Елена Коронатова - Бабье лето [повесть и рассказы]

• Название: Бабье лето [повесть и рассказы]
• Автор: Елена Коронатова
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

В сборнике — повесть и шесть рассказов сибирской писательницы Е. Коронатовой. Ее герои — наши современники. Одни из них только начинают жить, и автор с глубокой озабоченностью прослеживает, как они поступят, впервые, может быть, оказавшись в сложном положении. Другие только после тяжких раздумий, трудных поисков своего места в жизни избирают наконец верный путь.

В характере Клавдии — главной героини «Бабьего лета» — много доброго, хорошего. Но она отбилась от людей, в колхозе не работает, живет одиноко, тускло, только для себя. Разными путями, порой и не совсем чистыми, в дом ее приходит достаток. Но это не радует ее. Лишь давняя сердечная привязанность к Матвею, сильному и душевному человеку, согревает ее унылую жизнь. Когда-то их дороги разошлись, а теперь оба мучаются, не находя верной тропы к сердцу друг друга. Лишь вырвавшись из узкого собственнического мирка, находит Клавдия свое счастье — в коллективном труде, в радости общения с людьми, в любви дорогого ей человека.

---

Однажды собралась молодежь нашего строительного участка в лес на прогулку. Благо идти-то каких-нибудь двести-триста метров. Чуть за бараки зайдешь — и, пожалуйста, бор. Сосны стоят корабельные. Захочешь макушку увидеть — держи шапку! Слетит.

Пришли мы, как водится, с баяном. Стали местечко подходящее для танцев искать. Идем. Глядим — сосны поредели, а за ними полянка, трава на ней нескошенная, высокая. И на этой полянке, прихватив руками края платья, кружится девушка. Тоненькая, как стебелек, и платье под цвет — зеленое. То ли вальс она танцевала, то ли еще какой танец, мы не разобрали. Танцует и поет:

…Никогда никому, никому
Про любовь я свою не скажу…
Даже зореньке ясной,
Что еще не погасла,
И цветам на лугу,
И березке в лесу…

Увидела нас, оборвала свою песенку, застеснялась, должно быть, и убежала.

Тут кто-то сказал:

— А ведь это, ребята, Травкина. Сама-то как травинка! Травинка и есть!

Нельзя сказать, что Травинка была красавицей. Как раз — ничего особенного. Роста небольшого, руки и ноги тонкие, как у девчонки. И волосы в косички заплетены и на затылке уложены. Разве только глаза. Даже не глаза — мало ли голубоглазых девушек. Сколько угодно. Взгляд у нее особенный. Начнет какой-нибудь парень ругаться, Травинка взглянет на него — и тот будто язык проглотит. И ведь не потому, что Травинка грозно глядеть умела. Нет. Она смотрит так, словно ей больно и совестно.

Профессия у Травинки тоже ничем не выдающаяся — телефонистка.

И представьте, эта тихая и такая обыкновенная девчонка влюбилась в самого видного парня нашего участка. В Лешку Тарасова. Да вы, наверное, про него в газетах читали. Во-первых, он знатный экскаваторщик; во-вторых, он самый красивый из всех парней. Волосы темно-русые, густые и курчавые, точно баранья шапка на голове. Глаза черные, цыганские, с искрой. Во всю правую щеку — шрам. Говорят, он еще мальчишкой с лесины свалился и сучок ему отметинку оставил.

И талантов у Лешки — позавидовать можно! Пел не хуже солистов из Краснознаменного ансамбля, а начнет плясать, глядишь, — и у самого ноги начинают ходуном ходить.

Вот в такого-то парня и влюбилась Травинка. Все об этом знали. И скрывать-то Травинка не умела. Сидит на комсомольском собрании, как всегда, молча и глаз с Лешки не сводит. А как глянет! Казалось, у мертвого от такого взгляда сердце дрогнет.

Знал ли Лешка про Травинкину любовь? Может, и знал. Но ему это не в диковинку было. Многие девчата о нем вздыхали.

Сам Лешка в то время умирал от любви к Марине, что к нам в начале лета приехала.

Вот эта девушка под стать Тарасову. Глаза с поволокой, брови как нарисованные. Над верхней губой — родинка. Румянец во всю щеку — словом, красавица. Работала Марина техником, хорошо работала, строители ее уважали. А говорила как по писаному.

Появилась она у нас, и стал Лешка за ней ходить, ровно привязанный. Подружились они. Один без другого — никуда. На танцы вместе, в кино вместе; с работы он ее провожает. Марине, видно, лестно было, что покорила такого пария. Она будто даже нарочно старалась показать свою власть над ним. Велит ее ждать у конторы, а сама по объектам ходит. Потом придет и, смеясь, скажет:

— Ой, Леша, а я и забыла, что ты ждешь…

Посмеивались мы над ним, а он и внимания не обращал.

Травинка же у всех на глазах сохла. Ходит сама не своя. Девчата уж говорили ей:

— Ты хоть виду не показывай, что страдаешь по нем.

Уговоры не помогали. Встретит Травинка Лешку с Мариной, глядит на них и то бледнеет, то краснеет, а в глазах — слезы.

В городах молодежь вечерами гуляет по главной улице, а у нас — на яру. Место это удивительное. Сосны, как почетный караул, речную тишину сторожат. Внизу красные и зеленые огни бакенов в воде отражаются, с звездами перемигиваются. С другого берега доносится запах скошенного сена. А бор, нагретый за день солнцем, дышит смолкой и хвоей.

