Однако случай с Анатолем серьезный. Попытка самоубийства! Никакое "вето" здесь не поможет. Значит, придется искать лекарство от любви. Безнадежное занятие".

- Я видел ваши работы, - сказал Илья. - Некоторые понравились. Особенно автопортрет. Не каноничный и поэтому трогательный. Дождь... Желобки воды на оконном стекле. Сквозь них проглядывает лицо. Лицо одинокого человека.