Дмитрий Львов - Эссе Хоме

• Название: Эссе Хоме
• Автор: Дмитрий Львов
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Ну, что ж это вы, Алексей Аристархович… Как же это… Ведь интеллигентный человек… Музыкант, — и, повернувшись, скрылся в кухню. А там, за шиворот удерживая себя над контрольными по геометрии, не слышал, как внезапно смолк телевизор, оборвав трансляцию на полуслове, как проковылял к выходу сосед, не слышал, как тот вернулся и потому вздрогнул от неожиданности, когда пятерня длинных, с обломанными грязными ногтями пальцев легла на раскрытую тетрадь.

Перед столом стоял Леха. Стоял, прижимая к груди трубу.

— Ты это…Ты, — он пытался что-то сказать. — Ты послушай…

И труба припала к губам, и маленькая кухня наполнилась Сент-Луис блюзом.

Играл Леха нехорошо, дурно играл. Но все равно это был Сент-Луис блюз. Томительный и прекрасный…

Алексей Аристархович взял последнюю ноту, повернулся и, сгорбясь над костылями, двинулся прочь. Его вывернутые лопатки ходили под пиджаком.

Наш герой долго смотрел вслед соседу, потом вздохнул и пододвинул тетрадь. Его звала ЦЕЛЬ. В такие минуты мужчины суровы.

На следующий день, в преддверии осенних каникул, наш герой испросил себе отпуск без содержания, и любезный директор не только разрешил ему отлучку, но и имея в активе бывших учеников, произвел два телефонных звонка, в результате коих Борис Сергеевич сделался счастливым обладателем путевки в дом отдыха титаномагниевого завода "Раздольное" и билета на самолет до Сочи. Вечером того же дня, он занес продукты питания соседу, попрощался с ним и отбыл на юг…

… Юг, он и в ноябре — юг. Даже, пожалуй, поюжнее, чем в июле. Так говорят. Не знаю. Не бывал.

Обосновавшись по-царски, в одноместном номере, господин Одихмантьев спал и ел в свое удовольствие, гулял у моря, участвовал в играх и забавах наравне со всеми, словом, вел жизнь истинно отдыхающего. Однако, при всем том он не расслаблялся ни на минуту, сверхзадачей имея разгадку тайны тройного исчезновения.

Но человек предполагает, а бог — располагает. В пустых хлопотах промелькнуло четверо суток. На любые расспросы работники дома отдыха пожимали плечами: сколько тут перед глазами проходит, разве всех упомнишь… И наш герой уже совсем отчаялся, да помог случай. На пятый день разбитная горничная убиравшая номер, бросила с коротким смешком:

— А вы у Ленки-официантки спросите. Она-то их знает… Ее кавалеры. Все трое к ней клеились…

— Это точно? — не поверил своей удаче Борис.

— Точно, точно. До дома ее провожали, — услышал он в ответ и не стал гадать чего в голосе горничной было больше: праведного негодования или страстной мечты оказаться на месте лукавой соблазнительницы.

— А как же мне с ней встретиться?

— Вот уж чего проще, — фыркнула девица, — Обедать пойдете, поглядите. Она там одна блондинка. А можете по имени позвать. Прибежит.

Так, кстати, и случилось. Единственная белокурая официантка откликнулась на зов и, подойдя, улыбнулась:

— Чего желаете?

О, желал наш герой многого, а, глядя на удивительно приятное лицо и стройную фигуру, почувствовал, что его желания стремительно возрастают, однако, нашел в себе силы сдержаться и скромно попросил о встрече в неофициальной обстановке, сославшись на некое абстрактное "дело". Ему было назначено на восемь, у входа в парк, что полукольцом обнимал дом отдыха.

Ровно в восемь они сошлись. Лена ("А как по отчеству?" "Просто Лена") явила пример четкой мужской пунктуальности, доказав, что и официантки могут быть если не королями, то по крайней мере, королевами.

Прогулка их была полна очарования…

Автор сознательно ограничивается одной фразой, чтобы читатель мог самостоятельно пофантазировать на заданную тему. Взовите к памяти, улыбнитесь чуть иронично, чуть грустно, прищурьте глаза… Хорошо, чтобы вечер и настольная лампа и Вы наедине с собой…

Ну, вот и вспомнили…

Кстати, хочу заметить, что Борис наш Сергеевич забыл о трех пропавших. Забыл напрочь и легко.

В довершении прогулки зван он был к чаю. И чай этот с трогательным, домашнего изготовления печеньем, окончательно покорил его. И лишь, когда часы устало пробили полночь, наш герой вспомнил о времени.

— О, уже поздно. Должно быть я вас утомил…

— Нисколько. Вечер был чудесным… Я не заметила, как он пролетел.

Что сказать?… Их прогулки продолжались еще семь дней, точнее, семь вечеров (двенадцатидневная путевка, сосчитать легко). И с каждым разом Борису Сергеевичу становилось все тяжелее расставаться с Бель Элен, пока, наконец, не случилось то, что должно было случиться.

Это была их первая ночь…

Это была их последняя ночь.

Назавтра наш герой улетал в свой Энск.

— А я тебя сразу заметила, — прошептала Лена, когда настал черед словам. — У тебя было такое таинственное лицо, словно ты разведчик или сыщик.

— Нет, я учитель, — поторопился с ответом Борис и покраснел, благо темнота в комнате скрыла сей факт от женских глаз.

— Да хоть бы и сыщик, — Лена еще теснее прижалась к нему. — Хоть бы и сыщик. Скрывать мне нечего, вот она — я, вся.

И в немудреных ее словах заключалась, воистину голая правда.

Их ночь длилась долго и рассвет не торопился наступать. Когда же он затеплился над горами и морем, наш герой, коему замечание о сыщике напомнила неосуществленную сверхзадачу, отважился спросить о трех пропавших.

— Ты ревнуешь? — Лена рассмеялась. — Напрасно, милый. У меня с ними ничего не было. Просто гуляли… Ты — другой.

И Борис Сергеевич поверил. Кстати, автор тоже. Таким голосом не лгут.

— Писать мне будешь? — спросил он (герой, а не автор, разумеется) и в ответ услышал:

— Нет, не люблю.

— А в гости приедешь?

— В гости? Приглашай.

— Запиши мой адрес.

— Мне он известен.

— Откуда?

— Угадай…

Борис на миг задумался.

— Ты просто заглянула в мой паспорт, когда он лежал на регистрации, — улучил он плутовку.

— Верно, — созналась та, ужасно почему-то развеселясь.

Наблюдая через иллюминатор за серебряными дисками пропеллеров, наш герой с некоторым даже облегчением признался себе, что сыщик из него не вышел. Признался, успокоился и стал думать о Лене, гадая выполнит ли она свое обещание. Надежду вселяла история с адресом — раз узнала, значит приедет. Порадовавшись столь приятному умозаключению, он сладко потянулся и заснул, все-таки бессонная ночь.

Клевал Борис Сергеевич и в автобусе из аэропорта, лишь дома, после душа, проснулся окончательно. Он распаковал чемодан, аккуратно разложил его содержимое по своим местам, заварил свежий чай, выпил его и понял, что заняться ему совершенно нечем. Работа ждала лишь завтра, за окном стояла отвратительная погода, по ТВ гоняли детские передачи, домашняя же библиотека нашего героя была скудна и вся читана перечитана. И тут он вспомнил о соседе. Вспомнил, сложил на тарелку несколько привезенных с юга фруктов и отправился в гости к Лехе.

На звонок ему никто не ответил, но дверь Лехиной квартиры оказалась приоткрытой и Борис Сергеевич шагнул через порог.

Леха лежал на кровати. Был он трезв и худ необычайно, до прозрачности в лице. Увидав Бориса он слабо ухмыльнулся.

— О, сосед прибыл. Во время бляха-муха…

— Что случилось?

— Да, ерунда, понимаешь. Как ты уехал, дня через два я в магазин решил спуститься. Хлеб кончился… А там очередь. Ну, помяли меня немного. Все бы ничего, да эти суки костыль сломали. А без костыля, сам понимаешь, какой я ходок. Короче, довели меня до квартиры два чувака и оставили, да еще и деньги отобрали. Вот лежу. Запасных-то костылей нет.

— А соседи?

Леха только плечами пожал.

Тут Борис вспомнил о дарах юга и протянул тарелку.

— Угощайся…

— Фрукты — это хорошо, — Леха надкусил яблоко. — Только ты бы, Сергеич лучше картошку сварил. Ежели, она у тебя имеется…

Через полчаса кухонной суеты Леха уже пил куриный бульон, благо в запасах нашего героя отыскались кубики — концентраты, на столе перед ним парила вареная картошка, густо политая подсолнечным маслом и посыпанная кольцами лука. Борис же Сергеевич умчался в аптеку добывать новые костыли…

Пара дней усиленного питания и Леха вошел в норму, да так, что по получению пенсии вновь напился и буянил. Словом, все вернулось на круги своя и круги эти, безостановочно вращаясь, отсчитали те фатальные семь дней, что отделяли момент прибытия от исчезновения всех троих таинственно пропавших клиентов "Раздольного".

Настал день восьмой.

Начался он, между прочим отвратительно, ибо Борис Сергеевич был дежурным учителем в смене и одно это не сулило ничего хорошего. Кроме того, в расписании, как на грех, стояли самые трудные классы, а после изнуряющих шести уроков имело место тягостное заседание методсекции, следом за которым возник стихийный педсовет — выяснилось, что ученица седьмого класса на пятом месяцу беременности. И в довершении всего Бориса Сергеевича осчастливил своим визитом Леопольд Аркадьевич Згурский, шумно требуя сатисфакции за двойку по алгебре у "моей дочечьки Александриночки" Дочечька стояла тут же, зыркая на нашего героя глупыми, злыми глазами.