Нет, даже к самому красивому проспекту нашей тропы на яру не приравняешь.

Любили мы здесь вечера проводить.

Идем однажды, а впереди Травинка со своей подружкой Людкой. Эта уж себя в обиду не даст. Язык — словно хорошо заточенный резец. Начнет с парней стружку снимать, аж искры летят!

Распелась. Люда в этот вечер так и сыпала частушками. И вдруг — замолчала. Глядим, навстречу нам идет Лешка с Мариной. Людка увидела их и зашипела на Травинку.

— Не смотри на них. Пой!

А та не то что петь, слова вымолвить не может. Людка подмигнула гармонисту и зачастила:

…Я частушек много знаю,
Начинаю первую…
Тебя, милый, проклинаю
За любовь неверную…

Спела и давай Травинку тормошить: пой да пой. И ведь добилась своего. Травинка робко, будто тростник у реки прошелестел, пропела:

…Говорят, я некрасива,
Роста невысокого.
Посмотрите, девочки,
Какого люблю сокола.

Ох, и взъелась Людка на подружку! Ты же, говорит, в любви ему призналась.

А когда Лешка и Марина с ними поравнялись, Людка прокричала:

…Говорят, я некрасива,
Некрасива — не беда!
Красота всего на время,
А характер — навсегда.

Но Лешка даже не взглянул на Травинку. Похоже, что и частушек он не слышал. Не до того ему было.

Скоро стали мы замечать, что Марина не одному Лешке голову крутит. Придет в клуб с ним, а провожает ее другой. Любовь ли она Лешкину пытала, пли хотела показать, что не один он без ума от нее. Трудно сказать.

Незаметно сентябрь подошел. Дожди зачастили. Стали мы собираться в клубе.

И вот произошел на молодежном вечере такой случай. Вызвали Тарасова плясать «русскую». Плясал он ее знаменито, со всякими коленцами — глаз не оторвешь. Обошел он круг и остановился возле Марины. Вызывает ее. Она засмеялась и говорит:

— Нет уж, Леша, уволь. Ищи другую партнершу, ничего я в этом танце красивого не вижу. — Отвернулась и стала шептать что-то на ухо своему вздыхателю инженеру. И это при всем честном народе. Лешка от злости даже побелел. Мы думали: сойдет парень с круга. Но он крикнул баянисту:

— Гош, играй шибче! — подбежал к Травинке, схватил ее за руку и вытащил на середину зала. Мы так и ахнули.

А Травинку точно подменили. Она и не она. Будто и ростом стала выше. Голову подняла, руки как крылья распахнула и поплыла по кругу, да так легко, словно ноги ее не касались пола.

Девчата захлопали в ладоши, закричали: «Ай да Травинка!» Людка, конечно, громче всех.

Летит Травинка, а рядом — Лешка, заглядывает ей в лицо, улыбается. У девчонки глаза горят, как звезды в морозную ночь, и вся она будто светится изнутри. Улыбка ли, румянец ли скрасил ее, глядим и удивляемся: где же раньше-то таилась ее красота?..

И надо же было Женьке, парень он так себе, никудышный, такую подлость учинить. Подставил он ножку Травинке. Может, он хотел Марине угодить, а может, думал, что Травинка заметит и обойдет его. Но никого она, кроме Лешки, не видела. Запнулась Травинка и упала с размаху, будто подкошенная. Кто-то вскрикнул. Захлебнувшись, оборвал плясовую баян.

— Вот так партнершу себе выбрал! От радости ноги не держат.

Это сказала Марина. Не так уж громко, но Лешка-то услышал. Он даже и не взглянул на нее. Молча подошел к Женьке и ударил его по лицу. Нагнулся, поднял Травинку и понес ее через весь зал. И такое у него было лицо, что никто не только не посмел ничего сказать, но и усмехнуться не посмел.

Принес он Травинку в раздевалку, надел на нее пальто и сам платок на ней завязал.

Все решили — ну, теперь-то Лешенька с Мариной навсегда поссорились. Прошло два дня, и видим: сидят они в кино как ни в чем не бывало. И он мороженым ее угощает. Стало быть, примирились.

В следующее воскресенье у нас концерт самодеятельности был. Конечно, Лешка, как всегда, участвует и занял Марине и ее подруге два места в первом ряду. И все выбегал, смотрел, не мог дождаться своей красавицы.

Пришла и Травинка. Разве пропустит она случай послушать Лешку. Но места уже все были заняты. Притулилась Травинка у входных дверей. Стоит, прислонившись к косяку. Скучная. Все она видела, как Лешка места занимал, как пробегал мимо, не замечая ее, на улицу, поглядеть, не идет ли Марина.

Появилась Марина перед самым началом концерта, да не с подругой, а с тем инженером, с которым была на прошлом вечере. Лешка выскочил было ее встречать, увидел, что она рядом с собой инженера посадила, и убежал на сцену. Через минуту вернулся со стулом и поставил его перед первым рядом. Мы ждем, что дальше будет. Глядим, подошел он к Травинке, что-то сказал ей, привел и посадил на стул. Когда Травинка поняла, зачем он это сделал, хотела убежать, но тут погас свет, все на нее зашикали, и она осталась.

Все было спокойно, пока не вышел на сцену Лешка. Марина отвернулась и чуть ли не вслух разговаривает со своим инженером. Лешке петь надо, а он глаз с тех двоих не спускает. Ему ребята кричат: «Лешка, друг, начинай!» А он на весь зал говорит: